Казалось, сам воздух Врубелевского зала Третьяковской галереи наполнился и вибрировал в тот вечер рафинированными энергиями искусства модерна. Французская музыка конца XIX столетия, погружающая в эстетический сплин грезоподобных состояний - К.Сен-Санс, Г.Форе и оптически проявленная среда фантастического пространства врубелевской живописи: летящие фигуры неземного "фаустовского" мира, плывущая дева грез на качающейся, словно в воздухе, гигантской ладье, таинственные глубины сияющей мистической сирени.

В безупречном исполнении камерного оркестра "Musica Viva" под руководством А.Рудина и капеллы "Московский Кремль" (рук. Г.Дмитряк) звучала редчайшая, раритетная версия "Реквиема" Форе. Авторская инструментовка, выполненная для экзотического состава оркестра: без скрипок, с двумя валторнами, арфой и литаврами, звучала необычно и причудливо, напоминая о какой-то безвозвратно утраченной во времени древней гармонии. "Мириады чувств" Форе, как мириады врубелевских мазков, распространяли волны нереальной красоты и тонкой энергии, охватывающей зал особой вибрацией волшебного наслаждения, ничего общего не имеющего со шкалой обычных музыкальных совершенств. Наинизшие утолщенные звуки контрабасов соединялись с торжественным звучанием валторн и плывущими, словно по воздуху, нежными линиями хора. Звуки инструментов двигались, как планеты по орбитам, не пересекаясь и точно соблюдая дистанции тембров. Казалось, воочию раскрывается таинственная иерархия "музыки сфер". Нежный, чувствительный Форе не мог в такой волшебной картине мировой гармонии допустить Dies Irae - День Гнева. Центром его музыкальной Вселенной был Agnus Dei - Агнец Божий, и семь частей Реквиема, как семь ступеней лестницы восхождения, заканчивались блаженной картиной Парадиза. В таинственных звучаниях с готическими "колоннами" органных гармоний и акустикой беспредельных просторов иных миров сдержанно и проникновенно звучали два голоса: красивейшее сопрано Хиблы Герзмава и деликатный, "матовый" бас Владимира Байкова.

Это купание в музыкальных лучах света и чувственной красоты, так тонко ценимое в пору загадочных культов эпохи модерна, "открывших" заново миру музыкальные основы Вселенной, неслучайно соединило имя Форе с рафинированным персонажем М.Пруста - композитором Вантойей, а в реальном мире - с духовным альтер-эго, возвышенным и романтичным Камилем Сен-Сансом. Их тонкая душевная дружба, длившаяся до конца жизни, вылилась в бесконечный творческий и человеческий диалог. И деликатное соединение их музыки в мистическом, неземном пространстве живописи Врубеля было совершенной данью этому духовному союзу.

В исполнении Рудиных - Александра и Ивана - прозвучала Первая Соната Сен-Санса для виолончели и фортепиано. Не столь любимая солистами за слишком выигрышную партию фортепиано, Соната на этот раз прозвучала с откровенным желанием проявить фортепианную линию во всей ее полноте. Иван Рудин играл патетично и ярко, иногда с экспрессивными захлестами. Виолончель же мудро поддерживала дуэт, отвечая концентрированной, виртуозной звукописью на, может быть, слишком "материальные" кульминации фортепиано.

Знаменитый Первый виолончельный Концерт Сен-Санса исполнила Наталья Гутман, исполнительское совершенство которой воспринимается уже априори. С невероятной энергией и напором ворвавшись в патетическую звуковую ткань Концерта, Гутман раскрывала всю красочную палитру этой хорошо известной в инструментальном репертуаре музыки. Легчайший ориентальный рисунок духовых оркестра, которым дирижировал А.Рудин, пикантные узоры острых танцевальных ритмов покрывались густым экспрессивным звуком виолончели. Временами, на мощно нарастающей звучности, казалось, что виолончель уходит в другое измерение, "шаманствует" или впадает в протяженные медитативные прострации. Концерт звучал патетически, как бы минуя импрессионистские краски звука, но словно соединял под выстраиваемым высоким звуковым куполом в гимническом блаженстве все фигуры этого вечера - и летящих на небесном коне Фауста и Мефистофеля Врубеля, и возвышенный мистицизм заупокойной музыки Форе, и страстный, романтический мир виолончельного соло Сен-Санса.