По какой-то неведомой, но вполне достоверно звучащей статистике, в мире больше всего ставят Шекспира и Чехова. С эйвонским лебедем - более-менее понятно: замшело-расколотую Британию под экс-руководством экс-короля Лира можно трансплантировать хоть в Венесуэлу, хоть в Чечню эпохи живого Дудаева, хоть сами знаете куда... Ну, приодеть только актеров соответствующе. Или никак не одевать вообще... Но это уже специфика молодых континентов. Что - не утопия: дошло же в случае с замком Эльсинор и его обитателями до мира животных. К счастью, не в Уголке Дурова, а в постдиснеевском "Короле Льве".

Несложно, в принципе, и с малолетними любовниками из среднестатистической Вероны (в Москве идет порядка пяти "Ромео и Джульетт", не считая балета), да и с близнецами, разнесенными бурей на мифической Адриатике: с подсчета столичных "12-х ночей" ваш автор, по совести, сбился, но - ручаюсь - много.

Последнюю "Ночь" с русскими актерами во всех - М и Ж ролях (а там в М и Ж поневоле запутаешься, кто помнит) - представил на Чеховском фестивале-2003 знатный англичанин Д.Доннеллан.

Кстати, самого-то Антона Павловича на его одноименном фестивале, шедшем в Москве месяц, было меньше всего. Обкушались? Моя доморощенная статистика глаголет об ином.

По количеству версий, трактовок и т.п. в одной только отдельно взятой Первопрестольной "стационарный" Чехов уступает в сезоне 2002-2003 лишь абсолютному классическому чемпиону - юбиляру А.Н.Островскому: 30 чеховских спектаклей против сорока островских ("сорок сороков"). С учетом "Снегурочки" в Большом театре, мюзиклов, хоровых фолк-бдений, утренников и без учета переименований хрестоматийных пьес и любительщины совсем уж микроскопических студий, уследить за коими - в принципе невозможно.

Ну то - Островский, "русский Мольер", назад к которому призывал еще нарком Луначарский... К тому же у "мольера" 12 томов одних только пьес, а у Чехова - жалкий томик драматургии. Ставят из доктора, впрочем, и все остальные 20 томов его ПСС.

И все равно: мировая свальная любовь театральных деятелей к мелкопоместной русской интеллигенции и пр. разночинной публике рубежа XIX-XX веков, недобро описанной Чеховым, - это врачебно-театральная тайна из обсуждаемых уже лет 50.

Вокруг да Около Основ

Возможно, в случае с Чеховым застит глаза или, чтоб поизящнее выразиться, магнетизирует очи фигура Станиславского - главного и единственного человека, ставившего Чехова как современного писателя. К тому же - "Моя жизнь в искусстве", система какая-то...

Частично-системное подтверждение нашему тезису приключилось под занавес сезона 2002-2003 - июльская премьера копродукции Международного Фонда Станиславского (основоположнику МХАТа исполнилось 140. Не очень, конечно, дата, ну так и Островскому - всего 180) и литовского театра "Мено Фортас" - "Вишневый сад". Зато "Саду" исполнилось 100. Согласитесь, дата.

Никакого "Фортаса" в Москве, понятно, не знают, но имя его руководителя Эймунтаса Някрошюса способно было привлечь на редкие литовские гастроли культурную столичную толпу даже в самые "неходибельные-в-театр" 1990-е. Это называлось "бум".

Не то сейчас. В крошечный зал (400 мест) свежеотстроенного Культурно-театрального центра СТД на Страстном да в жарком отпускном июле-2003, да за 3 тыс. (руб.), да на 6- (шести!) -часовое действо по замыленному сочинению (на выпускных и вступительных), да после "Садов" Эфроса и Волчек, могли прийти только верные реликтовые гурманы.

Подозреваем, что у самых-то реликтовых как раз лишних 3 тыс. и не было. Но даже многие верные из выкроивших отпускные не попали: 400 мест. Бум - был.

Подождем до сентября.

