Русский Журнал / Обзоры / Театр
www.russ.ru/culture/podmostki/20031014_vas.html

Не работает
Как поссорились крупный европейский режиссер с крупнейшим европейским композитором

Сергей Васильев

Дата публикации:  14 Октября 2003

Чего ждали

На вердиевского "Макбета" публика шла, да что там сказать - валила (воздадим должное культурно-просветительной работе ведущих телеканалов!) Тем более что в последний раз оперу давали у нас даже не при Иосифе Виссарионовиче (тиране), а чуть ли не при Александре Николаевиче (освободителе). Видимо, при первом оперу об освобождении от тирана (см. ее финал) недооценили. При втором же она законным образом вписалась в атмосферу тогдашнего общественного пробуждения. Ведь написана опера Верди молодым, Верди революционным. Год выхода оперы - 1847. Через год по всей Европе загремят революции...

Итак, "Макбета" мы не видели давно (если не считать пока далекую от нас в культурном отношении северную столицу, имеющую такую роскошь, как Мариинка).

Да и Някрошюса видим не часто - культового, глубокого, европейски знаменитого Някрошюса. Някрошюс - это величина. Говорят о театре Някрошюса. Говорят о Някрошюсе, как о гении театра. Итак, гений театра помножим на гений композитора - что получаем? Гениальный спектакль, правда?..

Что получили

...Ничего подобного. Мы получаем войну.

Вообще, ожидаемо, придя на эту самую оперу Верди "Макбет", увидеть битву - битву сил зла за человеческую душу, битву за шотландский трон и пр. Но на сцене происходит сражение совсем иного рода: композитор против режиссера. Вокально-оркестровый текст Верди, то есть то, что мы слышим, и то, чем заставляет присутствующих на сцене заниматься Някрошюс (то есть то, что мы видим) сошлись в схватке за внимание и понимание зрителя/слушателя.

Любому художнику во все времена просто стать ремесленником в своем деле, сколь бы ни был он гениален. Представим Пушкина, тиражирующего сиквелы "Онегина", или Малевича, пишущего вслед за черным белый, голубой и розовый квадраты. Някрошюс, похоже, стал ремесленником в своем секторе театрального искусства. В "театре метафор" - то есть в методе постоянного вскрытия глубинных, потаенных смыслов происходящего, загадываемых и разгадываемых загадок, неких неясных, но глубоких жестов, неожиданного реквизита и прочего копания в глубину непонятного.

Заставить актеров необычно, метафорично работать с предметами, нагрузить смыслом групповые сцены, найти интересные сценографические ходы - это конек Някрошюса. Это делает его драматические постановки неповторимыми "пирами духа". Вот это все и было сделано в опере. Был предложен джентльменский набор, знакомый зрителю "Отелло", "Вишневого сада".

Не работает! Загадки, предлагаемые режиссером, которые буквально завораживают зрителя других его работ в драматическом театре, совершенно неинтересны публике Новой сцены в БТ. И дело не в том, что она, по поговорке, дура.

Во-первых, те метафоры, которые предлагает режиссер, должны быть связаны со смыслом происходящего на сцене менее грубо и надуманно (манера Някрошюса). Это не драма, где трактовка режиссера ведет спектакль туда, куда ему, режиссеру, угодно. Слово, текст дают ему такую свободу. А вот музыка - нет. Попробуй-ка "потрактуй" Верди, когда все слышно. Вот и вторая причина - почему не работает Някрошюсовская алхимия - ну, некогда публике эти смыслы вместе с ним искать и разгадывать загадки. Нет запаса внимания, чтобы оценить все это глубокомыслие. Публика занята другим.

А именно, мы 3 часа с наивным, детским упоением слушаем Верди, получаем удовольствие от оперы - она гениальна. С закрытыми глазами слушаем, так как происходящее на сцене мешает. Не обращаем внимания на изыски сценографии. На сексапильно-макабрические кружения мимансовых ведьм. На абсолютно потерянных в этом царстве режиссуры солистов. Один критик определил это как средний европейский уровень. Бедная Европа!

Не буду приводить список Някрошюсовских метафор - перечислять их не менее утомительно, чем смотреть. Раз такой список остается в голове после выхода из зала - значит, режиссура Някрошюса так и осталась набором ходов, математической совокупностью, не приводящей никуда, количеством, не перешедшим в качество.

К сожалению, даже не смотревший работ Някрошюса человек не может отделаться от ощущения, что где-то он уже это все видел. Да, вирус метафоричности глубоко проник в театр. Это является следствием неспособности большинства наших мастеров сцены к одной простой и одновременно сложной вещи - к реализму. А он в опере незаменим в силу природы жанра.

Режиссер, знай свое место!

