Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Сеть | Периодика | Литература | Кино | Выставки | Музыка | Театр | Образование | Оппозиция | Идеологии | Медиа: Россия | Юстиция и право | Политическая мысль
/ Обзоры / Театр < Вы здесь
Весь Виктюк
Дата публикации:  14 Июля 2003

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

В Москве в театре "Современник" проходит фестиваль всех спектаклей Романа Виктюка. Всех, которые идут в театре Виктюка.

Русский журнал: Роман Григорьевич! Скажите, что это за идея? Это коммерческий ход или все-таки в этом есть какое-то творческое начало?

Роман Р.В.: Во-первых, творческая. Во-вторых, когда проходит год, ребенок вырастает за это время. У детей есть игрушки, и в конце года они обожают собрать их в одно место. Им уже не нужно переставлять их с места на место, есть общая радость: определенное количество игрушек, собранных вместе. Каждый спектакль - это какая-то очень загадочная игрушка, в которой есть свой механизм. И когда дети собирают все игрушки вместе, они определяют, какая игрушка будет первой. У меня первая - "Саломея". Есть игрушки, которым год или два, есть игрушки, которые появились совсем недавно. Вот такой, я бы сказал, творческий игрушечный союз.

РЖ: Но у детей обычно половина игрушек в сломанном состоянии.

Р.В.: Поэтому каждый день нужно репетировать тот спектакль, который будет вечером, чтобы игрушку и детали, которые испорчены, налаживать. В этом уже есть каждодневный труд, ничего тут не поделаешь. Даже когда мы работаем в Америке, Германии или Израиле, откуда мы только что вернулись, мы все равно там репетируем, независимо ни от чего, потому что все время нужно следить за ходом механизма каждого спектакля, каждой игрушки.

РЖ: Вы часто ездите в Израиль. Вы возите одни и те же спектакли или каждый раз разные?

Р.В.: Конечно, разные. Мы возим спектакли не только в Израиль, но и в Америку. Вот сейчас мы в Америке полтора месяца играли "Мастера и Маргариту", потом из Чикаго перелетели в Канаду. В Израиле мы играли "Давай займемся сексом!". Я давно знаю автора этой постановки, он - израильтянин, доктор химических наук, вице-мэр города Хайфа, правда, родом из Ленинграда. Он написал много пьес, но эта мне показалась одной из самых интересных.

РЖ: Вы возили спектакль "Мастер и Маргарита", действие которой разворачивается в этих самых пустынях...

Р.В.: Да. И мы уже договариваемся о том, что будем играть на открытом пространстве в Кесарии, мне кажется, что это будет интересно. В Югославии мы играли "Саломею" в замке на открытом воздухе поздно ночью, и это было потрясающе! Это совершенно другой спектакль, потому что его нужно как бы транспонировать, как это называется в музыке, к тем природным условиям, которые есть, его нужно переложить на эти условия. Мы когда-то в Риме играли "Федру" (это спектакль Театра на Таганке с Аллой Демидовой) в совершенно потрясающих интерьерах, - оранжереи с удивительными, безумно ценными деревьями, играли в двух пространствах. Одно пространство - зеленый луг, на нем больше всего и разворачивалось действие, а потом мы переходили в закрытое пространство. Это безумно интересно! Мы за одну ночь сумели все сделать в том виде, в каком хотелось. Итальянцам даже казалось, что мы так и играем всегда.

РЖ: Вы сейчас вспомнили про "Федру", и я подумал, как было бы здорово, если бы к вашему фестивалю можно было бы восстановить какие-то спектакли, как это сделала "Мастерская Петра Фоменко", когда для фестиваля, посвященного 10-летию театра, были восстановлены те спектакли, которые они играли еще на втором курсе.

Р.В.: Безусловно. Но некоторые из моих спектаклей играют до сегодняшнего дня.

РЖ: Это "Квартира Коломбины"?

Р.В.: Не только. Во МХАТе - "Татуированная роза" Теннесси Уильямса, "Царская охота" в Театре имени Моссовета, Татьяна Доронина играет у себя в театре пьесу Радзинского "Старая актриса на роль жены Достоевского"... Так что есть спектакли, которым уже по 25 лет, и это замечательно.

РЖ: Почему бы тогда не привлечь к этому фестивалю хотя бы те спектакли, которые идут, с тем, чтобы это был не только фестиваль Театра Романа Виктюка как организации...

Р.В.: Надо задуматься, может быть, так и нужно.

РЖ: Некоторое время назад я видел премьеру "Иоланты" в Краснодарском театре...

