Евгений Дмитриевич Дога - народный артист СССР, член Академии наук Молдовы, обладатель Государственной премии СССР, Гран При (Брно, Чехия), Национальной музыкальной премии им. Иона Крянгэ (Румыния), Золотой медали чести "Человек второго тысячелетия" (США), премии "Овация". Им написаны симфония, 4 струнных квартета, кантаты, хоровая и инструментальная музыка, множество песен, в том числе такие, как "Мой белый город", "Мне приснился шум дождя", "Мария Мирабела", три балета, музыка открытия и закрытия "Олимпиады-80".Огромное количество музыки написано для кинофильмов, таким как: "Лаутары", "Мой ласковый и нежный зверь", "Анна Павлова", "Табор уходит в небо", "Портрет жены художника", "По муромской дорожке" и др.

Русский Журнал: Слышали, вы собираетесь издать свою книгу? Вы решили переквалифицироваться?

Евгений Дога: У меня все время издаются книги. Правда, с нотами. Вот недавно в издательстве "Союз художников" в Санкт-Петербурге были изданы три тетради "Романсов и песен" на стихи поэтов "Серебрянного века" и других замечательных поэтов России. Там же были изданы и другие пьесы для различных инструментов, а также партитура оригинала "Вальса" из кинофильма "Мой ласковый и нежный зверь". В издательстве "Феникс" в Ростове-на-Дону выпущен сборник фортепианных пьес на основе музыки кино. Правда и то, что на протяжении многих лет я в каждой программе к концерту, с которыми выступаю постоянно, помещаю своеобразные эссе общефилософского характера или на тему конкретной программы. Много различных миниатюр собралось на тему матери, творчества, женщины, гениев, родины, солнца... В двух издательствах уже мня просили подумать над собранием всего этого материала для издания отдельной книгой.

РЖ: Значит, это будет не художественное произведение, а философское?

Е.Д.: Философские произведения тоже должны быть художественными. Но я повторяю, что не собираюсь переезжать в Переделкино или Малеевку и заниматься не своим делом. Я просто освобождаюсь от занимающих меня мыслей и рассуждений. Несколько лет тому назад меня заинтересовала маленькая собачка породы лайки с балалайкой по имени Джой, что жила в нашем дворе в Кишиневе. Это было удивительное создание, нежное, преданное, безобидное. И почему-то у меня сложилось ощущение долга перед этим существом, который мне захотелось как-то оплатить. В результате были написаны 9 новелл под общим названием "Джой и его собачьи дела", а также пьеса для виолончели и фортепиано "Джой".

РЖ: Собачьи истории?

Е.Д.: Да, забавные истории. Каждая новелла имеет свое подназвание и рассказывает о том, как он появился в нашем доме, как он влюблялся, как скучал, когда хозяева на долго уезжали из дома и как он погиб при исполнении своих собачьих обязанностей - от рук воров, собиравшихся проникнуть в дом. Он ценой своей жизни уберег нас от грабежа.

РЖ: Это было давно?

Е.Д.: В 1996 году. Меня это так взволновало и растрогало, что я решил сесть и написать про все это. Каждую очередную историю я переживал лично, как будто сам бегал по дворам или сражался с кошками. Я чувствовал в нем и гордость, и обиду, и жалость, и волю. И, конечно, хозяина. Он прекрасно знал и охранял свои владения и даже своему сослуживцу по двору коту Шурику не позволял попасть в дом. Я живу во дворе, думал пес, нечего и тебе, коту, искать в доме. Однако при написании этих зарисовок получил и урок творчества. Новеллу "Собачьи каникулы" решил отложить на потом, чтобы она созрела лучше. Возможно, что так оно и случилось, только настроение исчезло. А жаль. Все накопленное надо вовремя высвобождать, чтобы дать место другим мыслям, а то они - продукты скоропортящиеся и назавтра могут уже не пригодиться.

РЖ: Лето вы проводите в Молдавии, зиму - в Москве, к тому же гастроли, концерты, вы много путешествуете. Что вас питает, откуда вы черпаете силы?

Е.Д.: Я верю в то, что каждый при рождении получает свою энергетическую дозу и уже заготовленную жизненную программу. Происходит то, что было запрограммировано до рождения.

РЖ: Расскажите о последних концертах, встречах, музыкальных программах.

