Первый Московский международный фестиваль театра звука открылся в понедельник в Доме музыки на Красных холмах концертом Гидона Кремера и его оркестра "Кремерата Балтика".

"Бахиана" - программа первого отделения концерта (с намеренно анахронистичной композицией: от Губайдуллиной к Баху и затем к Пьяццолле) - уже знакома поклонникам Кремера и "Кремераты". Но в данном случае она оказывается частью общей идеи фестиваля, который ставит своей задачей построение нового театрально-музыкально-анимационно-кинематографического пространства; пространства, не знающего и не признающего жанровых разграничений (подробнее об этом рассказал в интервью Александр Бакши, верный идеолог инструментального театра, один из организаторов фестиваля). "Бахиана" вполне вписывается в рамки замысла, но, как кажется, не становится самой наглядной его иллюстрацией. Вроде бы сдерживаемая страсть в прелюдии и фуге Пьяццоллы слышится то псевдоклассической, то первобытной. Вроде бы Кремер исполняет баховскую чакону с завораживающим артистизмом. Но музыкальная составляющая все равно пока доминирует над драматической. Слишком семантически значимой оказывается композиция "Бахианы", слишком сложно преломление именно музыкальной истории в этой мозаичной программе. Между лаконичным изяществом чаконы, напряженной немногословностью губайдуллинской "Медитации", нервической торжественностью прелюдии и фуги словно бы ведется давний исторический спор, перекличка вех, веков и устоев музыки.

А второе отделение программы соответствовало заданной фестивалем идее без всяких оговорок. И диалог-передразнивание скрипки и альта (Гидон Кремер и Ула Уийона) в Trysting Fields Майкла Наймана, и шутки-вздохи-подпевки музыкантов в "Данелиаде" Гии Канчели наполнены необходимой инструментальному театру долей лицедейства и игры. Кроме того, здесь в полной мере вступил в свои права принцип творческого тандема - музыкально-драматического, композиторско-режиссерского; принцип для инструментального театра основополагающий (слово "театр" в данном случае следует понимать широко: на фестивале будет представлено множество кинематографических и анимационных опытов). Завершалось второе отделение диалогом о гоголевской "Шинели" режиссера Юрия Норштейна и композитора Александра Бакши. На экране маленький чиновник жмется и зябнет на ветру, а на сцене жалуются, поднывают от того же холода и той же тоски деликатные скрипки. И метель лепит кружки и стрелы и выводит на тротуарах вьюжную каллиграфию, и промозгло в Петербурге зимой, и - оставьте меня, зачем вы меня обижаете? Ноют и ноют скрипки, услышанные, угаданные Александром Бакши в норштейновском мультфильме, да и в гоголевском тексте. "Диалог..." прозвучал композиционно выверенным аккордом - финальным для понедельничного концерта и открывающим перспективу грядущего фестиваля.

"Лаборатории театра звука" - явление странное: с одной стороны, совсем не новое и со сложившейся историей, с другой стороны, даже для многих искушенных меломанов до сих пор не вполне привычное. Попытки создать единое "арт-пространство", услышать и транслировать полифоническое звучание жизни и искусства предпринимались уже не раз. Нынешняя фестивальная попытка, на мой взгляд, выгодно отличается от предшествующих в первую очередь тем, что организаторы не планируют одноразового грандиозного действа, призванного создать единую глобальную иллюстрацию их творческих установок. Такое мероприятие могло бы претендовать на звание "гипертекста", а история знает мало примеров удачного воплощения в жизнь "гипертекстовых" (или гипертекстуальных?) замыслов. Вместо этого нам предстоит неделя, сотканная из небольших концертов - лабораторий, которые будут проходить на разных концертных площадках. В Доме композиторов состоится премьера (премьера спектакля или композиции - неизвестно; когда речь идет о театра звука, с определением жанра всегда возникают проблемы). Музыку Александра Бакши (композитора, долгие годы хранящего рыцарскую верность идее инструментального театра) в постановке Ильи Эпельбаума (художника, режиссера, создателя камерного театра "Тень") будет исполнять пианист Алексей Любимов. Вторая значительнейшая премьера должна состояться в Доме музыки на Красных холмах. Это спектакль "Стикс" Роберта Стуруа на музыку Гии Канчели. Совместных работ Стуруа и Канчели не перечесть (спектакли "Последняя запись Крэппа" Сэмюэля Беккета и "Синьор Тодеро хозяин" Карло Гольдони; так перечислять можно долго; за двадцать лет дружбы двух мастеров спектаклей было немало). Но в данном случае, судя по всему, меняется сама схема сотрудничества режиссера и композитора: музыка становится исходным материалом, пьесой и сценарием; она диктует правила, а режиссер подчиняется ее драматургии. Так, по словам Александра Бакши и Гии Канчели, Стуруа еще никогда не работал.

Такой же принцип совместной работы исповедует и еще один участник фестиваля. Композитора Филипа Гласса называют минималистом, говорят о том, что он свел воедино классическую музыку и популярную; сам же он, морщась от любых определений и формулировок, все это решительно отрицает. Филип Гласс на протяжении долгих лет работал с режиссером Годфри Реджио. Мы знаем великое множество гениальных музыкально-кинематографических союзов. (Так, Майкл Найман и Вим Мертенс своими музыкальными орнаментами повторяли сложную игру фильмов Гринуэя. Нино Рота писал музыку для Феллини и Дзеффирелли. А непрошеная зрительская слеза прошибала безотказно и в финальной сцене "Профессионала" Лотнера, и в сцене перестрелки в "Однажды в Америке" Леоне - а все благодаря Эннио Морриконе). Но Реджио, на протяжении двадцати шести лет создававший свою знаменитую трилогию ("Коянискацци" - 1975-1982, "Повакацци" - 1988, "Накойкацци" - 2001), не заказывал саундтрек к уже придуманному фильму, а покорялся воле музыки, доверительно следовал за ней. "Коянискацци" (а на фестивале будет продемонстрирована именно первая часть трилогии в сопровождении оркестра Гласса) в переводе с языка индейцев племени хоппи значит "Жизнь вне состояния покоя". Название демонстративно не было переведено: отвергая все прочие виды коммуникации, Реджио и Гласса музыку превращали в единственный возможный в мире способ общения; и в этом отношении более идеальных "авторов" инструментального театра найти нельзя.

Невозможно предугадать, насколько удачным окажется воплощение интереснейших замыслов. Идея синтеза искусств, прямо скажем, не нова; но опыт показывает, что решительная ломка границ жанра, по-видимому, не всегда приходится публике по вкусу (на это же, кстати, деликатно намекнул министр культуры Швыдкой в своей речи на открытии фестиваля). Но тщательная подготовка организаторов (Российского национального центра международного института театра и Международной лаборатории звука), их намерение постепенно знакомить публику с премьерами и исправлять, может быть, какие-то былые недоразумения вызывает огромное уважение и заставляет надеяться на лучшее. И ключевое для фестиваля слово "лаборатория" кажется здесь очень важным: в оттенке ученичества есть свое скромное благородство. Нам предлагают оценить не готовый продукт, а, так сказать, серию опытов - такое доверие к зрителю всегда подкупает.