Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Сеть | Периодика | Литература | Кино | Выставки | Музыка | Театр | Образование | Оппозиция | Идеологии | Медиа: Россия | Юстиция и право | Политическая мысль
/ Обзоры / Периодика < Вы здесь
Журнальное чтиво. Выпуск 188
Дата публикации:  22 Февраля 2005

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Вначале вернемся к прошлому, двухнедельной давности выпуску, где речь шла о "зимнем Кушнере". На сегодняшний день картинка выглядит несколько иначе: в "Журнальном зале" явился 1-й номер "Звезды", он открывается подборкой Кушнера, так что давешнее сообщение о том, что Кушнер "везде, кроме присущей ему "Звезды", более не соответствует действительности. Кушнер везде, без "кроме".

А нынешний выпуск - о литературной non-fiction, и январская "Звезда" верна себе, почти все гении места в сборе: о Бродском "в городе Энн" рассказывает Лев Лосев, о нем же - Александр Сумеркин, о набоковских каламбурах (впрочем, не только о набоковских!) - Омри Ронен "из города Энн". Наконец, "петербургскую повесть" о наводнении 1824 года поверяет свидетельствами очевидцев Самуил Лурье. Ключевая фраза: "А вот как было на самом деле".

"Капитан Луковкин, имевший домик на Канонерском острову, 7-го числа отправился в Адмиралтейскую сторону за покупками к имянинам (он - Михайло), оставя дома жену, сына-офицера, накануне из полка приехавшего, трех дочерей и человек трех людей; был там остановлен водою до утра 8-го числа, потому что перевоз не учредился; дома своего не нашел и места не узнал, а отыскал дом на Гутуевом острову и в нем жену в объятиях детей мертвыми, людей также - бедной доброй Луковкин потерял разум".

Свежие читательские впечатления приходятся лишь на "Печатный двор" С.Гедройца, во всем остальном "Звезда" - образцовый литературный музей.

Может, оно и к лучшему, поскольку в последнем "Знамени" имеем исключительно длинную статью питерского критика Валерия Шубинского о двух (вернее, трех) других питерских критиках - Никите Елисееве и Рейне Карасти (первый - лицо действительное, второй - псевдоним Бориса Рогинского и Игоря Булатовского). Кажется, в самом деле, если кто и способен состязаться в многословии с Никитой Елисеевым, так это Валерий Шубинский. Когда на исходе двадцать пятой тысячи знаков становится понятно, кто с какого года, что общего между Диккенсом, Оруэллом и Борисом Слуцким, и выясняется наконец, почему статья называется "Как мыши кота хоронили", вроде бы можно ставить точку... но впереди еще тысяч сорок знаков про Маленького Принца, Нормана Роквэлла и Аллу Пугачеву, пересказы старых статей про Бориса Рыжего и пространные рассуждения о Молчалине, Голландии и о том, кто именно должен мыть унитазы в армии. В какой-то момент автор переводит дыхание и признается: "Ну вот. Наверняка создается впечатление, что я хочу поспорить с книгами Елисеева, Рогинского и Булатовского". Затем, понятное дело, следует антитезис - мол, ни в коем случае, "таких интеллектуально острых, многослойных и в то же время стилистически тонких критико-публицистических книг давно не появлялось"... и это лишь начало пятого раздела. Впрочем, всего их шесть.

А главным литературным событием последних месяцев стало, по всему судя, русское издание "Шостаковича и Сталина" Соломона Волкова. Подробный разбор полетов, предыстория пресловутых "мемуаров", вопросы их достоверности-недостоверности, а также концептуальная ценность свежих перепевов сюжета "Поэт и Царь" - в очередной новомирской колонке Аллы Латыниной, об этом же - о Соломоне Волкове, Сталине и Шостаковиче - С.Гедройц в декабрьской "Звезде", а в порядке комментария - "новая виньетка" Александра Жолковского в "Звезде" январской. Сюжет называется "Это не я пишу": некий музыковед приходит к Шостаковичу за отзывом, вернее, текст "отзыва" заготовлен, нужна лишь подпись.

"Шостакович стал читать:

"Гениальные работы выдающегося музыковеда А.С.Оголевца открывают новую страницу в истории советского и мирового музыкознания. Их историческое значение..."

- Как же вы можете так о себе писать? - спросил пораженный Шостакович, хотя после всего к тому времени пережитого, наверно, мало что должно было его удивлять.

- ЭТО НЕ Я ПИШУ. - Левой рукой папа описал большую дугу и уперся указательным пальцем себе в грудь. - ЭТО ВЫ ПИШЕТЕ!!! - Правый перст он устремил на воображаемого Шостаковича.

Шостаковичу отчаянно хотелось только одного: чтобы этот ужасный человек как можно скорее оставил его одного. Он оторвал руку от щеки, схватил ручку и подписал отзыв. Папа говорил, что сходным, хотя и не во всех деталях, было происхождение многих текстов Шостаковича".

