Неплохо было бы провести опрос зрителей, выбирающих в афише интересующий их концерт. На что в первую очередь они ориентируются: на имя исполнителя или на программу вечера? Наверное, данные окажутся не для всех приятными. Победит известная, популярная классика, и в лидеры выбьются (не столько выбьются, сколько по праву находятся там), если говорить и о коллективах, и о солистах, не более десяти имен и названий. Но нельзя всегда идти на поводу у слушателей: так никогда не появятся новые имена, никогда мы не услышим современные произведения. Поэтому программы составляются, конечно же, с учетом зрительских интересов, но и - желаний исполнителей, предложений гастролеров. К счастью, музыкантам самим интересен поиск, эксперимент. Поэтому и не нарушится просветительская или, как любят говорить сейчас, культуртрегеская линия.

* * *

Российский национальный оркестр (художественный руководитель и главный дирижер Владимир Спиваков) - из тех коллективов, которые не боятся рисковать. Но рискует очень осознанно, продуманно, с учетом возможных последствий, с гордостью принимая лавровый венок, но и не отказываясь от вероятных поражений. Такая позиция всегда вызывает уважение. Оркестр много играет с разными дирижерами, удивляя самыми неожиданными программами. В феврале Евгений Светланов обратился к Вагнеру. В апреле состоятся концерты Чарльза Кетчема (Рахманинов, Берлиоз, Плетнев) и Пааво Берглунда (Бетховен и Брамс). В марте с творчеством английского композитора Эдварда Элгара московских слушателей познакомил его соотечественник Джеймс Джадд. Правда, ныне он не так уж часто бывает в Великобритании, возглавляя одновременно Филармонический оркестр Флориды, Симфонический оркестр Новой Зеландии, а также Европейский молодежный оркестр (European Community Youth Orchestra).

Для нас имя Эдварда Элгара (1857 - 1934) не слишком известно. Между тем, именно с ним связывают расцвет национального музыкального искусства в Англии в 80-х годах XIX века. 200 лет до него на английской сцене властвовали иностранцы, достаточно вспомнить о славе Генделя. Лишь с появлением первых произведений молодого Элгара национальная гордость островитян была удовлетворена. Для англичан его музыка - вершина романтического искусства. Он, безусловно, во многом повлиял на становление идущих за ним молодых музыкантов, давно уже именитых композиторов - Бриттена, Уолтона.

Солировала Наталия Гутман, музыкант, не нуждающийся в представлении: ее имя - залог высокого искусства. Этот триумвират (Гутман - Джадд - Элгар), если так можно сказать о союзе музыкантов, "правил" на сцене Большого зала консерватории в тот вечер мудро и счастливо. Концерт для виолончели с оркестром ми минор (1919), начавшись резким взмахом смычка Наталии Гутман, прозвучал строго, сдержанно и вместе с тем необыкновенно страстно. Мелодия виолончели, скорбная и трагическая, плыла над оркестром, который подхватывал, усиливая, некоторые мотивы. Мелодия, добираясь до верхов, неожиданно превращалась в грустную жалобу, чтобы быть поглощенной веселыми, почти плясовыми интонациями. Оркестр, ведомый Джаддом, осознанно уходил на второй план, чутким аккомпанементом поддерживая виолончель. В последней части концерта виртуозные фиоритуры солирующего инструмента словно качались на всплесках оркестра, интонационно связанных с главной темой.

Композиторское наследие Элгара необычайно велико: главное место в нем занимают крупные, ораториальные и симфонические произведения. Представить все в один вечер невозможно. Да и не нужно: монографические концерты, особенно малознакомых авторов, непросты для восприятия. Но главное для слушателя - настроиться на диалог, преодолеть в себе некоторое предубеждение, не спешить с выводами, и тогда композитор открывается гораздо глубже, вовлекая в свой мир.

Увертюра "Кокэйн", прозвучавшая в начале концерта, носит подзаголовок - "В городе Лондоне". Год создания - 1901. Если этого не знать, то можно в ней услышать удачную музыку к кинофильму, рассказывающему о жизни молодого человека в большом городе. Изобразительность, даже описательность мелодического материала дают возможность так считать. Напевная, чуть наивная мелодия сменяется энергичным ритмом, пульсом шумного города.

