Скрипач Юлиан Рахлин дает около 130 выступлений в год - солирует с ведущими оркестрами мира, играет камерную музыку и реситали со своим постоянным партнером - израильским пианистом Итамаром Голаном. Существует ли на земле место, которое он может назвать домом?

- Да, конечно, - немедленно отвечает Рахлин. - Вена.

Юлиан Рахлин родился в Вильнюсе, откуда его родители-музыканты эмигрировали в 1977 году, когда мальчику было три года.

- Я вырос в Вене, и она стала моим домом, - говорит он, поудобней устроившись в кресле. Мы сидим в фойе тель-авивского "Хилтона", где всегда останавливаются гости Израильского филармонического оркестра; молодой скрипач отдыхает после репетиции, и потягивая коктейль, отвечает на вопросы. Он превосходно воспитан, приятен в общении и очень серьезен. - Но корни мои в Восточной Европе, в Вильнюсе по-прежнему живут мои родственники, и кроме того, как еврей, я очень хорошо чувствую себя в Израиле, куда регулярно приезжаю выступать с ИФО с 1990 года, когда мне было 12. Так что "домов" у меня несколько. И все же по-настоящему дома я ощущаю себя, когда самолет приземляется в Вене.

- Чем так хороша венская жизнь?

- В Вене существует давняя музыкальная традиция, качество жизни - превосходное, и у меня есть интернациональная компания друзей-музыкантов: люди приезжают в Вену со всего света, потому что Вена - это история, это особое настроение, особый образ жизни. Мы ходим друг к другу в гости, вместе готовим трапезу, а потом музицируем и ведем беседы - чудесная атмосфера.

Он добавляет:

- Конечно, я могу говорить только за себя, за своих родителей - в Вене и в Австрии происходили ужасные вещи, едва ли не самые чудовищные преступления против человечества, и забывать это нельзя, но, повторяю, жить в Вене - замечательно.

- Чувствуете ли Вы себя частью этой традиции?

- Несомненно. Наша семья полюбила эту страну и хотела стать ее частью - мы никогда не считали себя аутсайдерами. Едва мы приехали, меня немедленно отправили в детский садик, чтобы я был вместе с другими детьми.

- Правда ли, что в Австрии Вы своего рода национальный герой?

- Если я скажу "да", то вы сочтете меня человеком высокомерным, заносчивым.

- Вовсе нет.

- Почему?

- Потому что я знаю, как Вы играете.

- К сожалению, эти вещи не всегда совпадают, - замечает Рахлин. - Ну хорошо, я этого не говорил, и вообще, "местный герой" - слишком сильно сказано, но действительно: Вена, Австрия видят во мне своего посланника - солиста-виртуоза, и я очень этим горжусь. Это связано еще и с инструментом, на котором я играю уже 12 лет - Гварнери дель Джезу стоимостью 4 миллиона долларов. Он принадлежит Национальному банку Австрии.

- Поддерживаете ли Вы отношения с Вашим учителем - Борисом Кушниром?

- Конечно, он - потрясающий педагог, и хотя я уже не беру у него уроки, а учусь сам, мы по-человечески очень дружны. И у нас есть общие ученики, я ведь с 1999 года преподаю в Венской консерватории. Благодарность к Кушниру я буду испытывать всю мою жизнь.

- Чем он замечателен как педагог?

- Отвечу очень просто. Когда к нему приходит новый талантливый ученик, он, во-первых, делает все, чтобы не убить его индивидуальность, он никогда не навязывает свои идеи ученику, а во-вторых, он, точно доктор, умеет немедленно проанализировать любые проблемы - будь то проблемы технические, или физические, или связанные со звукоизвлечением, или чисто психологические. Он знает все и умеет выпустить скрытый талант наружу - ведь молодые музыканты должны развиваться.

