Если драматург пишет, а театр ставит сегодня "сцены 1949 года", значит это кому-нибудь нужно. В программке про пьесу, по которой поставлен новый спектакль, написано: "пьеса странного жанра, пьеса-воспоминание, насквозь пронизанная поэзией и ностальгическими мотивами. Она привлекла театр возможностью соединить на сцене как бы три времени: послевоенные годы прошлого века, годы века "серебряного" и сегодняшний день, из которого мы, зрители, и наблюдаем за судьбами неординарных характеров, созданных талантливым автором". Михаил Рощин написал пьесу в соответствии, кажется, со всеми каноническими законами жанра - наличие истории, каких никаких характеров, "говорящие" имена героев (можно с этим спорить, но Клавдия Тарасовна и Кира Августовна - по определению женщины разного круга), учет интересов самого разного круга зрителей: кому - про евреев, кому - про поэзию. Содержательная часть - все, что мы помним, знаем, предполагаем, догадываемся, придумываем об условном и реальном 1949 годе. Здесь и коммуналки, и тяжелые условия жизни, и оркестрик перед началом киносеанса с титрами, где указывается "орденоносец", и репрессии, и использование заключенных в разработке не серебра, а радиоактивных материалов, и особенности и результаты пропаганды. С другого края - размышления о непростой роли и судьбе поэтов и поэзии. Все это и многое другое смешано в произвольных пропорциях, приправлено юмором разного уровня, не забыты многие штампы, относящиеся и не относящиеся к тому времени, развитие сюжета вполне предсказуемо. Жанр воспоминаний позволил автору изобразить персонажей достаточно однозначно - как это часто бывает, все или хорошие, или плохие, никаких особых сложностей в характерах нет; историческая правда и реальность тоже оказывается понятием весьма условным. В общем, несмотря на всю серьезность и даже трагичность темы и затрагиваемых вопросов и кажущуюся в связи с этим невозможность критиковать пьесу, претензий более чем достаточно. Есть несколько очень интересных эпизодов, но, к сожалению, они - не основное.

Может быть, не последнюю роль в этом сыграла и постановка Юрия Еремина. Здесь тоже есть свои проблемы. Когда зрители входят в зал, на сцене Театра имени Моссовета оркестрик, играющий популярные мелодии того времени (в их числе "Счастье мое", хотя, как говорят, в 1949 году с танго уже были проблемы), - приближается начало киносеанса, на котором будет показана лента "Серебряный век". Все герои собираются в зрительном зале, идут титры, начинается действие. Первое, что бросается в глаза (и лишь немного проходит во втором действии), - абсолютное несоответствие Ольги Остроумовой и Георгия Тараторкина персонажам. Трудно представить (да и не особо хочется) Остроумову в роли рабочей завода (с любым прошлым), а Тараторкина - коммерсантом того времени, делающим бизнес на овощной базе и думающим почти исключительно о деньгах и женщинах. Роли не "ложатся" на актеров, и никакое сопротивление привычному образу не дает видимого результата. Все смотрится очень натянуто и неестественно. Миша (Евгений Писарев) - пренаивный, категоричный мальчик-школьник, считающий себя поэтом, постепенно прозревающий по ходу действия и знакомства с настоящей поэзией. Кира Августовна (Людмила Дребнева) - букинист, совершенно из другого мира (и на сцене ее расположили на "верхнем этаже", среди книг), с красивым низким голосом, профессионально и интересно читающая стихи. Остальные - "типичные представители": сосед-художник Матвей (Александр Леньков), заидеологизированная руководительница литературной секции (Г.Дашевская), бывший студент и заключенный, а ныне рабочий прокатного цеха, исполняющий серьезного вида стихи под гитару (Валерий Яременко), "советская старуха" Митрофановна (Ирина Карташева), соседка Надя (И.Томская), ну, и "люди в штатском". Режиссер тоже не забывает о том, что зритель бывает разный - кому не по сердцу поэзия, можно попроще - пошутить более или менее удачно, руку в штаны запустить по локоть, к дамочкам поприставать, кусочек нижнего белья того времени показать... И публика ничего - реагирует, как ожидается. Местами кажется, что кто-то - автор пьесы или постановщики - перегибает палку. Например, такой диалог: "Миша, принесите свои стихи". - "Хорошо, как-нибудь принесу". - "Ну, слава Богу". Кира Августовна произносит эту фразу с большим чувством и крестится. Выглядит это достаточно странно. И подобных моментов - не один.

Рассказ о возможности жизни и счастья в экстремальных условиях сочетается в спектакле с просветительской функцией. Читается (хорошо, пусть они и абсолютно не соответствуют всему остальному) много самых известных строк разных поэтов серебряного века. В 1949 году за чтение и распространение такой литературы могли посадить (хотя, как мы знаем, и позже все было ой как непросто).

Оформление спектакля достаточно традиционно, что очень даже неплохо. Не обошлось без зимы, снега (ну, не могло же быть лета в то время), традиционной зимней одежды. Киноэкран с начальными и конечными титрами также служит для разделения сцен. После текста "Конец фильма" зрители начинают аплодировать, в это время появляются кадры - с именами поэтов, которые были расстреляны, погибли, уехали в эмиграцию. Становится грустно, но спектакль все же не только об этом.