Жизнь в Мариинском театре бьет ключом даже в самое хмурое, не располагающее к особой активности время - в феврале. Не успел догореть костер широкошумного балетного фестиваля, о котором, кажется, не писал только ленивый, как начались "Шереметевские вечера" - цикл из восьми симфонических и хоровых концертов, названный в честь графа Александра Дмитриевича Шереметева. Граф был известен в Петербурге как меломан и меценат, покровитель изящных искусств и создатель собственных, весьма недурных домашнего театра, хора и оркестра, вызывавших зависть самого Юсупова. Именно Шереметев положил начало традиции так называемых "общедоступных концертов", с которых в городе зародилась более или менее регулярная филармоническая жизнь.

Подхватив традицию, прерванную на добрых 80 лет, Мариинский театр адаптировал ее к современным реалиям. В самом деле, маленький зал знаменитого Фонтанного дома (бывшего дома Шереметевых, в одном из закоулков которого впоследствии жила Ахматова) вряд ли смог бы сегодня вместить оркестр и хор, потребные для исполнения монументальных симфоний Малера и Прокофьева, оратории Гайдна, Литании Моцарта, Мессы Шуберта. А именно эти сочинения составили костяк восьмидневной программы.

Отличительная особенность "Вечеров" - это неординарно составленные программы, в которых соблюден баланс между хорошо известными и апробированными в концертной практике сочинениями и редко звучащей или незаслуженно забытой, но качественной музыкой. Такое сочетание придало "Вечерам" особую интригу и занимательность, привлекая на концерты как малоискушенную публику, тянущуюся к прекрасному за умеренную цену (цены на билеты были вполне приемлемыми - как и 100 лет назад на шереметевских "общедоступных концертах"), так и знатоков. В результате на "ударных" концертах зал был почти так же полон, как и на престижных премьерах сезона.

Второй художественной особенностью цикла стала принципиальная установка организаторов - Мариинского театра в лице Валерия Гергиева и дирижера Николая Корнева, руководителя Камерного хора, которому, собственно, и принадлежит идея "Вечеров", - на звучание экстра-классной музыки в экстра-классном исполнении.

Ольга Бородина - откровение камерности

Это намерение музыканты продемонстрировали уже на открытии: "Вечера" открывала Ольга Бородина, примадонна Мариинского, чье роскошное меццо петербуржцам не часто доводится слышать в последние годы. Бородина спела пять из "Семи песен последних лет" Густава Малера на стихи Рюккерта; дирижировал Валерий Гергиев.

Это исполнение стало для многих уникальным художественным откровением: обостренное переживание сиюминутности, хрупкости и быстротечности красоты смешалось с чувством утраты и ностальгических сожалений. Бородина пела печально, нежно и тихо, голос ее был соткан из полутонов, мерцания света и тени - будто закатный луч, дрожа, догорал на ветшающей крепостной стене. Истинно европейский перфекционизм в манере исполнения и рафинированность интонации выдавали уверенное владение Бородиной стилем и приемами камерного пения, требующего особой чуткости, деликатности и внимания к нюансам.

Почувствовав настроение солистки, оркестр аккомпанировал ей замечательно тонко и корректно: ничуть не мешал, лишь изредка дирижер выделял особым подъемом звучности и артикуляцией значимые эпизоды.

Во втором отделении малеровская программа продолжилась Пятой симфонией. Эта вещь звучит достаточно часто, изучена до последней ноты и такта - и поэтому исполнять ее следует предельно точно. Особенно если за освоение партитуры берется новосозданный Молодежный оркестр.

Молодежный оркестр пробует силы на Малере

Молодежный оркестр Мариинского театра был создан три года тому назад. Официальным руководителем его считается Джанандреа Нозеда, первый ассистент Гергиева. Однако и сам Гергиев периодически репетирует с оркестром программы, готовя его к ответственным выступлениям на гастролях или фестивалях. Вот и на этот раз "Вечера" послужили прекрасным поводом для "обкатки" с оркестром гастрольной программы. За пультами сидели совсем еще неоперившиеся юнцы - студенты консерватории и даже музыкального училища, - там и сям усиленные музыкантами "взрослого" оркестра. Слышно было, что оркестр еще не "сыгрался": звук струнных казался резковат и как-то неприятно "топорщился", то одна, то другая оркестровые группы выпячивались - словом, до той чудесной слитности и мягкости звучания, которую годами вырабатывал "большой" мариинский оркестр, ребятам было еще далеко. К тому же партитура Пятой Малера изобилует труднейшими соло, с которыми медь, например, не всегда справлялась, и требует широкого вольного дыхания всего оркестра. Этого-то ощущения общего дыхания оркестр еще не успел обрести. В результате, благодаря титаническим усилиям Гергиева и его мощнейшей энергетике, симфонию удалось "дожать", дотянуть до приемлемого уровня исполнения. В целом, композиция сложилась, хотя ей недостало выпуклости линий, раскованности и размаха.

Уже на второй день та же симфония получилась куда лучше и убедительней. А на третий день, исполняя Седьмую симфонию Прокофьева, оркестр, ведомый уверенной рукою Александра Титова, и вовсе воспрял духом и звучал превосходно, так что, очевидно, коллектив обладает немалым, пока еще не до конца раскрытым потенциалом.

В третьем концерте, наряду с Молодежным оркестром, участвовали солисты из Академии молодых оперных певцов, созданной при театре примерно в одно время с оркестром. Так театр решает вечную проблему с кадрами: он просто готовит их сам, обеспечивая смену и преемственность театральных традиций.

Теперь в труппе нет проблем со свежими молодыми голосами: их готовят исподволь, постепенно вводят в спектакли, и многие премьеры прошлых сезонов - тот же "Дон Жуан" или "Свадьба Фигаро" - вообще ставились в расчете исключительно на питомцев Академии.