Немного я знаю учителей, подобных ему: его цель - помочь таланту засиять, и он говорит, что хочет в один прекрасный день сказать ученику: "Ты во мне более не нуждаешься". А ведь многие педагоги держатся за учеников, чтобы создать себе карьеру. Но Кушнир не таков.

- Вы, как учитель, стараетесь следовать примеру Кушнира?

- Я вовсе не считаю себя учителем. 280 дней в году я в разъездах, а педагог должен заниматься с учеником 2-3 раза в неделю. Так что когда Венская консерватория предложила мне этот пост, я отказался: "Извините, я не могу брать на себя такую ответственность. Но я могу время от времени давать уроки тем, кто вот-вот получат свои дипломы". Это люди, которые уже получили превосходное образование, они - мои ровесники, и я могу поделиться с ними своим опытом. Ведь я 15 лет занимался с Кушниром и 2 года с Пинхасом Цукерманом, у меня за плечами - 15 лет выступлений на сцене, и я могу многое рассказать. Это скорее мастер-класс, когда я говорю - попробуйте так, попробуйте этак, я-то ведь слышу целый оркестр, и я могу сказать: послушайте, у вас за спиной сидит оркестр из ста человек, и если вы хотите, чтобы вас услышали, вы должны играть так-то и так-то. И я знаю тысячи подобных мелочей.

У меня четыре ученика, и все они занимаются у Кушнира. Ко мне часто приходят молодые музыканты, играют и просят взять в мой класс, но я всегда отказываюсь, несмотря на то, что иметь по-настоящему талантливых учеников - вещь крайне соблазнительная. Я отправляю их к Кушниру и говорю: получите основательное образование у него, а потом приходите позаниматься у меня. Кушниру это тоже очень нравится, порой он говорит мне: "Иди, иди, послушай, какой талантливый ученик, давай позанимаемся с ним вместе". Или: "Я послал к тебе ученика, дай ему пять уроков". Мы отлично понимаем друг друга, я знаю Кушнира, как никто другой, я ведь был его первым учеником.

- Раскажите о Вашем репертуаре.

- Сначала он был вполне традиционным - я не обращался к современной музыке. Мое развитие было естественным - Вивальди, Бах, Моцарт, Мендельсон, Брух, Сен-Санс, Венявский... Затем последовали романтики - Брамс, Чайковский, Бетховен, Сибелиус. И лишь потом - современные композиторы (впрочем, они не так уж современны сегодня) - Прокофьев, Барток, Берг, а теперь я много играю Пендерецкого - под управлением композитора, с которым у нас сложились очень близкие дружеские отношения. Два года назад в Вене я играл мировую премьеру его секстета, вместе с Ростроповичем и Башметом, а после этого Пендерецкий предложил мне играть его скрипичный концерт, с ним в качестве дирижера, и теперь мы исполняем его по всему миру. А свой третий концерт он посвятит мне - я говорю это не для того, чтобы поважничать, а просто потому, что это здорово, это как Прокофьев и Ростропович или как Менухин и Бриттен. Ведь Пендерецкий - один из двух-трех крупнейших композиторов современности, я обожаю его музыку, и то, что я получаю, общаясь с ним, просто бесценно.

Итак, если говорить о репертуаре, то из 130 выступлений по крайней мере 70 - большие концерты для скрипки с оркестром, а кроме того - наш дуэт с Итамаром Голаном, который существует с 1996 года, и мы играем 30-40 концертов в год, исполняя сонатный репертуар, очень важный элемент каждого сезона. И я играю огромное количество камерной музыки - теперь уже также и на альте. В моем камерном репертуаре - сотни сочинений, и, на мой взгляд, важнее камерной музыки ничего нет. Потому что ты не только играешь, но и слушаешь, и это - тоже венская традиция, помните, что я рассказывал вам о том, как мы с друзьями собираемся, готовим, общаемся, а потом начинаем играть камерную музыку. Я убежден, что ни один музыкант не может стать хорошим солистом, если он не играет много камерной музыки. Все дело тут во взаимодействии, в совместном исследовании музыки, и этому процессу нет конца.