Е.Д.: Прошлым летом был в Праге и в Карловых Варах. Там состоялись мои два концерта с показом фрагментов из фильмов, а также исполнением моей инструментальной музыки. Таким образом я заработал и на лечение, и на проезд. Выступал также в Ростове-на-Дону, Таганроге, Каменске. В Санкт-Петербурге был концерт камерной музыки - в Смольном соборе. Вот уж где прекрасное звучание! Второй раз за прошлый год состоялся концерт с участием симфонического оркестра в Калининграде. Программу строю таким образом, чтобы человек, придя ради "Марии Мирабеллы" или "Вальса", мог послушать фрагмент балета, пьесу для скрипки или хор. А 3 февраля этого года состоялся большой концерт в "России".

РЖ: А кто вам устраивает концерты?

Е.Д.: Я сам! В Калининграде, к примеру, очень хороший оркестр, живая музыка и мыслящая публика. Помимо концертов продолжаю писать музыку. Недавно закончил писать музыку к кинофильму "Полианна", снятый по книге американской писательницы Элеонор Портнер. Продюсер Валерий Евтушенко сделал очень хороший фильм. После смерти родителей девочка переезжает жить к тете, которая нагружает племянницу очень плотной воспитательной программой. И вставать рано, и читать, и рисовать, и музыкой заниматься, и в магазин сходить... Дел много. Девочка, растерявшись от всего этого, произносит спокойно совершенно невинную фразу: "Тетя Полли, а когда же жить?". Мне кажется, это очень мудрая фраза, потому что мы так часто чрезмерно загружаем своих детей, желая дать им все то, чего сами не успели приобрести, забывая при этом, что они дети. А дети должны проводить свое детство по-детски. Я на себе чувствую эту нехватку "детскости". Ее не только не надо изгонять, а наоборот - сохранять как можно дольше, насыщая мудростью старших и собственным опытом. Но жизнь - это не схема. У нее свои законы, и если тебе писать должно, пиши и не строй больших иллюзий, иначе тебя тут же подстережет и захватит конъюнктура. Сижу вот в четырех стенах и пишу, а ведь мало кому то, что пишу, нужно, к великому сожалению. Духовность общества сегодня сильно спала. Рассчитывать на понимание - почти утопия. Правда, я утопист изначально. Люблю живую музыку, живой голос, нормальную красивую мелодию, тем не менее, считаю, что все формы и жанры имеют право на существование, если несут в себе здоровый заряд эмоций и энергии. Не секрет, что есть сколько угодно слабых академических произведений, наряду с гениальными. Но есть и великолепные образцы поп-музыки и, хоть отвались, море всякой звуковой дребедени со сплошными барабанами

РЖ: Вы очень трепетно относитесь к романсам?

Е.Д.: Да. Как-то в музее Лефортово в закрытых архивах я нашел удивительные документы музыкальной культуры России ХIХ - ХХ вв. А какой там Булахов, отец русского романса! А какие там программки, афиши, звуковые свидетельства эпохи! А Вяльцева словно ожила из бережно сохраняемых папок. Да и как можно не любить то, что создавалось душой и сердцем целых поколений! Прекрасно, что эти материалы стали сегодня доступны каждому желающему.

РЖ: Вы живете один. Вы считаете себя одиноким человеком?

Е.Д.: Я живу не один. Я живу со своей музыкой и считаю, что это очень сильная и очень здоровая партия. Хотя одному Богу известно, как это и чего оно стоит.

РЖ: Как вы считаете, мешают ли творческому человеку тепличные условия?

Е.Д.: Не знаю, лично я их не испытывал. Рахманинов, например, не мыслил себя без семьи, судя по книгам. Он даже логотип придумал из начальных слогов имен членов своей семьи - "сенара". Я читал много о нем, особенно где он говорит о своих корнях по материнской линии, идущих от молдавского господаря Штефана Великого, современника Ивана Грозного. Другие предпочитают отшельническую жизнь. Что лучше, а что хуже - трудно сказать однозначно. Для каждого существует что-то свое. Да и то по большей части это относится к предубеждению. Вот вчера я лег в 4 утра, а встал в 7. В другие дни хочется иначе. А бывает, что страшно необходимо общение. Ну, вот она и свобода. Конечно, это самообман. Хотя, думаю, иначе себя трудно загнать в мир иллюзий, столь необходимых для творческих фантазий.

Одно мне абсолютно ясно: сколько бы ни любил моряк плавание и море, он все равно к берегу стремится. Но море побеждает вновь, и все идет с начала.

РЖ: Что для вас вдохновение? Откуда берется?

