Серебряный век сейчас в моде, спектакли и концерты на эту "ностальгическую" тему популярны, как и выкройки прабабушкиных платьев. Увы, дальше копирования "фасонов" минувшего дело как правило не идет. Есть даже рецепт, его выписывают всякому желающему сыграть то время: томный взгляд, чуть "разбитый" голос и обязательно легкий налет кокетливой трагичности.

Я человек не театральный (не считаю своим долгом смотреть все новое и "игру"), но на этот спектакль хожу регулярно, каждый раз унося с собой в нашу железную современность чувство неподдельной в своей хрупкости "серебряной" красоты.

Петербург, 6 июня. Сквозь мелкий моросящий дождь купол Казанского собора: полукруг колонн невесомо воздушен. Петербуржцы и туристы прогуливаются, спешат по своим делам. Город приходит в себя от официальной части праздников, приуроченных к его 300-летию.

В подвальчике "Бродячей собаки", том самом, на Итальянской улице, где читали свои стихи А.Ахматова, Н.Гумилев, танцевала Карсавина, уютный полумрак, столики. На небольшой сцене, на фоне белых трепещущих театральных занавесей, на "фоне музыки и света", - песни Вертинского, взлетают и опускаются руки.

"Желтое танго" гастролирует в Северной столице второй сезон; сыгран и поставлен моноспектакль выпускником Щепкинского училища Сергеем Федотовым (снимался в фильме Н.Михалкова "Сибирский цирюльник", играл в театре Армена Джигарханяна, в Театре музыки и поэзии Е.Камбуровой). В Москве "Желтое танго" идет на сцене Геликон-оперы, малой сцене театра имени Маяковского (Пушкарев пер. 21).

А начиналось все с приглашения выступить в Будапеште, перед русской эмиграцией, с концертом, составленным из песен Вертинского. Сценарий, рассказывает Сергей, был написан за два месяца, на одном дыхании.

У спектакля маленький юбилей - недавно ему исполнилось три года.

Париж, Шанхай... образы пережитого. Эпизоды из жизни великого русского шансонье - маленькие сценки, разыгранные артистом легко и изящно. На наших глазах из "сора" слов и напевов мечты рождается жизнь - звучит ариеттка Пьеро. Иногда грустная, иногда веселая, но всегда слегка ироничная и печальная, она трогает, заставляет радоваться и печалиться вместе с ней.

Сергей Федотов не пытается копировать манеру исполнения песен Вертинского, он иногда намекает на нее чуть-чуть грассирующим "р". В его исполнении есть "своя нота" - то, что Вертинский так ценил, то, что делало и делает провальными все попытки его "повторить" - искренность переживания, и отсюда - чувство уникальности каждого сценического мгновения.

Спектакль камерный и вместе с тем праздничный.

Над сценой кружат разноцветные листки, выпорхнувшие из записной книжки артиста, они - лоскутки его воспоминаний, красочный калейдоскоп мгновений... За "воздухом" занавесей спиной к зрителям одинокая фигура, голос Вертинского, тени "волшебного фонаря". Музыка смолкает, артист выходит на сцену, снимает повторяющую знаменитый грим маску, отстегивает жабо - так начинается спектакль.

Мы за кулисами. Жизнь нам рассказывают с достоверностью игры, с документальностью выдумки.

Ведь что такое жизнь? - "Жизни как таковой нет... Жизнь надо выдумывать, создавать". И не надо "на нее обижаться и говорить, что она не удалась. Это вам не удалось у нее ничего выпросить. По бедности своего воображения".

До сцены допущены немногие вещи, все просто: стол со свечой, бокал вина, стул, вешалка с реквизитом, чемодан. Обстановка почти походная, вещи - часть багажа, часть кочевой жизни артиста, - за каждой воспоминание, тот или иной ее эпизод.

Черная, отделанная кружевами шляпка - так и видишь грозную Марью Александровну Арцыбушеву, стремящуюся пристроить болтающегося "без дела" молодого Вертинского. А вот и он - робкий, застенчивый провинциал, приехавший покорять Москву, с большими амбициями и без гроша в кармане.

Вещи в спектакле "подают" реплики, играют.

На мой взгляд, одна из самых сильных сцен - сцена в вагоне генерала Слащова. Три часа ночи, Вертинский поет о мальчиках, ненужно и жестоко обреченных на смерть. Перед глазами проходит и белое с мутновато-зелеными глазами, отравленное кокаином, страдающее лицо генерала, и вся та беспощадная нелепость, в которую на долгие годы была вовлечена русская жизнь.

Мастерски владея искусством перевоплощения, С.Федотов умеет немногими средствами передать характер человека.

Аромат парижских бульваров, щемящие вздохи ветра в молдаванском степном кочевье, для всего этого найдена своя интонация.

Разыгранная "по нотам" световая партитура дополняет впечатление.

Так что же такое жизнь? Она - желтое танго - танец страсти и нежности, танец, покоривший всю тогдашнюю Европу, танец, окрашенный электрическими огнями ночных кафе и улиц, танец цвета встреч и разлук.

Спектакль как-то по особенному (я смотрела его в Москве и могу сравнивать) вписывается в "умышленность" города на Неве: в воспетую его поэтами сказку и трагедию.

По свидетельству аккомпаниатора Вертинского Брохеса, Александр Николаевич не терпел ни одной лишней, сыгранной для абстрактной красоты ноты. Музыка должна была подчеркивать интонацию человеческого голоса, дышать его теплотой и драматизмом.

В исполнении пианистки и соавтора спектакля Ирины Скосыревой есть особенная задушевность, женская лукавая чуть сентиментальная игра. Это легкое лукавство - улыбка, с которой Жизнь (кокетливая, прекрасная возлюбленная и мать) подыгрывает каждому из нас.

В финале, прервав песню на полуслове, артист на какое-то мгновение застывает, его руки взмывают в узнаваемом жесте. Украшенная выдумкой, жизнь человека становится историей: рассказ "обрывается", как лента в старых документальных хрониках. Артист уходит. Над пустой сценой звучит голос А.Вертинского.

21 августа спектакль будет показан в Москве, на сцене Дома Российской Армии. В Петербурге спектакль пройдет: 13, 27 в театре Марионеток (Невский проспект, 52) и 15, 26, 29 - в "Бродячей собаке" (пл. Искусств,1).