Строго говоря, июльские пять вечеров в объятьях профукавших именье дворян и окружающей челяди - лишь предпремьерный показ (точнее - обкатка на профессионалах). В сентябре на другой, более просторной для широкого творческого почерка Някрошюса площадке и более уютной для аудитории спектакль будут катать, по слухам, в усеченном варианте (народ должен на метро и последующие автобусы поспеть). Да и с ценами для обывателей продюсеры, наверное, как-то устаканят.

Взволновавшая же критиков, профессионалов и жертвенно-реликтовых театралов июльская интрига содержалась вот в чем. Великий "лесной брат" Някрошюс никогда не ставил спектакли с русскими актерами. Учился он, правда, в Москве, в ГИТИСе, на курсе А.А.Гончарова, но, согласно студенческо-гитисовскому апокрифу, он российскому Мастеру, главрежу театра Маяковского, так вообще ничего и не показал на русском (по другим апокрифам - вообще никаких работ не показал, кроме одной нерусской пантомимы), а потом уехал с дипломом в советскую покамест Литву, откуда вернулся уже триумфатором на все эпохи всех грядущих просторов ЕЭС.

Надо было упасть Берлинской стене, установиться общеевропейской валюте и лимитированному транзиту из Калининграда, чтобы прибалтийский Мэтр согласился на русскую авантюру. С условиями: полтора месяца российские суперзвезды (Максакова-Раневская, Петренко-Фирс, Ильин-Гаев, Миронов-Лопахин) при участии молодых звезд московской величины (был кастинг) репетировали сперва на исторической родине режиссера, а только потом уж в Москве... Русских (я не про актеров) Някрошюс едва ли полюбил за 45 дней, и Восток - едва ли. Чехов же - как не раз указано выше - почему-то интернационален. Да не очень-то, если кто вчитывался.

Потому и главный вопрос, который и есть тема этих заметок: зачем гибель сия бысть? Чехова им (нам) всем надо (мало)?

В Москве идут сейчас пять "Садов", есть "Вишневый садик" саратовца А.Слаповского в Театре Армии (что-то про волжских бизнесменов) и даже целый театр "Вишневый сад" (интересно, отцы-основатели этой студии плодовых деревьев окрест высадили?). А сколько уж над Москвой летает "Чаек", стенает по Москве "Трех сестер" и "Дядь Вань" - о сем умалчивает даже "Афиша".

Между тем, неподалеку от Страстного, если по извилистой идти - то чуть вкривь от Театра Наций (где не без "Чайки"), ежели по прямой - то почти за доронинским МХАТом (где, понятно, не без "Вишневого сада"), а если совсем прямо путь держать - то это около дома Станиславского (см. "Театральный роман", кто еще в силах см.), есть театр, который так и называется "около дома Станиславского". Там не витают, не стенают. Просто Чехова любят.

Возглавляет "около" Юрий Погребничко, который 20 уж лет ставит "Трех сестер" и как бы всего Чехова на всероссийских просторах от Москвы до Петропавловска-Камчатского и обратно. Сестры и окружающие военнослужащие звенят в любых текстах, освоенных Погребничко. За последний сезон: от Достоевского до Вампилова с Володиным.

Последняя, майско-июньская премьера театра "около" чуть опередила июльскую литовско-российскую помпезно-продюсерскую и оказалась, по счастью, не юбилейной. В духе "около". И это, по счастью, не седьмой "Сад".

Трех сестер в новой версии Погребничко зовут по очереди то Треской и Белугой, то Траляля и Труляля, то Герцогиней и Валетом. Проницательный читатель догадался, что речь идет о Кэрролле.

Забегая вперед и упреждая читателево-зрительскую потенциально-негативную, политкорректную реакцию, скажем, что все кэрролловско-чеховские рыбоньки в спектакле "Предпоследний концерт Алисы в Стране Чудес" одеты в эсесовскую форму. И это - не "Ночной портье". Хотя сестринские рыбки слегка и обозначают стриптиз. Но - театр же...

