Один из самых знакомых голосов, одно из самых знакомых лиц, столь хорошо известных по записям на дисках и по их обложкам. Академическая певица. Сильная индивидуальность. Какова Джесси Норман на самом деле, как звучит в свои 56 лет, как действует магия ее темперамента? Такого рода ожидания предваряли московский концерт примадонны.

Случилось так, что соседка Владимира Спивакова по парижской квартире познакомила его со своей подругой Джесси Норман - и он договорился с великой певицей о ее приезде в Москву. В середине лета был подписан контракт, а в начале сентября в Париже уже состоялись репетиции московской программы. В Москве же организаторы выполняли многочисленные условия, необходимые для приезда дорогостоящей и непростой по характеру звезды. Каждый, кто пришел на концерт мог заметить, что в зале - специальное освещение (доставленное из Театра имени Маяковского), что работают увлажнители воздуха, было известно, что за кулисами имеется ванная комната при артистической уборной. Ванная была построена еще три года назад к ее так и не состоявшемуся тогда приезду. Поселилась Норман в "Национале", пробыла в Москве пять дней, но широко освещалась лишь ее пресс-конференция. Организаторы очень боялись, как бы что-нибудь случайно не рассердило ее - последствия могли быть непредсказуемы. По крайней мере, сам Спиваков испугался, когда во время выступления Норман к сцене стали стекаться любители автографов, и лично просил их отойти.

Магия для бедных

На сцену Большого зала консерватории Норман впервые вышла за два дня до концерта - во время дневной открытой репетиции, билеты на которую бесплатно распределялись среди московской интеллигенции (билеты получила консерватория, филармония, Гнесинское училище, московский Комитет по культуре, оперные театры, хоры и т.д.). Несмотря на будничную одежду музыкантов, репетиция стала настоящим концертом. После того как Российский Национальный оркестр под управлением Спивакова "разогрел" публику соль минорной симфонией Моцарта, появилась массивная, вся в черном, фигура Джесси Норман с черным тюрбаном на голове.

В ней смешаны интеллект и какая-то даже мистика, пренебрежение законами традиционного вокала. Ее звукоизвлечение не имеет жесткой привязки к технике дыхания, зато вовсю задействует уникальное устройство ее негритянского горла и резонаторов головы. Непередаваемая певческая мимика, бездна широко раскрывающегося рта потрясают, но так и не позволяют раскрыть секрет бесплотности ее звука, буквально окутывающего пространство. Секретом остается и умение Норман направлять звук в разные точки зала, мистическая способность петь лично каждому слушателю, звучать то сокрушающе мощно, то с утонченной деликатностью. В недрах этого уникального певческого аппарата таится и неповторимая "шершавая" окраска ее голоса. После концерта каждый уверен, что она хоть раз поглядела ему прямо в глаза.

Из пяти песен Малера на слова Рюккерта три последние стали шедеврами. В "Полночи" впервые она позволила своему голосу петь с сокрушающей силой. "Если любишь за красоту" покорила романтическим восторгом так, что зал стихийно взорвался аплодисментами еще до окончания всего цикла. В сосредоточенной скорби песни "Я потерян для мира" Норман погружается в глубины вселенского одиночества. В словах об отрешении от мира и жажде покоя она вдруг придала звуку "первобытную" густоту, и ее полуреальное, распыленное по залу пианиссимо буквально приводило в состояние невесомости.

Во втором отделении после симфонии Шуберта Норман пела сцену смерти от любви из оперы Вагнера "Тристан и Изольда". Во время 10-минутного оркестрового вступления (прекрасно прочувствованного Спиваковым) она сидела на стуле в застывшей позе с неподвижно сосредоточенным взглядом. Когда она поднялась, чтобы петь, то мощь ее голоса и душевной концентрации на вагнеровском взлете в небытие имели все черты магического заклинания. Неподвижно стоя на одном месте, она жестом и вспышками глаз передает всю театральную суть этой сцены, повергая в транс и заставляя переживать заданный музыкой прорыв к просветлению - "от дыхания мира веющее Все", как поет героиня Вагнера.

Три песни Рихарда Штрауса "на бис" были жизнерадостным обращением к людям. В песне "Завтра" соло на скрипке сыграл сам Спиваков. Во время поклонов певица и дирижер дружески обнимались, зал их приветствовал, стоя.

"Концерт" после концерта

После репетиции певица дала пресс-конференцию. Здесь подтвердилась и ее репутация человека со сложным характером, не жалующим журналистов. Сам собой напрашивался вывод о том, что ей пришлось в жизни немало побороться и привыкнуть защищаться.

