Это интервью Донатас Банионис дал в съемочной паузе. В Москву известный актер приехал, чтобы убить двух зайцев: сыграть в спектакле "Возможная встреча" в ЦДА им. Яблочкиной, а также сняться в фильме Аллы Суриковой "Только раз бывают в жизни...". Этот двухсерийный фильм предполагается показать в новогоднюю ночь по каналу "ТВ-центр" и повторить показ в Старый новый год с 13 на 14 января.

Наш разговор, естественно, начался с роли, в которой скоро мы увидим Донатаса Баниониса по ТВ.

Русский Журнал: Расскажите несколько слов о вашей работе в картине Аллы Суриковой.

Донатас Банионис: Я играю такого персонажа по имени Александр Янович. Мой эпизод в картине - это случайная встреча на елочном базаре с девушкой, с которой расстался мой герой пятьдесят лет назад. Она узнала меня. По ходу действия встречаем Новый год. Вспоминаем молодость. Я играю в паре с Софико Чиаурели.

РЖ: Вы продолжаете получать предложения от наших кинематографистов. А вот Адомайтис констатирует, что за последние пять лет он не получил ни одного предложения.

Д.Б.: Правда? Пару дней назад я включил в гостинице телевизор - и как раз показывали фильм с его участием. Правда, я не знаю, как давно сделан этот фильм.

РЖ: Видимо - давно. Вас в России кинематографисты не забывают?

Д.Б.: Да, ко мне поступают предложения. Жаловаться не буду.

РЖ: Адомайтис вообще утверждает, что вы - актер лучше, чем - он.

Д.Б.: Неправда. Я тоже могу сказать, что он - актер, лучше, чем я. Вообще в Литве немало замечательных актеров. Я абсолютно искренне считаю, что они подлинные актеры, которым, быть может, меньше повезло, чем мне.

РЖ: Донатас, вы в спектакле "Возможная встреча" играете Баха. У вас богатый опыт игры великих, если можно так сказать: в кино вы играли Бетховена, Гойю. Теперь Баха. Существует для актера особая сложность в перевоплощении в конкретные лица истории?

Д.Б.: В этой пьесе Бах не конкретный персонаж. Такой встречи не было. Баха я играю символически, а не исторически. Если я играл Гойю, то - в конкретной ситуации. Фейхтвангер изучал то время и реальные лица той эпохи. Все это должно было отражаться в моей игре.

В случае с "Возможной встречей" мы можем фантазировать. Такой встречи не было. Вопрос точности, внешнего соответствия или еще каких-то конкретных характерных черт нас не волновал. В большей мере интересовала философия пьесы Барца. Речь даже не о Бахе, а о направлении в искусстве, которое выбирают художники.

Есть художники в мировой культуре, которые творят не за деньги, не для общественного положения. Для них акт творения художественного произведения - потребность личности. Бах принадлежат к такому типу художников.

Гендель являет противоположность. Карьера, деньги, положение в обществе - все это важно для него. Во многом свои отношения с миром он строит на этом. Он продает свое искусство. Бах не продает, по крайней мере, так у Барца. Этим мне дорога эта роль, поскольку я хочу представить, доказать, утвердить такое направление, такую позицию художника в мире.

Эта пьеса, наш спектакль, не биографический. Встречаются два человека, два направления. Вместе с тем, в каждом есть частица его противоположности, поэтому в чем-то Гендель хочет стать Бахом, а Бах - Генделем.

РЖ: Вас волновал вопрос, почему все-таки они не встретились?

Д.Б.: Меня это не интересовало абсолютно. По пьесе этой встречи не хотел Гендель. Бах же хотел знать, почему такие художники, как Гендель, имели успех. И я хочу через эту роль рассказать о своем понимании этой истории.

Были великие художники, которых не признавали. Но они оставались великими. Есть не великие художники, но они пробиваются, делают карьеру: у них - признание, богатство, но, на самом деле, такого значения в истории культуры у них нет.

А есть такие художники, которые умерли непризнанными при жизни, и только после их смерти человечество открывало в их творчестве вечное.

РЖ: Пьеса написана так, что провоцирует на соперничество актерские индивидуальности?

Я не соперничаю с Адомайтисом. Как человек я не похож на персонажа этой пьесы, но такая личность для меня - идеал.

РЖ: Вы не обижаетесь на Адомайтиса в спектакле?

Д.Б.: Я? Что вы! За что?

РЖ: А он сказал, что вы на него обижаетесь, когда он текст забывает.

Д.Б.: Он вам так сказал! На втором спектакле в ЦДА он увлекся своей ролью и не дал мне сказать мою реплику. Но это пустяк. Конечно, не обижаюсь.