А под занавес - куплет

На вопрос: "Сколько в Москве театров?" - думаю, не ответит никто. Даже уполномоченные учреждения. Более того - учреждения-то первыми и запутаются: все актеры играют во всем и везде. (Я не про сериалы.) Но актеров можно понять (и режиссеров, ставящих то самое все - везде): хочется кушать, а хочешь кушать - умей светиться. А хочешь светиться - зарабатывай и т. д.

Свет, как показал прошедший сезон, не без добрых - для актеров и режиссеров - людей: юбиляра А.Н.Островского, относительно-вечного юбиляра А.П.Чехова, межпланетного юбиляра Шекспира ("Вильям-то наш Шекспир" - всего на 3-м месте по московской частотности! И это всего-то по два-три "Гамлета", "Отелло", "Макбета" и "Лира").

Далее в порядке убывания - Гоголь, Достоевский, Булгаков.

Нил Саймон, А.Кристи, "8 женщин" и пр. антрепризный зарубеж - не в счет.

На вопрос не менее актуальный: "Зачем Москве пять "Мастеров и Маргарит", пять "Игроков", шесть "Ревизоров" и т. д.?" - силятся ответить критики. Не очень, признаться, убедительно силятся.

Уходя от трюизма, что критики тоже кушать хотят, отвлекусь и вспомню великолепно-великодушный ответ Льва Александровича Аннинского на какой-то пинок-подножку записного гоголеведа начала 80-х насчет очередного "Ревизора".

Гоголя я и сам прочитаю, ответствовал мудрый Аннинский (цитирую по памяти - поэтому без кавычек), мне интересно, что Гафт думает про роль Городничего. (Гафт, вопреки воплям-80 гоголеведа, думает до сих пор - спектакль "Ревизоръ" Валерия Фокина в "Современнике" не сходит с репертуара 20 лет. Более того - там восстановили салтыково-щедринского "Балалайкина и ко", пропущенного в 1973-м только под эгидой С.В.Михалкова и Г.А.Товстоногова.)

Вашему автору про Гафта-Городничего интересно то же самое, что и Л.Аннинскому, равно как и думы об этой роли С.Арцибашева (играет Антон Антоныча на "Покровке", нынешний главреж Маяковки) и Городничего - С.Маковецкого, равно как и думы В.Гвоздицкого и М. Суханова о роли Хлестакова (оба играют уже более трех лет).

Но Гоголь - это ж любовь сразу и навсегда. С детства. За Чеховым - "надо ухаживать". То есть юность.

А чтобы полюбить навсегда трех сестер и Чехова вообще, и Вампилова ваще, и Володина сейчас - нужно быть только Юрием Погребничко.

Главрежа "около дома Станиславского" отличает один недостаток - он нетерпелив. Но не разругайся он с Ю.П.Любимовым насчет "Трех сестер" в только что открывшейся "под ключ" кирпичной Таганке в 1980-м (задумка про всеобщие шинельки и всеобщую мобилизацию сестер-учихалок, баронов и соленых - погребничковская), не уедь с горя главрежиссерствовать на очень Дальний Восток, то и не было бы никогда ни его Театра, ни "Трех сестер" в духе шанхайско-эмигрантского романса.

Не было бы и "Прощай, Битлз!" по мотивам "Винни-Пуха" про бомжей, прочитавших "Вишневый сад" под портвейн "777", а потому поющих только Yesterday (второе название - "Вчера наступило внезапно", что можно перевести и несколько по-русски, как "П... подкрался незаметно", на чем не настаиваем. Но спектакль - и это показатель, однако, - идет уже более 10 лет)... И никогда не сыграл бы девочку Алису в погребничковском "Кэрролле" седой мудрец Алексей Левинский, прошедший 20-летнее горнило такого "кабачка" всех недюжинных стульев, как Театр Сатиры.

Концерт Левинского в роли Алисы на стихи Окуджавы, Саши Соколова и др. в сопровождении живой девочки Маши, трио сестер Белуги, Трески и Герцогини, трех чеширских котов в лампасовой форме сов.военных из разных фильмов А.Ю.Германа - это отдельная песня (ноты приложим, слова спишем).

