Фестивалем "Звезды белых ночей в Москве" закрывается и без того звездный музыкальный год: в уходящем сезоне нас неоднократно радовали своей игрой Геннадий Рождественский, Наталия Гутман, Юрий Башмет, Валерий Гергиев, Элисо Вирсаладзе, Михаил Плетнев, Владимир Ашкенази, Кент Нагано. Из редких гостей нельзя не вспомнить Шарля Дютуа, Викторию Муллову, Юрия Темирканова, Олега Крысу, Николая Гяурова с Миреллой Френи, Александра Лазарева, Кэтлин Бэттл, Мишу Майского. Немало звезд прибыло в Петербург на юбилейные торжества - среди них Зубин Мета, Кристоф Эшенбах, Филипп Херревеге, Кшиштоф Пендерецкий и другие; "Звезды белых ночей в Москве" дарят столице небольшую, но ощутимую часть этого великолепия. Руководитель фестивальной программы, разумеется, Валерий Гергиев - чье еще имя способно собрать за короткое время столько замечательных музыкантов? Так, Зубин Мета дал красноречивый ответ на вопрос о том, почему он исполняет в Питере именно третью симфонию Малера: "Сам не знаю. Кажется, Валера попросил". Гергиев встанет за пульт в последний день фестиваля - он присутствовал и 22 июня на открытии программы. Оркестром Мариинского театра в этот вечер дирижировал Эса-Пека Салонен, впервые работавший с мариинцами четыре года назад.

Мы хорошо знаем дирижера по записям, среди которых преобладает музыка прошедшего столетия - Малер, Дебюсси, Сибелиус, Барток, Нильсен, Лигети, Лютославский, Джон Адамс. Более того, для меня мир академической музыки открыло не что иное, как случайное посещение в 1996 году концерта, в котором Салонен исполнял шестую симфонию Малера с лос-анджелесским филармоническим оркестром. Технически и эмоционально сложная, длиной более часа, Шестая в исполнении маэстро прозвучала настолько захватывающе, что ее сразу захотелось услышать вновь. Салонен записал немало сочинений Малера, - отметим "Песнь о Земле" с Пласидо Доминго - особое же место в дискографии дирижера отдано Стравинскому: здесь и "Царь Эдип" с Анной-Софи фон Оттер, Николаем Геддой и Патрисом Шеро в роли рассказчика, и балет "Орфей", и совсем редко звучащие "Каприччио", Октет для духовых, написанные в серийной технике "Движения". Золотые хиты Стравинского - также в репертуаре Салонена: на открытии фестиваля прозвучала "Весна священная".

Сочинение, являвшееся образцом авангардной музыкальной мысли и вызывавшее скандалы девяносто лет назад, ныне воспринимается как солидная классика. Теперешнее исполнение "Весны" напомнило "Шахерезаду" Римского-Корсакова, представленную мариинцами на одном из апрельских концертов - то же сочетание свежести с фундаментальностью. Не считая чуть смазанного финального аккорда, "Весна священная" прозвучала почти безукоризненно - Салонен с Мариинским оркестром не только любят "Весну", но и имеют большой опыт ее исполнения. Прошлой весной коллектив сыграл ее на первом Пасхальном фестивале под управлением Гергиева, в чьем прочтении партитура прозвучала достаточно сурово; Салонен дирижировал куда более эмоционально. Впрочем, еще более самозабвенной показалась игра Александра Торадзе, исполнившего вместе с Салоненом первый фортепианный концерт Шостаковича.

Написанный в начале тридцатых годов, концерт - одно из последних произведений, условно говоря, раннего Шостаковича: вскоре появится "Леди Макбет Мценского уезда" со всеми известными последствиями, после чего в музыке композитора навсегда поселится горечь. В контексте творчества Шостаковича первый концерт - неправдоподобно светлое и легкое произведение; тем сильнее удивила фортепианная партия с неуместно драматическими интонациями, неожиданными замедлениями и многозначительными паузами. Временами, впрочем, Александру Торадзе не изменяло чувство меры, а особым украшением концерта стала солирующая труба. За исключением полутора смазанных нот, Константин Барышев настолько уверенно вел свою партию, что в последней части обращал на себя не меньшее внимание, нежели пианист. Увы, среди музыкантов московских оркестров мы едва ли найдем столь профессионального трубача.