Интродукция и Аллегро для струнного оркестра (1905) - напряженное осмысление мира и себя в нем со свойственными человеку разбросами чувств: тревогой и радостью, отрешенностью и волнением. Композитор противопоставляет то плотный унисон, то многоголосый хорал. Передавая мелодию от группы к группе, от скрипок и альтов к виолончелям и контрабасам, Элгар добивается не только регистрового изменения, но и смыслового акцента.

"Энигма", "Загадочные вариации" для оркестра, завершавшие концерт, основывались на теме, близкой XVIII веку, чуть витиеватой, почти кружевной. Элгар написал вариации в 1899 году. Это стоит подчеркнуть, потому что то, как композитор услышал развитие темы у разных групп оркестра, через tutti и соло, через лиричный романс и помпезный марш, через галантный балет и выспреннюю оперную увертюру, характеризует не только XIX век, но и грядущую полифонию ХХ-го.

* * *

Еще один концерт, состоявшийся в зале имени Чайковского, привлек именами Наталии Гутман и Элисо Вирсаладзе, не часто выступающей в Москве. Сочетание этих имен - редкость в столице. Внешне - это обыкновенный филармонический концерт, как написано в программе - "абонемент # 36". Но за столь привычным названием - подлинный праздник музыки. При встрече с музыкантами такого таланта не стоит бояться приподнятости тона, некоторой торжественности слов - все будет мало. Выступая уже не одно десятилетие, обе исполнительницы демонстрируют блистательный профессиональный уровень, отточенное мастерство, безупречность вкуса.

4-й концерт для фортепиано с оркестром Людвига ван Бетховена в исполнении Элисо Вирсаладзе поразил нежностью и прозрачностью солирующего инструмента. Игра пианистки напомнила легкость великого Владимира Горовица, когда звук, казалось, рождался сам собой. И в такой ювелирной выверенности, что одна нота слышится не просто продолжением другой, что и должно быть по физическим законам, а как - тут сложно подобрать вербальный эквивалент - жизненно необходимый, природно-естественный процесс. Сравнение со звенящим горным ручьем банально, но наиболее точно. Бетховен в интерпретации Элисо Вирсаладзе словно вобрал в себя и Моцарта, и Шуберта, и Шопена. Классицистская четкость и строгость поражали романтической свободой и чувственностью. Можно припомнить и Леонарда да Винчи, его знаменитое sfumato, которое из живописного понятия превращалось в музыковедческое. Во время соло рояля возникало желание, чтоб его звучание никогда не заканчивалось, чтоб не заканчивалась волшебная сказка.

В Концерте # 1 для виолончели с оркестром Камила Сен-Санса солирующий инструмент Наталии Гутман объединял все группы оркестра, задавая темп, настроение. Более того, виолончель вела за собой оркестр так, что напоминала единственного зрячего поводыря, который указывает дорогу идущим за ним. Ясная мысль исполнительницы пронизывала сложный, противоречивый внутренний мир концерта: от стенаний к сарказму, от волнения к спокойствию, но и в последнем - не уравновешенность и благость, а затишье перед новым взрывом.

"Приглашение к танцу" Карла Вебера в оркестровке Гектора Берлиоза открыло концерт. Но я не случайно в тексте нарушила последовательность. Академический симфонический оркестр МГАФ (художественный руководитель и главный дирижер Юрий Симонов), игравший в упоминаемый вечер под управлением Юрия Николаевского, чьему 75-летию был посвящен концерт, удивил, если не сказать разочаровал, несвойственной ему "рассыпанностью", несобранностью, даже какой-то несинхронностью звучания. Сплошные "не". В "Приглашении" казалось, что оркестр "стреножен", привязанный к монотонно отбиваемой первой доле. Невозможность отдаться свободному течению мелодии с естественными и еле заметными, но необходимыми для живого дыхания замедлениями и ускорениями, придавало исполнению какой-то механистический оттенок. Но в механизме, как правило, работает все четко и слаженно, хотя и бездушно, тут же был странный сбой: части механизма - оркестровые группы - словно существовали автономно. Это же продолжалось и при игре с солистками. Только сила их исполнительского дара и огромный опыт смогли преодолеть этот "разнобой", оставив после концерта, несмотря ни на что, самые лучшие воспоминания.