Первая премьера Малого театра в новом сезоне - "Делец" Бальзака. Не инсценировка романа, а пьеса, никогда у нас ранее не ставившаяся. Причины, по которым театр избрал ее, очевидны: яркая, полуфарсовая форма и суперсовременное содержание - игра на бирже, банкротства и обогащение, тотальный обман и тому подобное. Момент, когда неожиданно наступившую буржуазную эпоху пытались осмыслить при помощи Горького, почти прошел. Ибсена ставят другие. Островского, слишком нашего, слишком привычного и слишком тяжелого, в "Доме Островского" и так уже достаточно. Облегченный бальзаковский вариант кажется вполне подходящим. Художник Л.Ломакина сделала для спектакля основательно-роскошную декорацию и изящные костюмы, композитор Г.Гоберник написал легкую музыку, режиссер Владимир Драгунов осуществил грамотную "разводку" и дал возможность актерам показать себя в том техническом блеске, который вполне соответствует традиции Малого театра. А "сценическая редакция" позволила оживить диалоги полуторавековой давности - их XIX век и без того все еще кажется нам современным, но уж если к этому добавить коронную реплику: "Вложить в акции Газпрома и утроить!". Зритель, заполнивший премьерный зал до отказа, доволен.

Зрителя можно понять - хотя бы потому, что главную роль в "Дельце" играет Василий Бочкарев. Это если и не оправдывает постановку в целом, то по крайней мере оправдывает проведенный в театре вечер. В традиционно презираемом бомондной публикой Малом театре вообще прекрасные актеры, хотя даже актеры известные пребывают там как в резервации. Но Бочкарев и на этом фоне выделяется своей безумной энергией, которая сперва отталкивает, а потом как-то болезненно притягивает. Он играет здесь уже почти 20 лет и по крайней мере за последние 10 лет, кажется, совершенно не изменился. Когда он на сцене, возникает ощущение, что весь театр: стены, декорации, актеры, зрители в зале - все держится, сохраняет форму только силой его желания, силой его движения. Он - как бильярдный шар, на бешеной скорости носящийся от борта к борту. Он движется так, будто думает: вот он сейчас остановится, и все рухнет. Может быть, это и не хорошо, скорее всего плохо, но впечатление Бочкарев производит всегда. Даже когда, как в данном случае, играть ему практически нечего - безумие его сухого тела, маска и голос Петрушки заставляют поверить, что есть. Его вечный двигатель продолжает свое бесконечное движение. Прав, прав зритель Малого театра.