Программа только что прошедшего в Большом зале консерватории концерта петербургского скрипача Сергея Стадлера не вызвала особого удивления. Казалось бы, нелепая надпись на афише, сообщавшая об исполнении в один вечер сразу всех 10 сонат Бетховена для фортепиано и скрипки, заставляла думать, что в наше неопределенное время возможны и такие исполнительские трюки. Тем более что всего полтора месяца назад знаменитый пианист из Лондона Борис Березовский сыграл в Москве сразу все пять фортепьянных концертов того же Бетховена - и имел огромный успех.

"Глобализация" концертной программы (как выразился сам Березовский) создает для восприятия музыки целый круг разнообразных контекстов. Прежде всего, вспоминаются те великие музыканты прошлого, которые исполняли все те же бетховенские циклы (Эмиль Гилельс, гениально игравший все фортепьянные концерты, или Давид Ойстрах со Львом Обориным - непревзойденные исполнители всех скрипичных сонат), но никогда не делали это в один вечер. Они находили в этой музыке ту глубину и значимость, которые вынуждали их тщательно рассчитывать и свои душевные силы, и душевные силы слушателя. Кроме того, для них был актуален и принцип историзма: и Бетховен представлялся грандиозной исторической фигурой, вызывающей трепет, и его творчество было примером исторической эволюции музыкального стиля, так что в исполнении ранних и поздних сочинений использовались принципиально различные исполнительские средства.

Ничего подобного не испытывают новые звезды. На Бетховене они демонстрируют свою физическую выносливость и мощь технического аппарата. При этом "глобальный" цикл открывает дорогу кардинально новым принципам интерпретации постмодернистского толка. Бетховен приобретает здесь относительную ценность как образец некоего музыкального стиля - ведь особенно актуальным делается интеллектуальный труд сопоставления, а не эмоции переживания. Переживать три часа без перерыва просто невозможно, да и музыканты не дают для этого никакой пищи: и Березовский, и Стадлер играют Бетховена совершенно отстраненно. Зато атмосфера, особенности музыкального языка и мышления Бетховена передаются и усваиваются как нельзя лучше в условиях такой крупнокалиберной атаки.

Сергей Стадлер никогда не был философом, зато всегда ошарашивал публику своим "экстравертным" виртуозным блеском, без чистоплюйства и стопроцентной выверенности интерпретаций. Его программы итальянской, французской и даже русской виртуозной музыки для скрипки без сопровождения были абсолютно "эксклюзивны" в плане репертуара и исполнения. Когда же Стадлер играл цикл сонат Брамса (их только три!), Седьмую сонату Бетховена, это было лишь красиво и сладковато, не очень подходило к его летучему звуку без глубоких красок. Но вот цикл всех сонат Бетховена в один вечер с полным правом позволил скрипачу трактовать эту музыку как виртуозную.

Идея чрезвычайных темпов родилась, видимо, где-то на стыке исполнительского стиля Стадлера и задачи сделать концерт как можно более динамичным, компактным, прилично заканчивающимся к половине одиннадцатого. Тем не менее музыкантское решение очевидно доминировало. Это сказалось и в удивительном ощущении ритмических пропорций, и в том, что последнюю Десятую сонату Стадлер не стал так жестоко спрессовывать, как знаменитую "Весеннюю", в которой не осталось ни меланхолии, ни воздуха. И под конец длинного вечера музыка вдруг все-таки приостановилась в тихом просветлении.

Естественно, столь полетный, исполненный свежих сил Бетховен превратился в чистого романтика. Стадлер вполне убеждал, что такое возможно. Не самая известная Восьмая соната заняла в программе место "Новостей спорта". Вторая и Четвертая оставили яркое впечатление, часто исполняемая Седьмая звучала непривычно, а Девятая, "Крейцерова" просто позволила расслабиться, не заботясь о первооткрытиях. Сестра скрипача Юлия Стадлер, как всегда сидевшая за роялем, поразила значительным ростом своих технических возможностей. Вся напряженная программа прозвучала безупречно в отношении ансамбля, хотя партия фортепиано и не стала несущей конструкцией этих сонат.

В Петербурге бетховенский вечер Стадлера, как стало известно, прошел при переполненном зале. В родном городе он весьма почитаемая фигура. Помимо сольных выступлений, он еще и много дирижирует - и в этом качестве руководит музыкальным "наполнением" Эрмитажа, а также оперным театром имени Римского-Корсакова, где даже совершил подвиг, поставив "Троянцев" Берлиоза. Вопрос же о московской репутации Стадлера по-прежнему актуален. В столице он почему-то не собирает переполненных залов, хотя в Москве и противопоставить-то ему некого.