Программа концерта включала также опус самого Салонена, недавно сказавшего: "Иногда то, что пишется сейчас, уже безнадежно устарело до премьеры". Едва ли Салонен имел в виду свое творчество, однако эти слова вполне подходят к его сочинению "Insomnia" - "Бессонница". Двадцатиминутная симфоническая поэма, мало ассоциирующаяся с бессонницей и похожая на всю музыку ХХ века одновременно, позволила Мариинскому оркестру продемонстрировать весь арсенал имеющихся тембров и оттенков, показала несомненную образованность автора и неплохо подошла для создания концертного настроения. Однако невольно вспоминался рассказ Дариуса Мийо о встрече со Штокхаузеном: "Перелистывая мой Фортепианный квартет, он не смог удержаться от слов: "Как странно, что еще пишут подобную музыку!" Действительно, в 2003 году бедная идеями и удручающе серьезная "Бессонница" звучит явным анахронизмом. Абсолютно иной пример современной музыки довелось услышать днем позже, на концерте Бамбергского симфонического оркестра под управлением Джонатана Нотта: речь о написанном два года назад концерте Дьердя Лигети для валторны с оркестром, который исполнила Мари Луиза Нойнекер.

Произведение занимает всего четверть часа, причем некоторые части длятся не больше минуты, а ожидания слушателя то и дело обманываются - как известно, слушатель испытывает от этого особую сладость. У солистки было две валторны, которые она периодически меняла, но куда выразительнее звучал аккомпанирующий состав - тщательно продуманный ансамбль: четыре валторны, еще несколько духовых, пять струнных инструментов и арсенал ударных. Именно ударники оказались главным украшением концерта - в одной из частей звук ксилофона был так нежен, что почти сливался со струнными; в другой внимание привлекла игра смычком на тарелке; окончательно открыть рот заставила третья часть, в которой неожиданно - и очень нахально - зазвучали бонги. Представьте себе марш из "Сказки о солдате" Стравинского, который решил переписать на свой лад Альфред Шнитке - примерно таковы были две из частей концерта.

Во втором отделении исполнили пятую симфонию Малера; ее трубное вступление вновь напомнило о московских оркестрах, трубачи которых редко могут взять четыре - а иногда и две - одинаковые ноты подряд. В первой части темпы иной раз казались замедленными, а звук виолончелей - жестковатым, однако стремительным началом второй части сразу же было задано абсолютно малеровское настроение. Третья часть, неожиданно напомнившая о принадлежности Малера к традиции венского вальса, дала Нотту возможность продемонстрировать - пусть и несколько нарочито - преемственность между австрийскими композиторами начала и конца ХХ века (венгр Лигети эмигрировал в Австрию в 1956 году): музыканта, исполняющего в оркестре соло на валторне, Нотт вывел на авансцену, напоминая о первом отделении. Знаменитому адажиетто немного не хватило нежности; не прозвучала и одна из наиболее эффектных фраз последней части. Однако в финале симфонии оркестр сделал все, на что был способен, и получил вполне заслуженные овации; на бис были исполнены два танца Лигети и Дворжака.

На третьем концерте фестиваля ожидается исключительно шлягерная программа - вальсы и польки Штрауса, а также шестая симфония Чайковского. Для тех, кто не попадет вечером 26 июня на Венский филармонический оркестр, в 10-00 состоится открытая репетиция. Тех же, кого интересуют не самые расхожие сочинения ХХ века, можем направить в театр "Геликон-опера", где с 25 по 28 июня пройдут премьерные показы оперы Леоша Яначека "Средство Макропулоса", ранее не ставившейся в России. Дирижером-постановщиком выступил Геннадий Рождественский, - под его управлением пройдут все четыре премьерных спектакля. Сходить следует хотя бы для того, чтобы послушать музыку замечательного композитора, которого мы по-прежнему редко слышим и плохо знаем; спасибо тем, кто в меру возможностей исправляет это положение.

• Эса-Пека Салонен. Музыка не бывает свободна от политики
• Эса-Пека Салонен. Я не могу позволить себе работать в стиле Гергиева
• Геннадий Рождественский. Яначек меня завораживает
• Михаил Фихтенгольц. Мариинка с финном, а Гергиев под занавес