Р.В.: Это оперный спектакль, первая моя оперная режиссура. Они привезут его в Москву обязательно.

РЖ: Вы получили удовольствие от работы в оперном театре?

Р.В.: Огромное. У меня в ГИТИСе курс режиссеров музыкального театра, и я вынужден был учиться оперной режиссуре вместе со студентами. Наконец я решился, приехал в Краснодар и поставил. Сейчас в Новой опере в Москве я начинаю репетировать оперу "Искатели жемчуга" Бизе, в которой будет такой синтез - соединение драмы, вокала, движения и музыки. Мне это безумно интересно, тем более "Искатели жемчуга" никогда не шли после революции в Москве, это будет как бы первая премьера этой совершенно удивительной оперы.

РЖ: Почему вы стали набирать именно курс музыкального театра, а не драматического или какого-нибудь синтетического варианта?

Р.В.: Во-первых, когда цыганка в 13 лет посмотрела мне на руку, она убежденно сказала, что я буду дирижер. Прибежала мама и сказала, что это невозможно, потому что у меня нет слуха и я не знаю нот. Цыганка еще раз посмотрела на руку, заплакала и сказала: "Он будет дирижером". Когда я поступил в ГИТИС, даю честное слово, что первое, что я сделал, я стал слушать, откуда раздаются звуки игры на рояле и в какой аудитории поют. На третьем этаже в аудитории номер один раздавались какие-то совершенно удивительные вокальные произведения. Я стоял у дверей и просто слушал. Галина Петровна Рождественская, святой человек, тетя великого режиссера Геннадия Николаевича Рождественского, не выдержала и сказала: "Мальчик, что ты стоишь? Заходи. Что ты хочешь?". Я говорю: "Я буду дирижером". Она говорит: "В ГИТИСе такого факультета нет". Но я продолжал стоять. Она опять говорит: "Ну, войди. Сядь, сыграй что-нибудь. Какое из музыкальных произведений ты бы хотел включить в свой репертуар как дирижер?". Я говорю: "Я не знаю нот... но я буду дирижером". И с этого все началось. Галина Петровна со мной занималась день и ночь, я пел весь вокальный репертуар драматического тенора. Меня даже уговаривали перейти на факультет музыкального театра, на оперетту. Я играл день и ночь. В общежитии было написано "Ромка, не играй так громко", но на меня никто не обижался. И когда через четыре года я играл прелюд Рахманинова, Галина Петровна просто смотрела на меня и плакала, - я играл без ошибок этот труднейший этюд. Я играл день и ночь, я был сумасшедшим. И вот поэтому та цыганка, ее глаза меня преследуют всю жизнь, она кричит: "Докажи, что ты можешь быть человеком, который связан с музыкой". Вот я и доказал первым спектаклем "Иоланта" Чайковского.

РЖ: У вас всегда много музыки в спектаклях. Когда вы ее выбираете, вы слушаете новую или все-таки берете из того багажа 80-х годов?

Р.В.: Нет, что вы. Я знаю все музыкальные магазины во всех основных столицах мира, знаком со всеми, кто в них работает. Поэтому я знаком со всей музыкальной продукцией, которая там есть.

РЖ: Что хорошего вы за последнее время слышали, что обязательно нужно послушать?

Р.В.: Был грандиозный канадский пианист Гленн Гульд, он просто фантастически играл Баха. Он прожил 50 лет, и одним из великих его толкований была ария. Недавно в Канаде вышел потрясающий компакт, на котором есть все "Гольдберг-вариации" Баха, есть даже первая ария из "Гольдберг-вариаций" за разные годы исполнения, это удивительно придумано. Он знал, что умрет в день своего рождения, и в этот день записал "Гольдберг-вариацию". Это совершенно удивительный компакт. Я уже не говорю, что сейчас есть удивительные новые записи Малера. Есть совершенно потрясающий Тосканини... У меня дома целый мир музыки. Меня компакт-диски выселяют, выгоняют из квартиры.

РЖ: Вернемся все-таки к вашим ученикам. Скажите, вы им разрешаете ходить на свои собственные спектакли, или, напротив, настаиваете на том, чтобы они смотрели ваши работы. Позволяете ли вы им разбирать то, что вы делаете?

Р.В.: Ну, а как же? Они обязаны. Они сидят в театре столько времени, сколько я, и даже больше, потому что они имеют возможность. В Сокольниках есть две большие площадки, где они могут репетировать что угодно, сколько угодно, и показывать все без страха и без боязни, что они будут уничтожены. И так же точно, без боязни, они разговаривают со мной. В первый день, когда я пришел на занятия, я сказал: "Я сажусь там, где сидят студенты, а вы сядете там, где сидит профессор". Вначале они шутили, а потом так и оказалось, потому что мы учились вместе.