РЖ: Смешно получилось с бутылкой шампанского. Гендель ее открыть не смог, а Бах смог. Эта накладка вписалась в спектакль.

Д.Б.: Рэгимантас не снял полностью проволоку, и потому не мог открыть бутылку. Я подошел, осторожно сковырнул, поддел пробку, и бутылка открылась (показывает, смеясь).

РЖ: Вас пригласили на роль Баха в Литовский национальный театр. Для этой пьесы, для вашего спектакля важно, что роли играют два самых известных актера Литвы.

Д.Б.: Лучше Адомайтиса в этом спектакле я и не могу представить себе партнера.

Что же до известности, то популярность не всегда справедлива. В нашем театре в Паневежисе при Мильтинисе долгое время меня считали рядовым актером. Я мог бы назвать пять-шесть имен, у которых не случились биографии, как у меня, но как театральные актеры они лучше, чем я. Просто не попали в фильмы.

Я сыграл около ста ролей в театре, снялся в шестидесяти фильмах, 3-4 из которых сделали мне имя. Хорошо, что нашлась такая режиссура.

РЖ: Можно ошибочно подумать, что Вы ничего не делали?

Д.Б.: Мильтинис, Желакявичус, Тарковский, Кулиш, Козинцев, Швейцер - вот режиссура, сделавшая меня. Повезло. Послание Бога. Вместо меня другие сыграли бы лучше, но попал я. В театре у Мильтиниса были замечательные актеры, которые играли лучше меня.

РЖ: Вы возглавили после ухода Мильтиниса театр?

Д.Б.: Восемь лет после Мильтиниса с 1980 года я руководил театром. Потом надоело и в 1988 году ушел. Менялось все. В театр пришло новое поколение. Попросил у министерства освободить меня от этой должности. Мне очень не нравилась вся бумажная работа, бесконечно надо было что-то подписывать.

Назначили меня по ошибке. Моя профессия - актер.

Случилось, что Мильтинис ушел. Собрали нас четырех: секретаря парторганизации, директора театра, меня и еще одного актера, друга Мильтиниса. Я тогда отказался. Меня вызвало Министерство, и там сказали: "Или вы соглашаетесь, или придет человек со стороны". Три месяца ждали. Согласился.

За эти восемь лет ничего не сделал. Ставил спектакли, как все ставят. Таких, как я, режиссеров - много. Меня заставляли быть режиссером, поскольку, согласно обязанностям худрука, я был должен ставить одну постановку в год.

Сейчас плохие актеры думают стать хорошими режиссерами. Тут не получилось - пойду в режиссуру. Там можно все свалить на актера. Хитрят.

РЖ: Вы сами сделали перевод с немецкого на литовский? Вы так хорошо знаете немецкий?

Д.Б.: Немецкий учил в школе. Потом я любил изучать иностранные языки. Прошел курсы немецкого. Когда снимался в Германии в роли Гойи, то говорил на русском, а уже в роли Бетховена играл по-немецки. Мне там дали репетитора. Потом попросил, чтобы меня поселили не в гостиницу, а к немецкой семье, не говорящей на русском.

Пьесу переводить предложили мне. Я взялся.

РЖ: Вы любите переводить?

Д.Б.: Я увлекаюсь изучением иностранных языков. В советское время выучил польский. Когда не переводили Кафку, Камю, то я читал этих авторов по-польски. На этом языке я свободно читаю, перевожу. Так же свободно - по-немецки и по-русски.

Когда приехал к Колосову сниматься в фильме "Операция "Трест", то не говорил по-русски. Это был для меня чужой язык. Но практика, встречи в Москве, в Санкт-Петербурге помогла.

Хотя в юности я уже был влюблен в Достоевского. Помню, как одну страницу на русском из "Братьев Карамазовых" прочел за одну неделю. Хотя в Литве к тому времени были переведены на литовский проза Толстого и Достоевского.

Меня так потряс роман "Преступление и наказание", что захотел прочесть на русском.

РЖ: Ваш сын Раймундас Банионис ставит как режиссер спектакль "Возможная встреча". Не трудно работать с сыном-режиссером?

Д.Б.: Совсем не трудно. Мой сын выручил нас в театре. Режиссер Габренас ставил спектакль "У золотого озера". Он внезапно умер. У нас не было режиссера, который бы продолжил работу над спектаклем. Я позвал сына, чтобы сначала только посоветоваться. Он закончил ВГИК, вырос у Мильтиниса. С трех лет - в театре. Он попробовал репетировать. Видно, что разбирается. Закончил постановку. 30 ноября этот спектакль мы будем играть в 100-й раз. Это - хороший результат. После мы посоветовались и решили ставить "Круг" С.Моэма. Потом он поставил "Любовные письма". В театре у сына - опыт познания с детства. Практическую школу он получил в кинематографе.