"Чайка" у Погребничко звалась трепетно: "Отчего застрелился Константин?". "Лес" юбиляра Островского - идет до сих пор - "Нужна трагическая актриса". Шедевр погребничковских наименований: "Где тут про воскресение Лазаря?" Это - почти премьера (зал на 70 мест), так что пусть читатель догадывается сам, кого хитроумный идальго петропавловско-таганковский прицепил к А.М.Володину...

Возбужденное воображение рисует, как слегка поддавшие таганрогский туберкулезник Чехов и купеческий потомок Алексеев (в миру - основоположник К.С.Станиславский) встают с кресел "Славянского базара" и трижды аплодируют ученику Ю.Любимова Ю.Погребничко. И пьют три раза.

Во-первых, за ревность-верность-стебность по отношению к традициям. Ко всем.

Во-вторых, за то, что юбилейно не опустил, хотя и любит... В-третьих, за то, что не поставил в 2003-м "Вишневый сад"...

"Кто купил? - Я купил!"

Когда все мы, молодые, хорошие и красивые в 90-х, первозданно резались в Doom-1, белинский пафос "любите ли вы театр?" равнялся гайдаевской сакраментальности "как пройти в библиотеку?" .

Переболевшие Doom'ом, мы стали читать книжки, переболели Теликом и Видиком (как во время оно - Болеком и Лелеком), но в театр так и не дошли.

Зато Театр (в его разных ипостасях) нашел, наконец, дорогу. Путь, подсказанный Вициным, привел куда надо.

Библиотека

Входит Режиссер. Ему сильно за 30, нужно на пиво, но не менее срочно нужно представить продюсеру проект. От этого зависит ближайшее пиво.

Выходит Библиотекарша. Ей сильно за сорок, диоптрии минус 8, ей срочно нужно мужа.

Режиссер. У вас Чехова всего забрали?

Библиотекарша. Нет, проза осталась. Конец 80-х - середина 90-х.

Р. Например?

Б. "Палата #6"...

Р. Про психушку? Не пойдет. Еремин ставил в загоне.

Б. (по мере элегантно поправляя очки) Простите?

Р. Ну, в загоне - загнал всех зрителей в загон... (Пауза.) И актеров - тоже. (вспомнив про пиво, воодушевляясь) Вот вы бы смотрели на актеров сквозь щели в досках?

Б. (еще элегантней поправляя очки, одновременно - волосы и стараясь быть культурной и обворожительной. Голос дрожит) Это - метафора?

Р. (смутно оценив позыв Б., а потому - лексически раскованней) Какая, на хрен, метафора... Загоняют тебя в зал, сцены нет. Клетуха.

Б. (взволнована своими волосами, говорит еще живей) Вы очень интересно рассказываете.

Р. (еще раскованней, а потому поэтичней) Приникни к решетке - увидишь... (с деланной горечью) ...как над Чеховым выдрючиваются.

Б. (уже более агрессивно поправила прическу, осмелела) А вот "Дама с собачкой"?

Р. Это уже поставили.

Б. (растерянно) С собачкой?! На драматической сцене?

Р. (со злой иронией, слегка забывшись) А вот нассыт она там, все им там засрет - и будет у них собачка! (хохот, срывающийся на пивной кашель).

Б. (отрезвев от эйфории и вернув прическу на место). Я вам из Чехова могу еще "В овраге" посоветовать. (тихо) Этого никто не ставил.

Р. (откашлявшись, о своем) Под овраг надо Боровского заказывать... (смутно переводя взгляд на Б.) Боровский - художник-профи. На оврагах спец.

Б. (радостно и быстро, неумело кося под молодое поколение) Ой! Не надо! Это ж не совсем Чехов - это почти Толстой! Там только ребенка кипятком ошпаривают!.. (долго деланно смеется)

Меж тем в библиотеке пауза.

Режиссер медленно (денег на пиво не предвидится) встает и уходит. Библиотекарша остается в раздумье, что ж она опять не то сказала.