Меня порой спрашивают: ты переиграл такое количество музыки, ты играл с выдающимися исполнителями и дирижерами, ты всюду побывал, чего ты еще хочешь? Простите, но это - сущая глупость. Конечно, я люблю играть и хотел бы заниматься этим всю жизнь, но главное - это процесс, это путь, это развитие. Мы меняемся, мы, надеюсь, становимся умнее, и каждый раз, когда я играю, скажем, концерт Брамса, это - другое произведение, даже если в концертной серии я исполняю его несколько раз подряд. А потом, если я не играю его год, это снова - другая музыка, потому что мы растем.

Я считаю, что самое важное - оставаться любопытным. Конечно, также важно не терять самокритичности, но все же любопытство - превыше всего. То самое любопытство ребенка, который постоянно спрашивает: что это такое? В музыке необходимо сохранять наивность и не говорить: "Да, я это играл, я все знаю". Да ничего мы не знаем! Мы медленно открываем для себя новое. Дело не в том, чтобы играть как можно больше концертов и добиваться все большего успеха - но все более и более углубляться в суть произведения, и при этом стараться сохранить свежесть подхода. Вы знаете, Менухин в старости сказал, что лучше всего он играл концерт Бетховена, когда ему было восемь лет. Когда мне было 14 лет, я играл с Бернардом Хайтинком концерт Мендельсона, и он сказал мне: "Как это у вас получается? Вы играете так естественно, так зрело". И сейчас, 13 лет спустя, я могу сказать, что никогда не играл этот концерт так хорошо. Мне посчастливилось не только музицировать с Ростроповичем, но и общаться с ним, и он заметил, что одна из целей, к которой должен стремиться зрелый музыкант, это попытаться возвратить себе первозданность восприятия знакомых произведений, спонтанность игры.

- Расскажите о Вашем сотрудничестве с Итамаром Голаном. Итамар - Ваш единственный партнер?

- Нет, конечно, потому что я играю на всевозможных фестивалях с разными музыкантами, но Итамар - мой главный партнер, с которым я играю 99,9 концертов. Потому что моя идея состояла в том, чтобы создать подлинный дуэт.

- Что это значит?

- Это - как взаимоотношения любящих людей, которые со временем становятся только лучше. Знаете, это такая же разница, как между интрижкой на одну ночь и любовью к женщине, с которой ты связан надолго и всерьез, - вам вместе все лучше и лучше, потому что вы узнаете друг друга. Мы с Итамаром играем шесть лет, и это, быть может, не так много, но наши взаимоотношения очень интенсивны, и мы стали близкими друзьями. Итамар - феноменальный музыкант, который за последнее время вырос невероятно. Он один из тех музыкантов, чьему развитию я не вижу предела. И я очень люблю с ним играть - мы давно уже стали, как один человек. Надеюсь, публика также получает от этого удовольствие, - добавляет Рахлин. - Потому что бывают и неудачные концерты, что поделать, порой я не в лучшей форме, порой - он. При моей специальности такое постоянное сотрудничество крайне необходимо - ведь я все время играю с разными дирижерами, с разными оркестрами. Не знаю, как я мог бы давать 130 концертов в год, если бы не наш дуэт.

- Чем так замечателен Итамар Голан, что особенного в его музыкальном даре?

- Мне трудно ответить на этот вопрос, потому что музыка абстрактна, и как я объясню ее? Но попробую. Когда ты идешь на концерт Итамара, ты знаешь, что что-то непременно произойдет, что он захватит публику своей игрой и что атмосфера в зале будет невероятно насыщенной, интенсивной. Он предельно предан музыке, абсолютно профессионален и при этом наделен таким чувством юмора! Ему присуще некое величие, блеск, он никогда не становится аккомпаниатором, он - подлинный партнер, и потому я никогда не говорю, что даю сольный реситаль, это всегда - дуэт, и доля Итамара в концерте так велика. Он живет музыкой и в музыке, он выражает себя в ней. Потому что есть прекрасные музыканты, которые ставят себе некую границу - они боятся выразить себя. Ибо кто мы, в конце концов? Эксгибиционисты! Мы выходим на сцену и раздеваемся перед публикой, и если мы хотим по-настоящему говорить о вещах трагических, драматических, то нужно делать это до конца, и таков Итамар.

