Юбилейный концерт оркестра Московской филармонии торжественно прошел в Большом зале консерватории, с пламенным словом Жанны Дозорцевой, поздравлением министра культуры. Филармонический коллектив - безусловно, одни из столпов московской музыкальной жизни. В наше время, время появления множества новых, подчас весьма благополучных, а значит, с высоким качеством играющих оркестров, особую ценность приобретает сила традиции. Она ощущается залом в особой теплоте и продуманной основательности музицирования, которое противополагается просто приятной уху бездушной точности и слаженности.

Оркестр Московской филармонии представляет сегодня сложный конгломерат положительных и отрицательных "обстоятельств". С одной стороны, его знаменитая традиция пока жива и активно культивируется кадровым "ядром" коллектива во главе с концертмейстером, почтеннейшим маэстро Григорием Красько. Еще несколько лет назад одни гастролирующий дирижер после репетиции удивлялся, что как только оркестр заиграл, он узнал характерное "кондрашинское" звучание. Эпоха Кирилла Петровича Кондрашина, с его впервые полностью записанным Шостаковичем, многими премьерами симфоний Малера, была, наверное, самой яркой в истории оркестра. С другой же стороны, гордящийся самостоятельной славой оркестр в постсоветские годы не может и, судя по всему, не хочет долго работать с приглашаемыми на контракт главными дирижерами. Следствием стало значительное снижение уровня Московского филармонического.

Свой юбилей оркестр встречает под руководством профессора Юрия Симонова, дирижера крепкой академической закалки, который сурово взялся за наведение порядка. Маэстро, отметивший в этом году свое 60-летие, как известно, был последним музыкальным руководителем советского Большого. Во многом вынужденно он покинул свой пост в самом начале перестройки, войдя в историю театра сначала как его самый молодой главный дирижер, затем как самый долголетний - продержавшись на этом посту 15 лет, - и наконец, как последний мастер монументальной русской оперы. Проработав около 10 лет только за границей, Симонов "оброс" европейскими обязательствами и сегодня продолжает возглавлять оркестры в Брюсселе и Будапеште. Поэтому его работа с московскими музыкантами во время приездов сюда протекает едва ли не в круглосуточном режиме. Симонов держится, может, и устаревших правил, согласно которым дирижер готовит свои программы сам, включая и черновую работу с отдельными группами. Требовательность Симонова в плане технологии создает в оркестре особый профессиональный климат. Публика же в результате получает концерты разного уровня: они проявляют то глубину и основательность коллективных наработок, то отстраненную педантичность дирижера, когда он, как сам говорит, словно дежурит на горящем участке, опасаясь развалить ансамбль.

Юбилейный концерт продемонстрировал уверенную свободу музицирования, здесь √ следствие основательной подготовленности программы. В увертюре "Уэверли", едва ли не самом первом сочинении Берлиоза, Московский филармонический достигал верхней планки своих возможностей в плане выстроенности звучания и слаженности, что особо радовало в быстрой части увертюры. Эффектный романтический номер, рассчитанный на демонстрацию ансамблевого блеска, вполне выполнял свою задачу. Далее следовал Скрипичный концерт Брамса в исполнении Бориса Белкина. Он - выпускник знаменитого скрипичного класса Ю.И.Янкелевича, однако столь давно живет в Бельгии, что забыт большинством консерваторских "старожилов". Игра Белкина произвела впечатление прежде всего именно школой - совершенством звучания его инструмента, особенно услаждавшим слух в медленной части. Дирижер избрал сосредоточенно-заторможенные темпы и аскетичную приглушенность звучания оркестра, дав солисту полный простор для интерпретации. Соло Белкина не стало масштабно самостоятельным в начале и темпераментно зажигательным в финале, как привычно исполняется этот грандиозный Концерт.

Во второй части программы Симонов сам сдавал экзамен на высший класс интерпретатора академической музыки, выбрав Пятую Бетховена, симфонию сколь известную, столь и трудную. О "священном трепете" дирижера перед этой музыкой ведущая концерт Жанна Дозорцева объявила прямо со сцены. В отличие от более молодых дирижеров, ищущих в Бетховене нового звучания, что чаще всего сводится к облегченным трактовкам его музыки, Симонов ищет сложности. Он воспитан в традиции, которая видела в Бетховене вершину жизненного и профессионального труда музыканта, и потому прочитывает в Пятой симфонии не любопытный "кунштюк", а непостижимую тайну. Его исполнение полностью следовало классической традиции, было по-немецки в меру массивно, по-русски ярко. Волевой напор уравновешивался эмоциональной свежестью, идейная весомость - конструктивной соразмерностью. Избегая крайностей темпов, дирижер добивался пропорциональности целого с помощью тонкой динамической нюансировки. При этом оркестр здесь не был идеален в плане общего баланса и точности отдельных соло, но замысел дирижера был донесен им вполне ясно. Зато в целых трех (по случаю праздника) бисах уровень оркестра снова возрастал. Знаменитые Венгерские танцы Брамса (Пятый и Шестой) прозвучали эффектно, но без нарушения их мелодической прихотливости.