Два состоявшихся в конце мая концерта связаны одним, не с первого взгляда заметным, но довольно важным сюжетом. При этом каждый из этих концертов вызвал весьма разноречивые реакции критиков. Казалось, что эффект если не обманутого ожидания, то хотя бы легкой неожиданности сопроводил оба эти мероприятия - кого-то рассердил, кого-то насмешил.

Еще на заре семидесятых годов, оказавшись в группе Can, вокалист и хиппарь немецко-японского происхождения Дамо Сузуки сразу же безоговорочно принял принцип импровизации в качестве краеугольного камня всего творчества. Собственно говоря, другого варианта он предложить не мог - обладатель эфемерного музыкального образования, приобретенного не в учебном заведении, а на мюнхенских улицах, он никогда не пел с профессиональными музыкантами. Он не играл ни на одном инструменте, коллегам и зрителям он мог предложить только голос, манеры взбесившегося клоуна и - для посвященных - инопланетную энергетику. Все это сплеталось с классикой Can: отрывистыми аккордами бас-гитары, звуком глохнущего мотора, скрипом полиэтиленового пакета, мерным, с ума сводящим звуком драм-машины - ударник Джеки Либецайт отличался редкой целеустремленностью. Can на первой стадии существования могла бы постепенно превратиться в рок-команду с неуправляемым и мракобесным Малколмом Муни в роли пожирателя младенцев и преуспевающего человеконенавистника. Все изменилось с появлением Сузуки, дилетанта, ерника, стеснительного кривляки, чурающегося любых установок и методологических поисков. Музыканты перестали искать и, может быть, впервые заиграли. Не выхолощенным звуком, а энергетикой первозданного невежества и неучености шустрый японец покорил весь мир. Шлейфом потянулись последователи, единомышленники вроде манчестерского декадента Марка Эрвина Смита из "The Fall" или Брайана Ино - каждый из них по-своему прочитывал музыкальную канву Can и по-своему с этой традицией играл. А чистая безыскусность не поддается дрессировке: не было, наверное, иной судьбы у Can, кроме выхода в тираж - после того, как вокалист-талисман группу покинул.

Дамо в группе не нуждался. В общем-то сама идея постоянного сотрудничества противоречила его натуре. Возвращаясь в музыкальный мир, он был открыт для любых творческих контактов - без репетиций, зато с боевой готовностью не столько даже к импровизации, сколько к мгновенной композиции. Теперь он руководствуется только этим принципом; приезжая на гастроли, он впервые встречается с музыкантами-аборигенами и тут же на месте творит с ними свою музыку. Культурный центр ДОМ отметил шестилетие концертом Дамо Сузуки с группой Safety Magic. Так открылся летний музыкальный сезон в Москве: это совместное выступление оказалось наполовину open-air-мероприятием. Зрители сидели перед входом в клуб - за столиками, на заборе, как на жердочках, просто на земле. Звук не удерживался в небольшом зале, стлался по переулку.

Все начиналось вроде бы с концерта Safety Magic. Обычно эти музыканты предлагают публике кокетливый коктейль: миди-процессор, металлофон, скрипка, бас, кларнет - и не обделенные сакральными чертами экзотические народные инструменты: австралийский диджериду, индийская флейта бансури, табла. Часть из этих инструментов все никак не избавится от духов-квартирантов; эти сладкие сказки и сочный звук, пропущенный сквозь усилители, создают уют "домашней магии", с которой столичная клубная публика уже имела возможность познакомиться. И Дамо поначалу тих и незаметен, как будто желая просоответствовать мифу о своем первом выступлении с Can, где он сперва робел и только к концу разошелся. Вот и теперь - его голос, тонущий поначалу в гуще духовых и электроники, набирает силу незаметно по нарастающей, с ощутимым усилием и скрежетом раздвигает границы привычного нам мифологического музицирования. К тому моменту, как он уже властно ведет весь инструментальный ряд за собой, от музыки и манеры игры Safety Magic остаются воспоминания и отзвуки.

В этом весь Дамо Сузуки, вся философия гуляки праздного - подчинить себе все окружающее звучащее пространство, расшвырять по всей доступной территории всю мощь своего вокала, своего неумения петь - о котором и критики пишут, и сам он с таким азартом везде говорит. Нашаманить по-крупному.

Концерт Сузуки и группы Safety Magic был воспринят по-разному: кто-то счел его безукоризненным доказательством гениальности бывшего японского хиппаря, кто-то более спокойно отнесся к новому музыкальному конгломерату. Это противоречие вполне объяснимо. Если сосредоточиться на уникальности Дамо, вспомнить историю начала семидесятых, сразу проникаешься добрыми чувствами и удивлением. Если фиксировать внимание на данном моменте, поневоле призадумаешься. Вся интрига совместного выступления Сузуки и Safety Magic шита вроде бы белыми нитками, крупными неаккуратными стежками. Но все это вместе так безапелляционно в своей аляповатости, так ярко и страстно, что, пожалуй, и неподсудно. С кем бы ни строил своих концертов (акций спонтанного сочинительства) Сузуки, все равно главную роль всегда исполняет он сам. Партнеры подстраиваются, как они могли бы подстраиваться к звуку шторма на море. Safety Magic, на мой взгляд, справились с этой задачей вполне успешно.