- Как Вы себя чувствуете себя после концерта?

- Опустошенным. Первые три часа - просто не человек. Не в состоянии вести содержательную беседу, ничего. Как под наркотиками. Но так и есть, это - мой наркотик.

- С кем Вы играете камерную музыку?

- С виолончелистом Мишей Майским, с Юрием Башметом, с Гидоном Кремером, Шломо Минцем, Хайнрихом Шиффом, Мартой Аргерих, Олегом Майзенбергом, Жераром Коссе, Наталией Гутман, Давидом Герингасом и другими - мне в жизни здорово повезло, и я горжусь этим списком.

Рахлин - частый гость в Израиле.

- Деньги, которые я могу тут заработать, для меня ничего не значат. Я люблю эту страну, и каждый раз, когда я слышу об этой ужасной войне, о взрывах, для меня это - как нож в сердце, хоть я в Израиле и не живу. Мне эта страна очень близка, и не только потому, что я - еврей. Для меня играть тут - дело особенное, святое, и так - каждый раз.

Нередко он заменяет артистов, которые отменяют свои выступления в стране. В последний раз это было весной, когда немецкая скрипачка Анна-Софи Муттер в самый последний момент, уже находясь в аэропорту, отказалась приехать, сказавшись больной.

- Нет ничего постыдного в том, что ты боишься, но имей силу в этом признаться. Впоследствии я узнал, что в те же самые дни Муттер играла в Германии.

- А Вы-то почему не боитесь?

- Не боюсь и все, я просто об этом не думаю. Точнее, боюсь, ну и что? И вообще, терроризм сегодня повсюду, не только в Израиле. Террор сегодня - часть жизни. Я всегда ездил в такие места, где плохо. Я ездил в Белград, ездил в Хорватию, в Дубровнике у меня мой собственный фестиваль. Я отправляюсь туда, где идет война, где люди страдают. Потому что я верю, что именно в этом и состоит наша обязанность - помочь людям на час-другой забыть об их бедах и заботах. Так люди ходят в синагогу, в церковь. Для этого не нужно быть великим героем, но просто я думаю, что музыканты должны относиться к этому как можно серьезней.

Улыбнувшись, добавляет:

- Надеюсь, мой ангел-хранитель меня не покинет.

Снова став серьезным, он говорит:

- Отказаться от выступлений с Израильским филармоническим? Какая глупость. Но дело не в оркестре, я и в кибуце выступлю, потому что люблю эту страну и люблю тут выступать. Какой бы ужасный кризис страна ни переживала - я приезжаю, ибо таковы мои взгляды. Мои родители тоже привязаны к Израилю но они беспокоятся за меня, и в последний раз - это было на Песах, после взрыва в банкетном зале отеля в Нетании - они убеждали меня не ехать, говорили - ты с ума сошел! Но я сказал - нет, именно сейчас я и должен приехать.

Потому и отношения с Израильским филармоническим у меня особенные: в оркестре знают, что я приеду - не потому, что это такой знаменитый оркестр, а чисто по-человечески.

И тогда я играю лучше, интенсивнее, и оркестр - тоже. Я считаю, что я - самый богатый и самый счастливый человек на свете, и покуда у меня есть силы, я могу приезжать в подобные места и делиться с людьми музыкальными радостями - но также и драмами - ни о чем лучшем я и мечтать не смею.

• Юлиан Рахлин : официальный сайт