РЖ: Я успела заметить, что вы критичны к современной режиссуре в Литве?

Д.Б.: Сейчас актер отставляется на десятый план. Ставятся режиссерские выдумки с огнем, светом. Актер-личность мешает. Метафора разворачивается на сцене без актера как соавтора, соучастника. Режиссер берет на роль Гамлета музыканта. Там Гамлетом не пахнет. Вместо Гамлета может палочка стоять. Балерина играет Дездемону, слов понять невозможно.

Я знаю, что этот режиссер имеет сторонников, но я это направление не принимаю. Спектакли Мильтиниса, Товстоногова ставились через актера. Сейчас зачастую режиссерам актер мешает. Ну скажите, вот позовут меня выступить в концерте и сыграть на скрипке, которую я в руках не держал. Соберутся критики и скажут: "Да, конечно, это не Паганини, но есть что-то, угадывается новое направление. Интересно".

Меня настораживает, что со сцены уходит мысль, все больше и больше стремятся к внешнему развлечению. В театре исчезает страсть познания, открытие философских истин. Царствуют абстрактные общие метафоры. Метафора в искусстве нужна, но метафора не должна превращаться в самоцель, а помогать выражать замысел актеру.

Мильтинис для меня - великий режиссер, прежде всего потому, что вся его режиссура выражалась через актера. Ему я обязан тем, что стал актером.

РЖ: Вы не довольны своим нынешним положением в Литве?

Д.Б.: Я был бы совсем дураком, если бы сказал такое. Нечего жаловаться. Ты поднялся высоко. Когда упадешь - будешь жаловаться.

РЖ: Какие роли в вашем репертуаре сегодня?

Д.Б.: Их не так много. Я занят в спектаклях по таким пьесам: "На золотом озере", "Дальше - тишина", "Самоубийца", "Круг" и "Возможная встреча".

РЖ: У Мильтиниса играли больше. Сколько спектаклей в год он, как правило, ставил?

Д.Б.: В театре в сезон ставилось пять спектаклей. Не все ставил он, некоторые - его ученики. Впервые к Мильтинису я пришел, когда мне было 17 лет, в 1941 году. Пришел учеником в студию при театре. Он сразу дал мне главную роль - мальчика моего возраста. Мильтинис учил через спектакль. Мы играли много - главные роли и эпизоды.

РЖ: Началась война. Как театр жил в то время?

Д.Б.: Я пришел в театр 1 июня. 22 июня началась война. Немцы театр не закрыли. Мы продолжали работать. Мильтинис в то время не ставил ни немецких, ни русских авторов, хотя он очень любил Чехова. После войны ставил Чехова, Гауптмана и др.

РЖ: Как жили в немецкую оккупацию?

Д.Б.: В советское довоенное время литовцев ссылали тысячами. Жили в страхе. Ждали, скорее бы пришли немцы. Немцы освободили нас от большевиков. И несколько месяцев были воодушевлены, а потом поняли, что это - новая оккупация. Пришли немцы. Расстреляли евреев. Поняли: Гитлер тоже не подарок. Бежали от волка - попали к медведю.

Стали ждать американцев, но те не пришли. Конечно, последнее - юмор.

РЖ: Вы продолжаете поддерживать контакты с Россией. Не отражается это на вашей репутации в Литве? Вас не упрекают, к примеру, что вы снимаетесь в России?

Д.Б.: Сейчас отношения между Литвой и Россией стали более спокойными, чем в начале 90-х. Моя работа кому-то может не нравиться, но никто мне об этом не говорит.

Я вижу в России остатки большого стиля. Смотрю ваше кино прошлых лет, которое остается хорошим кино. У вас еще не уничтожен настоящий зритель.

Россия всегда будет страной, имеющей "художественное" значение для соседей.

РЖ: Сейчас американцы запускают в Голливуде фильм - римейк "Соляриса". Режиссер - Стивен Соденберг, продюсер Джордж Камерун, снявший "Титаник". А вашу роль будет играть Джордж Клуни.

Д.Б.: Я слышал об этом.

РЖ: Все-таки, вспомним об оригинале, а не о римейке. Расскажите о работе у Тарковского.

Д.Б. Тарковский - отдельная тема. Об этом нужно говорить серьезно. Лучше это сделать в следующий раз.

Беседу вела Ольга Галахова