Значит, так. Тут главное - по порядку, а то можно угодить в галерею образов режиссера Муратовой с их милыми, малоуловимыми, но фатальными аномалиями...

Значит, так. Когда Муратова снимала "Короткие встречи" она была психологом. Когда "Долгие проводы" - психоаналитиком(со специализацией "женские неврозы"). Когда "Астенический синдром" - психиатром (с профинтересами, сосредоточенными на социопатиях) . Но так или иначе, Муратова всегда - и очень небезуспешно - занималась диагностикой. Теперь, снимая "Второстепенных людей", наш большой режиссер будто разразилась истерическим смехом - таким, какиой свойственен самым нервным из героев Достоевского. Нынешняя Муратова - не автор своих фильмов, Муратова - пациент своих фильмов.

Во "Второстепенных людях" вообще действуют сплошь достоевские персонажи. Однако, родившиеся, выросшие и волохающиеся (это их способ существования) в наше время. Главная героиня (Татьяна Бузько) - новая Соня Мармеладова, она столь же нежно-порочна, однако научилась не поддаваться соблазну самоунижения. Наоборот, случайно прибитого возлюбленного она собирается расчленить, а если не выйдет - сдать навеки в чемодане в камеру хранения. Доктор (Сергей Четвертков, он же сценарист картины), отказавшийся ей в этом деле помогать - конечно же, Раскольников, осознавший, правда, весь комизм исступленного духовного поиска в морочных наших обстоятельствах (завязка фильма имеет место в недостроенном новорусском поселке со всеми его архитекурными и моральными излишествами; тут бы дорожку к соседнему участку найти, не то что "душу живу"...). Юный пациент психбольницы, помочь героине как раз стремящийся - самоотверженный маляр Миколка, претерпевший социально-эпохальную "трансмутацию". И как на протяжении всего романа "Преступление и наказание" антигерой Раскольников носится со своей виной, также и героиня "Второстепенных людей" носится (вернее таскается) с телом сожителя в огромной сумке. Вина ее материализована, и тяжесть этой вины- понятие отнюдь не фигуральное. Вина имеет вес, массу. То есть то, что у Достоевского было серьезной драмой, Муратова рассматривает как застарелый невроз, с которым надо кончать методом вышучивания.

Надо сказать, что лично я картину смотрела на Берлинском кинофестивале, где собственно, и состоялась ее премьера ("Второстепенные люди" были включены во внеконкурсную программу "Панорама"). Берлинский зал за небольшими исключениями был русскоязычным (это вообще традиция русских берлинцев - ходить на русскоязычные фильмы во время Берлинале). Но самое смешное, что над гомерическими муратовскими гэгами (а во "Второстепенных людях" есть гэги поистине чаплиновского размаха) смеялись в двух зонах зала: там, где сидела наша, московско-питерская компания, и там, где разместились коллеги из Латвии и Литвы. В целом же зал тотально не врубался в последнюю из психокомедий (по аналогии с психодрамами) Муратовой. Потому что весь смысл ее "Второстепенных людей", весь режиссерский message ныне состоит в одной интонации невротической насмешки.

Во "Второстепенных людях" все несерьезно - и проблема со смертью сожителя героини (он оживет прямо в камере хранения), и проблемы самой героини (она видите ли, не может улыбаться притворно: "когда я улыбаюсь насильно, у меня немеют мышцы щек"), и проблемы окружающей среды. Врачи психбольницы ангельски добры, телохранители крупного гангстера отказываются убить конкурента работодателя по причине тонкости своей натуры, сам гангстер стал "ужасом, летящим на крыльях ночи", из-за невозможности продолжить преподавание великой русской литературы (несправедливость директора школы толкнула его на путь порока и преступления). А наша бедняжка реальность, все эти обшарпанные улицы Одессы, эти глухие пустыри , которыми режиссеры попроще обычно стораются вогнать зрителя в депрессуху, выглядят просветленно и даже оптимистично. Как писал Михаил.Светлов - "...старая могила - для постройки лучшая земля". Этот напускной революционный романтизм, доставшийся шестидесятнице Муратовой, ныне преобразован в некую почти шизофреническую эйфорию. Ее фильм кажется снятым в восторге чувств, но в смятении гордого ума.

Мир Муратовой всегда был горизонтальным, в нем никогда не было вертикальной иерархии - телесного "низа" и одухотворенного "верха". В ее мире всегда на равных существовали женщины, лошади, беззубые пенсионерки, чувствительные милиционеры, шизофреники, убийцы, педерасты, собаки на живодернях и дети на руках. Ныне, во "Второстепенных людях" Муратова изменила свои отношения с реальностью. Все то, что располагалось у нее по горизонтали, выстроилось в круг. Замкнутый и бесконечный. Бесконечный и потому радостный.