РЖ: Чему для вас важно научить их? Понятно, что есть система Станиславского, работа актера над собой, над ролью, что-то еще...?

Р.В.: Не потерять детскость, это первородное ощущение. Все высшие учебные заведения занимаются только тем, чтобы тот, который поступил в 17-18, стал взрослым, из них делают людей практичных, живущих разумом, а не вот этим первородным ощущением. Второе - это не потерять в себе, если ты ребенок, потребности и способности любить, потому что без этого качества, я глубоко убежден, в искусстве ничего быть не может.

РЖ: Театр Виктюка - это все-таки театр Виктюка в буквально смысле, то есть это театр, где работает один режиссер, театр одного постановщика. У вас сейчас появились ученики, и не просто ученики, а уже коллеги...

Р.В.: И я хочу их всех забрать, конечно. Я думаю над тем, как сделать так, чтобы в театре была лаборатория молодого режиссера. У нас уже есть наметки, что они будут делать, что бы я хотел, чтобы они делали, и они будут это делать обязательно.

РЖ: Некоторые ваши спектакли имеют свойство возвращаться. Например, "Служанки", которых вы поставили однажды, потом ,спустя какое-то время, еще раз вернулись к этому спектаклю, потом снова. Его сейчас нет, нет и на фестивале...

Р.В.: Будет. Мы начнем репетировать в сентябре. Хотя мы уже сейчас осторожно, кусочками репетируем, пробуя разных артистов. И "М.Баттерфляй" будет тоже обязательно.

РЖ: Как вы думаете, почему Жене у нас так и не стал драматургом многих пьес. Есть "Служанки", но никакие другие его произведения у нас в театре практически не возникали...

Р.В.: Ты мне задаешь такой вопрос! Я бы с радостью не только тебе ответил, но и себе. Я видел очень многие его пьесы в разных странах и не могу сказать, чтобы после его смерти был найден ключ к его пьесам. Я думаю, что, как Вампилов у нас ждет того часа, когда молодое совершенно поколение непредвзято посмотрит на его драматургию, так же точно должно быть и с Жене. Мне бы хотелось верить, что так должно быть. Я начинал репетировать "Балкон", но это оказалось безумно сложно - сделать так, как бы хотелось. Того количества денег, которое нужно было на постановку "Балкона", просто невозможно сейчас найти.

РЖ: Театр Романа Виктюка - это бедный или богатый театр? Или, скажем так, это бедный театр, который хочет выглядеть богатым?

Р.В.: Боже упаси! Зачем? В богатом театре артисты получают замечательно...

РЖ: Я не об этом говорю. Я имею в виду внешний вид спектаклей. Скажем, в постановке "М.Баттерфляй" была фантастическая конструкция, которая, вероятно, очень дорогая.

Р.В.: Конечно. Это сделала Алла Коженкова. И в "Служанках", и в "Саломее" декорации такие барочные, я уже не говорю про "Антонио фон Эльба", где играет Елена Образцова. Я думаю, что каждая пьеса требует разного. Например, "Заводной апельсин" - культовая пьеса, не может быть, как ты говоришь, "богатой внешне", она должна быть удивительно ободранной, жесткой, жестокой. Должны быть какие-то механизмы, которые уничтожают, как у Кафки есть дробилка, которая перерабатывает человеческие души. Для французской пьесы "Мою жену зовут Морис" потребовалась совершенно новая структура. Мы купили все самые дорогие костюмы самых дорогих фирм, потому что девочки красивые, и нельзя было их так не одеть. В "Давай займемся сексом!", поскольку там сплошные невесты и дамы, которые хотят найти другую половину, все в свадебных платьях, которые они каждый раз примеряют к жениху, а жениха так нет и нет. Вот эти все спектакли мы и будем сейчас играть в "Современнике".

РЖ: Как ваша труппа относится к тому, что на главные роли вы приглашаете в одном случае Образцову, в другом - Ефима Шифрина?