В свое время Моцарт писал своему либреттисту: "в опере поэзия должна быть покорной служанкой музыки". То же и режиссура - ей отводится, прежде всего, иллюстративная роль. Поскольку в музыке все уже есть, как это ни ужасно звучит для режиссеров, привыкших работать с вербальным материалом и искать в нем то, что они хотят. Незачем режиссеру так усердно и старательно искать и раскрывать "смыслы", коль скоро человек в зале их слышит. Тем более не стоит этого делать в фирменной манере Някрошюса, грубой, навязчивой (и сделавшей его, как имя, в театральном искусстве). Она, может быть, и близка к Шекспиру, но от Верди далека.

Интересно, что же на самом деле творит Някрошюс: ставит шекспировского Макбета, а Верди - просто не слышит? Нет ответа, хотя и это возможно.

Интересно так же, что сказал бы Моцарт о режиссуре? На какое место он ее определил бы? Някрошюс в служанки идти то ли не хочет (гений), то ли не может (не владеет методом). Скорее все-таки первое. Уверен, что именно нежелание Някрошюса работать с оперой по ее законам и дарит нам мысли о Малевиче, малюющем розовый в крапинку квадрат.

К счастью, это все-таки Верди

А музыкальная машина работает, и, как говорят ценители, все лучше и лучше. На слух - Верди, "Макбет" - а лучшего и сказать нельзя. Пока с точки зрения и вокала, и сценического образа прекрасный баритон Редькин ближе к Макбету, чем не менее заслуженное сопрано Зеленская - к леди Макбет. Отнюдь не портят впечатления Макдуф (Пастер) и Малкольм (Галиахметов). Не забудем о том, что речь идет о тяжелейшей в вокальном отношении опере. И она, тем не менее, исполняется на уровне. Это как марафонский забег - пробежать до конца и показать укладывающийся в рамки приличия результат. Поэтому многочисленные аплодисменты клаки и afficionados.

Прилично, хорошо, ровно исполнить сложную оперу - для Большого театра это достижение само по себе. Здесь, кстати, становится понятным и оправданным решение запустить "Макбета" именно на Новой (то бишь Малой) сцене. Вряд ли сейчас в Большом есть вокальные силы, способные сделать "Макбета" там, на гигантских просторах сцены основной. Пожелаем когда-то главной оперной площадке страны медленно, но верно возвращать себе статус.

А спектакля-то нет

Вернемся к спектаклю. Как уже говорилось, солисты затронуты режиссурой в наименьшей степени. Это естественно - люди работают. И на "глупости" у них времени нет. Они решают свои актерские задачи в формате нашей традиционной музыкально-драматической школы. Чем делает еще более странной работу миманса, красиво выстроенную, но сделанную в абсолютно в другой стилистике. "Среднеевропейская" сценография оттеняет этот диссонанс.

И поэтому с чисто театральной точки зрения происходящее на сцене напоминает басню о лебеде, раке и щуке. Одни поют, другие пляшут, третьи в яме играют на музыкальных инструментах. А целостности нет. Именно поэтому провалены сцены появления духа Банко на пире (2-й акт) и сцена предсказания ведьм Макбету (3-й акт) - ключевые для смысла оперы.

Таким образом: прекрасная музыка, очень хороший вокал, невнятная режиссура. Спектаклем это назвать нельзя.

Резюме

Что же, спросите, спектакль плохой? В нем ничего нет?

Ответ, как говорят американцы - affirmative. Плохой спектакль. Но нельзя сказать, что ничего нет. Что-то есть. Это что-то - Джузеппе Верди, его музыка.

С ростом благосостояния граждан мы можем слушать оперу и на CD, и смотреть на DVD и видео. Но сходить в Большой все-таки неплохая идея - когда улягутся премьерно-пиарные страсти и подешевеют билеты.

Почему так произошло

Маленький вопрос к арт-менеджменту Большого театра: можно ли в одну упряжку впрячь коня и трепетную лань? Поэт ответил: "не можно", но, видимо, классику в дирекции Большого не читали. А зря. Лучше бы, обойдясь без Някрошюса (коня) избежали трехчасовой войны музыки и режиссуры. Лучше бы тихо и мирно выпустили стилистически и эстетически целостную работу.

Но тогда: как раскручивать, как (простите за грубое русское слово) "пиарить"?

Итог плачевен: гора родила мышь, пар ушел в свисток. "Пиар" есть, а художественного результата нет. Можно сказать просто: ставишь оперу - изволь жить по ее законам, отличным от законов драмы, пантомимы, балета и других театральных жанров. Можно сказать красиво: гений Някрошюса оказался, пардон, не конгениален гению Верди. И получилось то, что получилось.

Лучше меньше, да лучше, господа, как сказал другой великий классик.