"Набукко" открывает вердиевский марафон

Центральным, долго подготовляемым событием "Шереметевских вечеров" стало концертное исполнение ранней оперы Верди "Набукко". Опера звучала на сцене Мариинского впервые: этим концертом театр отдавал дань памяти великого Верди, юбилей которого в этом году отмечает весь просвещенный мир. Следующим этапом вердиевского марафона, затеянным Мариинским театром, станет постановка "Макбета". А летом состоится премьера "Бала-маскарада", концертное исполнение которого примерно с месяц назад состоялось в Парме, на родине композитора.

То, что опера "Набукко" до сей поры не звучала в театре, - довольно удивительно, если учесть, насколько популярен знаменитый хор порабощенных иудеев из IV акта, ставший во времена итальянского Рисорджименто неофициальным, но оттого ничуть не менее любимым гимном независимости итальянцев. Самое забавное в этом историческом факте заключается в том, что музыка гимна вовсе не претендует на какую-то особую духоподъемность. Она написана в ритме меланхоличного, тихого, совсем не воинственного вальса, с типическим для оркестра раннего Верди простейшим "гитарным" аккомпанементом, и никак не располагает к борьбе, а уж скорее - к совместному хоровому пению.

Исполнение "Набукко" силами оркестра и солистов Мариинского театра с участием Концертного хора театра им. Мусоргского отчасти разрушила расхожие представления об опере, как о чрезмерно затянутом, скучноватом и плохо скомпонованном сочинении. Оказалось, что, напротив, опера полна чудесных мелодий, ничуть не уступающих по красоте и рельефности знаменитому хору, ярких драматических коллизий, скульптурно вылепленных характеров и лихо закрученных сюжетных поворотов. Историческая канва либретто - противостояние иудеев вавилонскому нашествию. На этом фоне в опере развивается история взаимоотношений героев: классический любовный "треугольник", две стороны которого составляют дочери царя Вавилона - кроткая Фенена и неукротимая Абигайль, - а третью - предводитель иудеев Измаил. Почти идеально был подобран замечательно сильный состав солистов: Набукко пел монументальный Виктор Черноморцев, собравший все возможные премии прошлого театрального сезона. Партию Измаила вполне пристойно исполнил тенор Алексей Стеблянко, более подвизающийся на зарубежных, нежели на отечественных оперных сценах. Первосвященника Захарию в меру сил и способностей изобразил маститый, но уже сходящий с подмостков эстонский бас Мати Пальм. Но лучше всех, пожалуй, звучали в опере свежие молодые голоса Екатерины Семенчук (Фенена) и Млады Худолей (Абигайль). Поразительный контраст, образный и музыкальный, который составили две певицы, выгодно оттенял достоинства обеих. Голос Семенчук - мягкое влажное меццо - в тот вечер звучал необычно хрупко, был пластичен и гибок, играл полутонами и нежными пастельными красками. Голос Худолей, напротив, звенел яростью обманутого чувства, пылал жгучей страстью и гневом. Образ властной воительницы, эдакой предшественницы вагнеровских валькирий, идеально подошел Младе Худолей, по своим психофизическим данным тяготеющей к исполнению ролей экспрессивного, драматического и трагического плана. В роли Абигайль счастливым образом сошлись все музыкально-сценические компоненты, позволившие певице продемонстрировать и свой отличный виртуозный вокал, и недюжинный артистизм, и волю к победе. Так что главной героиней вечера, приковывающей взгляды и уши публики, стала именно она: то был поистине "звездный час" певицы, к которому она шла уже несколько лет.

Леонид Корчмар провел исполнение с блеском и размахом, даже несколько неожиданным для тех, кто знаком с его обычной сдержанной манерой дирижирования. Тщательно отработанные детали свидетельствовали о кропотливой репетиционной работе; а прекрасно звучащий оркестр и точно проинтонированные ансамбли стали еще одним украшением первого исполнения оперы "Набукко", которая, хочется надеяться, когда-нибудь обретет в Петербурге и сценическую жизнь.

Трехвековая антология хоровой музыки: от Гайдна - до Свиридова

В рамках "Вечеров" прошли и три хоровых концерта Петербургского камерного хора под управлением Николая Корнева. Программа их представляла собою своеобразную антологию хоровой музыки трех последних веков. В первый вечер прозвучала монументальная и вместе с тем необычайно свежая и даже наивная по музыке оратория Гайдна "Сотворение мира", где невыразимо прекрасно звучали голоса двух из трех участвующих солистов, а именно - Геннадия Беззубенкова и Марины Шагуч. Второй концерт составили Литания Моцарта, Месса Шуберта и хоровые сочинения Мендельсона и Брамса, часть из которых звучала в Петербурге впервые. Третий вечер был отдан хоровой музыке петербургских композиторов. В рамках его состоялось весьма примечательное исполнение кантаты Анатолия Королева "Два размышления о Божием величестве" на стихи Ломоносова, где автор остроумно и мастерски стилизовал композиционные приемы русского канта, при этом умудрившись "внедрить" в него имитационную полифонию. Затем хор исполнил ораторию Банщикова "Зодчие", сочинение, написанное в начале 70-х годов и с того времени неоднократно исполнявшееся. Во втором отделении прозвучали кантата Свиридова "Курские песни" и "Весенняя кантата".

"Шереметевские вечера" прошли уже во второй раз, приятно разнообразив довольно унылую и малособытийную концертную афишу февраля. А петербургский концертный сезон, благодаря инициативам Мариинского театра, приобрел еще один "пик активности", зимний, пришедшийся аккурат к Масленице.