Р.В.: Не всегда. Фрейндлих, Роговцева играют, когда приезжают и когда могут, мы их обожаем и любим. В "Эдит Пиаф" играют все свои, в спектаклях "Давай займемся сексом!" и "Мастер и Маргарита" тоже все участники труппы. Конечно, когда они растут, взрослеют, уже появляются сияния вокруг их голов, они уже существуют. Я должен сказать, что Бозина уже знают и в Америке, и в Израиле, и в Германии... Просто фантастически, я даже удивлен! Иногда приходят на спектакль и спрашивают, играет ли Дмитрий Бозин. Это удивительно и замечательно. Я уж не говорю про Колю Добрынина. Лена Морозова - одна из лучших сейчас молодых актрис. Есть и другие ребята, как, например, Флоринская Саша...

РЖ: Вы смотрели фильм, который как раз только что вышел, в пору, когда вы репетировали эту пьесу? Невозможно было поверить, что это легкомысленное сочинение действительно снимается в Голливуде.

Р.В.: Да, я видел этот фильм. Он действительно снимается в Голливуде, и автор там. Он написал специальный сценарий. Во Франции тоже сняли этот фильм. Я должен сказать, что Альмодовар в Мадриде в октябре по этой пьесе тоже выпустит спектакль, и я на него приглашен. Поеду смотреть, мне интересно.

РЖ: В самом начале мы говорили про оперетту, про то, что сегодня это может быть любопытный жанр. Вы хотели бы, чтобы кто-то из ваших учеников поставил оперетту? Возможно ли поставить ее в вашем театре?

Р.В.: Буквально в эти дни я набираю студентов на курс артистов для мюзиклов, оперы, оперетты, то есть ребят, которые имеют данные голосовые. Сегодня для "М.Баттерфляй" пришел удивительный парень, контр-тенор, которому 21 год, зовут его Николай, у него фантастические данные от природы. Врач-ларинголог посмотрела и сказала, что у него детские связки, это совершенно уникальное природное явление. Я даже боюсь сказать, какую верхнюю ноту он берет... почти как женское сопрано, а он - контр-тенор. Есть удивительные, талантливые ребята, и вот если они вырастут, то мои новые студенты будут просто обязаны с ними что-то сделать. Я видел совершенно удивительную "Сильву" Кальмана, в которую была внесена пластическая эстетика кабаре, это фантастический синтез. Я видел "Богему" на Бродвее. Видел удивительную "Аиду" Элтона Джона... И я хочу, чтобы мои ребята смогли в себя это все впитать и потом реализовать с молодыми артистами, с которыми они будут работать, потому что со мной на курсе будут работать уже те ребята, которые закончили сейчас режиссерский факультет.

Беседу вел Григорий Заславский.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Ирина Муравьева, Геликоновские алхимики /11.07/
Музыкальный "шик" спектаклю придал Геннадий Рождественский, под чьим руководством оркестр "Геликона" зазвучал как новенький, с чеканно точной проработкой каждой музыкальной фразы. Геликоновцы действительно обрели здесь свое "Средство Макропулоса", которое продлит им жизнь если и не на триста лет, то хотя бы на время спектакля.
М. Скорнякова, Гротеск распадающегося мира на фоне "страшного суда" /02.07/
"Ревизор" - одна из первых пьес, которую режиссер Матиас Лангхофф увидел в берлинском театре после войны. Сегодня Лангхофф считает эту комедию особенно актуальной. Поэтому он поставил ее как пьесу о современных людях в современных костюмах, с пивом и мобильниками, живущих в Европе, в России или в любой другой части света.
Станислав Дорошенков, На постоялом дворце у Солнца /02.07/
"Theatre du Soleil" был основан в 1964 году Арианн Мнушкин и стал настоящим странноприимным домом для актеров самых разных стран. Для Мнушкин искусство никогда не было уходом в башню из слоновой кости. На ее спектаклях энтузиазм борьбы заражает всех - хочется жить, и жить непременно в борьбе.
Майя Крылова, Танцы истинных леди. И джентльменов /01.07/
Ковент-Гарден - букет трудолюбивых и дисциплинированных танцовщиков, а средний уровень природных дарований у исполнителей покрывается тщательностью исполнения. В общем, как есть своеобразный английский юмор (понятно, что шутят, но не всегда ясно, в чем соль), так есть и английский балет со своим особым лицом.
Александра Захарова, Дочь /30.06/
Есть такое жестокое для актера понятие, как возраст. Мне бы очень не хотелось навсегда остаться "пожилой Ассолью". Мне бы хотелось "заматереть" - и не сейчас, а в будущем сыграть, например, Гурмыжскую в "Лесе". Возраст вообще следует "принимать" философски. Не мучиться, не бороться с ним.
предыдущая в начало следующая
Роман Виктюк
Роман
ВИКТЮК

Поиск
 
 искать:

архив колонки:





Рассылка раздела 'Театр' на Subscribe.ru