Второй концерт, о котором пойдет речь в этом обзоре, тоже построен на интриге сотрудничества, он тоже вызвал весьма противоречивые оценки. Ну и для сюжетной рифмовки добавим, что один из героев этого концерта, Брайан Ино, в свое время, как уже было сказано, увлекался группой Can и даже испытал на себе определенное влияние их приемов и манеры игры. Пожалуй, эта команда стала одним из немногочисленных исключений - Брайан Ино, скорее, сам влиял на творческий выбор разных музыкантов, чем подчинялся чужому воздействию.

Имя Брайана Ино у нас стало мифологемой уже довольно давно: живой герой западного "рок-н-ролла", не хуже Яна Гиллана, Роберта Планта или Роберта Фриппа, периодически приезжал в Советский Союз. Его слава великого соавтора, грамотного продюсера и благодетеля была нам известна не понаслышке. Человек, работавший вместе с Брайаном Ферри, Дэвидом Боуи, группами Talking Heads или Massive Attack, у нас как-то протежировал группу "Звуки Му" - благодаря Ино о Мамонове узнали на Западе. Кинчев и Гребенщиков упоминали его в своих песенках. Музыкант-изобретатель, подаривший миру эмбиент и идею фоновой музыки, продюсер, запустивший великое множество грандиозных проектов, у нас в стране был наделен дополнительными сакральными чертами.

Возвращения Ино ждали, прямо скажем, с нетерпением: среди всех "ветеранов", доказывающих сейчас миру состоятельность и профессионализм, Ино обязан был быть первым. Однако, с "эпохальностью" как-то не сложилось. Брайан Ино приехал в Россию вместе с молодым протеже - франко-алжирским певцом Рашидом Таха - и его продюсером, гитаристом Стивом Хиллиджем, игравшим в группе Gong. Московская публика оказалась не вполне готова к такому повороту событий.

В стенах Горбушки, хранящих память о концертах "Короля и шута" разворачивается дискотека в стилистике "Welcome to Sharm el Sheikh" с легким привкусом застарелого рока. Ражие повитые локонами молодцы бодро наяривают на гитарах, то и дело от страсти сгибаются пополам и едва не клюют пол носом. Полуголый ударник носится по сцене. Главный герой происходящего, волоокий Рашид Таха лихо помавает микрофоном, переливается всеми цветами под буйством прожекторов; под увесистый рок-ритм он выдает рулады с условно-восточным колоритом, жжет сигареты и вообще, да простится мне термин, без устали зажигает так, что полный, Москва, привет, не вижу ваших рук. Нет рук. Ему бы, Рашиду, горемыке, умчаться за кулисы и пасть прямо в руки поклонниц, которые оборвут пуговицы с блестящего пиджака, а его самого закидают шелковыми, к примеру, чулками. Нет ни рук, ни чулок. Поклонницы выходит в фойе, не в силах понять, что происходит. Брайан Ино ответа не дает. Он спрятался где-то слева в глубине сцены и одной иронической усмешкой элегантно нейтрализует неистовство на авансцене.

Все правильно. Всех предупреждали. И нечего злиться. Это не совместный концерт, это проект перспективного музыканта Таха, которого остроумец Ино кое-где подправит штрихом, росчерком пера, одним движением руки. В этих штрихах, в филигранных играх, в том, как пропускается звук через электро-перкуссию - вся соль остроумия и блеска Брайана Ино. Он вполне сознательно растворяет ее в надрывном реве электрогитар.

От Ино можно было ожидать любого творческого союза. Выбор Таха на роль основного протеже удивлял критиков. Ино увиливал от четких объяснений своей позиции. В недавнем интервью Ино правда со всей невинностью поведал, что ему нравятся ориентальные вариации на тему Майкла Джексона. И хотя в тот момент он имел в виду Лили Энахари, Рашид Таха, безусловно, под это определение тоже подпадает. Однако интрига, видимо, не только в этом новом пристрастии.

Искусство сотрудничества - вот тема, объединяющая, на мой взгляд, два совершенно разных концерта. Дамо Сузуки, органически лидирующий, не умеет отступать на второй план. Настолько не умеет, что не может обзавестись постоянной группой и отвергает саму идею репетиций. Его рисковый принцип Instatnt Composing, кажется, прельщал не слишком многих маститых музыкантов, и Сузуки - певец действительно инопланетной энергетики - пока остается непревзойденным: все его партнеры более чем охотно уступают ему площадку.

Ино сознательно уходит в тень, предоставляя территорию коллегам. Он как будто посмеивается над заранее запрограммированным недоумением критики и публики. Но два-три его прикосновения к клавишам обрушивают на зрителей отзвук шквала эмоций. Сначала этот отзвук утонет в огнедышащем этнобите и неоновых бликах. Потом, отлежавшись в памяти, он воскреснет и не будет давать покоя. Брайан Ино, спонсор, музыкант-изобретатель, кому благодетель, кому пророк, провел шуточный эксперимент. Он взволновал мир известием о своем новом проекте, изумил публику своим жанровым выбором и через яростный сопромат напомнил о себе - лучше не надо.