Журналисты прежде всего увидели, что за невероятным по своей уникальности искусством дивы стоит не менее яркая работа конструирования своего имиджа. В России Норман коротко побывала в 1990-м, спела два романса и арию Чайковского в Петербурге. После этого мы могли лишь со стороны наблюдать ее творческие шаги - умение принимать неожиданные решения (интриговать публику элитарным репертуаром, сочетать его с популярным; избегая оперы и запетой музыки, при этом вдруг записать "Кармен") и выгодно использовать красоту похудевшего лица для костюмированных фотографий на обложках. Но вот, оказывается, есть и стратегия поведения на публике: запрещена фотосъемка, исключены автографы и интервью┘

Каждая звезда строит пресс-конференции по своим законам. Норман превращает это мероприятие в яркое событие из-за недосягаемости для репортеров и фотографов во всякой иной ситуации. Ее ироничная любезность отдает предвоенным затишьем. Заинтересовавшую ее высокоинтеллектуальную проблему она готова обсудить в доброжелательном, даже доверительном тоне. В случае малоинтересного вопроса - презрение; не совсем, по ее мнению, уместного - резкий отказ отвечать.

Следуя этой схеме, она по-свойски обсудила любимых джазменов, рассказала о своем тяготении к многосторонним оперным героиням, способным влиять на обстоятельства. Для нее высшее удовольствие - петь высококлассные литературные тексты: это стихи Вагнера в его собственных операх, "Федра" Рамо с положенными на музыку стихами Расина; в мечтах же у нее - петь слова Вергилия. Ее театральная деятельность в данный момент связана с парижскими постановками Боба Уилсона. Спектакль "Зимний путь" по циклу песен Шуберта только что сделан в Театре Елисейских Полей, Норман в нем поет под рояль. Впереди же постановка Уилсоном моноопер "Ожидание" Шенберга и "Человеческий голос" Пуленка (с дирижером Дэвидом Робертсоном). "В жизни я изнутри выхожу во внешний мир, а не извне иду внутрь", - ответила она декларацией на вопрос об ориентирах при выборе разножанрового репертуара. Помимо джаза и классической эстрады, Норман, оказывается, пела со Стингом, Бон Джови и Брюсом Спрингстином, а в программе духовной музыки Дюка Эллингтона сотрудничала с московским Квартетом имени Глинки - кстати, не самым лучшим в России. Неконкретные и заумные вопросы не приветствовались, вопрос о первой реакции на взрывы в Америке был резко пресечен.

Норман отдала должное прекрасному консерваторскому залу в Москве, не обнаружив особых чувств в связи со своим первым приездом сюда. После посещения Оружейной палаты она пожалела, что личность Екатерины II никого не вдохновила на сочинение оперы. Здешним журналистам она посчитала нужным подробно объяснить, где именно находится ее родной штат Джорджия, при этом сообщив, что сама она имела прекрасных учителей истории и географии. Но даже несмотря на это, в школьные годы представляла себе Россию "далекой и холодной", а теперь оказалось, что она не так и далеко.

Аккуратность для богатых

Скорее всего, непросто было уговорить Джесси Норман петь дополнительный бесплатный концерт-репетицию. Убедило ее обещание собрать "настоящую" понимающую публику. Эти обещания оправдались, судя по растроганным улыбкам примадонны. О московской публике, "теплой и музыкальной", она сразу же высказалась на пресс-конференции. И когда через день дошел черед до самого объявленного концерта, закрытия спиваковского фестиваля, чуда в пении Норман уже не было. Могло повлиять просто настроение или же предчувствие "другого" зала. Публика в тот вечер собралась знатная - голые спины дам, узнаваемые лица политиков и прочих деятелей - и в зале царил неразборчивый энтузиазм.

Норман, на этот раз в бледно-зеленом, включая и тюрбан, сразу начала петь гораздо аккуратнее, чем на репетиции, - первая песня Малера вышла законченным изделием. Но цикл Малера и дальше оказался изысканно сделанным. Певица наносила краски с изяществом акварелиста, голос еле заметно растворялся в зале. Сцена Изольды была проведена с той же монолитностью единого порыва, песни Штрауса "на бис", как и Малер, - с большим старанием и вниманием к отделке. Но вся непосредственность и огонь этого вулкана остались на репетиции. Со Спиваковым теперь были официальные рукопожатия, общения с залом не происходило. Общаться, видимо, было уже не с кем.