Что до свежих читательских впечатлений, то как-то давно никто не задавался вопросом о тайнах и загадках "стихийной поэзии" Юрия Кузнецова. В февральском номере "Нового мира" лакуну заполняет молодой критик и преподаватель Адыгейского государственного университета Кирилл Анкудинов. "Размышления" называются "Напролом", цитаты те же, что всегда:

И снился мне кондовый сон России... etc.

Январский номер "НМ" гораздо увлекательнее: здесь продолжение "трудов по нематематике" В.А.Успенского - на этот раз речь о памятниках и их резонах, - а также замечательная статья лингвиста Максима Кронгауза о женском детективе. Итак, женские детективы бывают иронические, сентиментальные и про падших женщин. В известном смысле Кронгауз продолжает знаменитые наблюдения В.А.Успенского о "случаях женской логики".

Критическая рубрика январского "Знамени" посвящена литературным гетто и резервациям. Не вполне понятно, что имеет в виду под "литературной резервацией" Наталья Иванова (как-то это связано с американскими индейцами, клаустрофобией и "теснотой ряда" по Тынянову), однако всякий выход писателя за пределы своей территории (жанра, моды как инерции, даже просто - выход из литературы) представляется здесь как "выход из резервации".

Отдельную подборку "резонансных" соображений о собственном "гетто" (т.н. "Малой сцене" или "неформатах") "Знамя" помещает в февральском номере. Там более всего любопытны "апологетические заметки о стойких оловянных "толстяках", на которые неожиданно сбивается Дмитрий Бак, говоря о неудавшемся опыте "Малой сцены". Суть апологии в том, что толстые журналы сегодня оказались неким "срединным" пространством, они атакованы справа и слева: с одной стороны, "литературными прагматиками" - разного рода "менеджерами по продажам", убежденными, что тираж диктует мейнстрим, с другой - т.н. "постандерграундом", бесчисленными "вавилонскими" насельниками и "актуальными кураторами" из "НЛО", каковые упрекают толстые журналы в "старорежимных притязаниях на литературную власть". В конечном счете все три "литературные силы" - те, кто справа, те, кто слева, и те, кто посредине, - обретаются каждый в своем "гетто", так что в заключении автор призывает к нарушению границ: "Чтобы выйти за пределы любого из трех литературных гетто, нужно всего лишь пересекать границы".

Это только один из рецептов спасения для стойких оловянных "толстяков"; более десятка "полезных советов" обнаруживаем в январской "Дружбе народов". Здесь перед "толстяками" открываются блестящие перспективы: от "толстого глянцевого журнала" на манер "Нового очевидца" до "профессионального варианта "Живого Журнала" (это Дмитрий Быков предлагает). Иные советуют одно из двух: "специализироваться" в какие-нибудь "Вопли" или, наоборот, стать ближе к народу и публиковать задушевные интервью с Дарьей Донцовой. Что до рецептов разумных, то речь заходит об "адресности":

"Практически все "толстяки"... в принципе, подразумевают одного и того же читателя. Их спорадические попытки печатать уж совсем разлюли-беллетристику - из того же ряда, читатель-то общий, один на всех. Быть может, мои ожидания с экономической точки зрения вполне провальны. Или пока провальны. Но однажды, мне кажется, "толстяки" станут более адресными. Один журнал - для семейного чтения - будет заполнен беллетристикой едва ли не целиком плюс небольшая тетрадка с рассказами, сказками, загадками для детей. Другой журнал, рассчитанный на читателя, стремящегося ориентироваться в пространстве современных идей, половину своих полос отдаст под тексты (в том числе и переводные) философов, культурологов, политологов, социологов, а в разделе прозы и поэзии будут приветствоваться прежде всего "трудная проза" и чистый эксперимент. Третий журнал выберет своим девизом "литературу.doc" (по аналогии с "театром.doc")... Ну и так далее. А чем адресней и специальней - тем, как правило, глубже и интересней" (Марина Вишневецкая).

Есть еще вариант: толстый журнал должен стать органом того или иного издательства. Как "НЛО", например. Советует это, разумеется, Сергей Зенкин.

И вот последний совет:

"Мне кажется, ничего радикального делать не следует. В том положении, в каком толстые журналы пребывают сейчас, любое резкое движение может для них плохо кончиться" (Леонид Юзефович).


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв ( )


Предыдущие публикации:
Глеб Шульпяков, Немного лошади /15.02/
"День шел медленнее, чем ползет по мочеточнику почечный камень размером с грецкий орех". "Иностранная литература" # 1.
Инна Булкина, Журнальное чтиво. Выпуск 187 /08.02/
На всякого мудреца... Зимний Кушнер и другие поэты.
Инна Булкина, Журнальное чтиво. Выпуск 186 /25.01/
Небо в алмазах. Проза зимы.
Инна Булкина, Журнальное чтиво. Выпуск 185 /11.01/
Когда Майдан опустеет. Украинские журналы "оранжевых" месяцев.
Инна Булкина, Журнальное чтиво. Выпуск 184 /28.12/
Толстые журналы: итоги года-2004.
предыдущая в начало следующая
Инна Булкина
Инна
БУЛКИНА
inna@inna.kiev.ua

Поиск
 
 искать:

архив колонки:





Рассылка раздела 'Периодика' на Subscribe.ru