Е.Д.: Вдохновение - это состояние души, которое трудно предугадать и запрограммировать. Это состояние дает возможность слышать то, чего еще никто не слышал, видеть то, чего еще никто не видел, придумать то, чего еще никто до вас не придумывал. Хотя, что я говорю. В природе все уже существует. Там где-то витает беззвучная музыка, и нам остается ее лишь записать. Мы ничего не придумываем. Вот только слышать или видеть одним дано, а другим - нет. Это и есть талант. Хотя это всего лишь заявка. А чтобы творить, нужно абсолютно владеть всем тем, что сделано до тебя, высвободиться из непрошибаемых льдин. Нужен профессионализм. Профессиональный художник, как ледокол, сумеет эти льды раздвинуть, непрофессиональный - замерзнет в них.

РЖ: Что послужило у вас толчком к творчеству?

Е.Д.: Накопленные впечатления детства, которое было не ахти. Война, голод - все прошло через мою жизнь. Естественно, не без следа. Гибель моего отца, лишения и нищета, страшные эпидемии, которые уносили бесчисленное количество жизней, реквизиции. Да и студенческие годы не сладкими дались. Тем не менее я благодарен этому периоду жизни и людям, которые меня окружали. Плохое стараюсь стереть из памяти, хотя был один педагог, его не забуду, из-за которого я мог вылететь из музыкального училища. Но я избежал рока, потому что на смену ему пришел исключительный человек, просто дар судьбы: Пабло Джованни Бачинни! Это обрусевший итальянец, мы его называли Павел Иванович. За 2,5 года он научил меня жить, влюбил в музыку, в работу. Научил быть исполнительным. К концу обучения я уже довольно ловко справлялся с концертом Сен-Санса, который сыграл на выпускном экзамене. Он меня потом взял к себе в оркестр радио Молдовы.

РЖ: Дурацкий вопрос: трудно сочинять музыку?

Е.Д.: В последнее время я предпочитаю говорить, что пишу, а не сочиняю музыку, ибо то, чего нет, трудно сочинить. Мироздание нашпиговано образами, их остается лишь зазвать в обостренные уши, а там они уже сами, как в ванной, искупаются, пройдут через фибры нашего бренного тела к нотам или кисти художника, чтобы соединиться в нечто новое... Хотя все куда проще: стоит сесть за рояль и написать гениальное произведение. А не получается, и в этом нет ничего удивительного. Время - наш арбитр. Время созревания, просветления, отрешения. Ну и конкретнее: писать или сочинять музыку очень трудно. Но не писать еще труднее.

РЖ: Что для вас старость? Боитесь ли вы ее?

Е.Д.: Старость - разная. Одни стареют рано, другие - позже. Человек стареет рано, потому что он соглашается с тем, что он стареет. А не нужно соглашаться! Я никогда не думал об этом. Но сейчас, рассуждая, думаю, что у каждого есть своя жизненная программа. Если ты стремишься ее исполнить, то старость боится этого, она отступает. Старость пристает к людям инертным, ленивым. Не могу сказать, что я чувствую ее. Я знаю, что она подкрадывается, завоевывает какие-то духовные и физические мои участки. Не думаю, что она будет усиливать свои претензии на эти завоевания, потому что еще очень много не сделанного. Она, как зверь, стоит и наблюдает за своей жертвой и, чуть малейшее расслабление, моментально нападает. Я боюсь пауз, и мне ничего другого не остается, как их не допускать. Надеюсь, что моя плотная жизненная программа будет отодвигать этот естественный процесс.

РЖ: Вы фаталист?

Е.Д.: Да. Куда же от него денешься. Мы производные от огромной Вселенской массы, и нас ничего не отличает от ее развития, ее хода, ее естества. Мы пришли в этот мир со всей ее амуницией.

РЖ: У вас есть ученики?

Е.Д.: Как сказать?! Нигде не преподаю, хотя в молодости и занимался этим. Часто помогаю начинающим композиторам или исполнителям. Для систематических занятий преподаванием нужно посвятить себя этому полностью. Посмотрите, у меня везде горы нот... И их нужно выводить в люди, чтобы они зазвучали. А сколько еще не написанных! Вот я этим только и занимаюсь.

РЖ: Но нельзя же сказать, что вы не востребованы?

Е.Д.: Ну почему нельзя? Исполняют в основном одно и то же. Хотя и за это спасибо. Предпочтения отдаются маленьким и не сложным формам. А когда же зазвучат большие и сложные? Или мы уже потеряли способность воспринимать их? Стало какой-то традицией говорить и оценивать события в прошедшем времени. Хотя это тоже не ново. И.С.Бах более 100 лет был забыт, и, если бы Мендельсон случайно не нашел его ноты в церкви Святого Фомы, то мир долго бы не знал ничего о нем. Маленькое утешение.

Беседовали Ирина Карпова и Леся Ботез