Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Сеть | Периодика | Литература | Кино | Выставки | Музыка | Театр | Образование | Оппозиция | Идеологии | Медиа: Россия | Юстиция и право | Политическая мысль
/ Обзоры / Text only < Вы здесь
Тры-ты-ты, тры-ты-ты, гений чистой красоты
Дата публикации:  19 Февраля 2001

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Юля на капоте, четыре хулалашки и "куль-туу-ра"

1

Вставать ото сна нужно либо очень быстро, как в армии, либо очень медленно. В первом случае человек, не успев очухаться, машинально проделывает все, что намечал на утро и отправляется, куда положено: Психея-жизнь, как выражался поэт Мандельштам, где-нибудь да догонит проснувшееся тело. Во втором случае человеку полагается валяться в кровати вплоть до полного духовного возрождения. Нечего и говорить, что автору этой статьи второй способ просыпаться гораздо милее.

Стало быть, валяюсь, завтракаю, трыкаю телевизор, лавирую между рекламными роликами. Вспоминаю, что процесс телетрыканья по-английски называется zapping и что ядовитый телефоб Виктор Пелевин в 1999 году обогатил антропологию термином Homo Zapiens. Да, похоже, что я подхожу под определение. Я могу смотреть по телевизору любую туфту, но не более пятнадцати секунд подряд - потом обязательно переключу. Как правило, на другую туфту, но бывают и исключения из правила. Вот, к примеру, певица Юля Чичерина начинает исполнять свою самую знаменитую песню. Это ничего, это можно.

Мне нравится клип, в котором она переходит дорогу, а ее давит расфуфыренная свадебная машина. Я вообще от природы кровожаден, а тут вдобавок имеется прелестная деталь: Чичерина в клипе играет не только жертву ДТП, но и круглолицую куклу, сидящую на автомобильном капоте. Роль куклы ей удалась особо.

Быть куклой, с традиционной точки зрения - скучный и скверный способ существования. Куклой манипулируют как угодно, кукле, даже любимой, могут оторвать ручки-ножки и вообще, кукла, по определению, есть нечто среднее между живым человеком и вещью. Быть человеком, конечно же, гораздо приятнее - поэтому деревянный человечек Пиноккио так мечтал стать живым мальчиком (заметим в скобках, что у советского Буратино такой мечты не было - шельмец Алексей Толстой прекрасно понимал, что, где и для кого пишет). Поэтому песня Макаревича "Лица стерты, краски тусклы / То ли люди, то ли куклы" пользовалась бешеной популярностью у длинноволосой молодежи 70-х - 80-х годов. Добавим, к тому же, что "куклой" называется пачка резаной бумаги, с двух сторон прикрытая денежными купюрами, - традиционный инструмент для обдуривания жадных лохов. Быть куклой - это не просто скучно, это еще и нечестно, если ты способен хоть на что-нибудь другое.

Трудно не заметить: поп-звезды нового поколения с удовольствием декларируют свою "кукольность". Чичерина - не первая и не последняя. Несколько лет назад с успехом изобразила куклу Барби тонкоголосая солистка группы Aqua. Очень мило покрасовались в пластмассовом виде энергичные ребятки из N'Sync. Любой тинэйджер без труда продолжил бы этот список.

Итак: машина мчится, Чичерина сидит на капоте, мотает башкой и с присущим ей темпераментом самозабвенно орет, что мол, ей, ту-ла-ла, ту-лу-ла (ударения ставятся на третьем и на пятом слоге), ветром голову надуло. И в голове что-то замкнуло. И т.д.

Дожидаться, пока в конце клипа она воскреснет и подберет с мостовой свое второе "я", свалившееся с капота, я не стал: сделал очередной zapping. И увидел, как четыре томные клушки хором исповедуются от лица обиженной девушки. Название квартета я не запомнил, но песня меня захватила: четвертованная жертва мужского обмана сообщала, что она, ху-ла-ла, ху-ла-ла, очень глупая была. И, ху-ла-ла, ху-ла-ла, мамочку не слушала. При этом все четыре так извивались перед объективом, что не было сомнений: еще разок сглупить они вполне готовы. В любой компании, с неограниченным количеством членов.

Важно, впрочем, не это, а то, что два клипа, ту-лу-ла твою ху-ла-ла, великолепнейшим образом срифмовались. Такие вещи доставляют людям, умеющим их замечать, ни с чем не сравнимое удовольствие. Кроме того, когда жизнь сама с собою принимается играть в рифмы, я воспринимаю это как ценное профессиональное указание: за рифмой, как правило, прячется какой-то скрытый смысл. Словом, я в подобных случаях чувствую себя, как человек, взявший в руки карту с красным крестиком и надписью "Копай здесь". Нет никаких гарантий, что мы найдем пиратские сокровища, но ведь все равно интересно узнать, какая собака там зарыта.

Значит, будем копать.

2

Непосвященному человеку может показаться, что песни с тулулой и хулалой ничем не отличаются от песен с традиционными "тра-ля-ля" и "йе-йе". На самом деле различие очень существенно: "йе-йе" - выкрик, тулула же претендует на роль полноценного, осмысленного слова. Я вовсе не призываю вас немедленно купить кассету Чичериной и лично убедиться в этом (что я, изверг, что ли?), но поверьте, для слуха оно совершенно очевидно: наличествует интонационная игра, закладывается более или менее определенное значение (что-то вроде "ах, какая я крутая") и т.д. То есть: две строки припева в смысловом отношении равноправны.

Нельзя сказать, что это полный переворот в мировой поэзии. Разумеется, ничего подобного мы не найдем ни у Пушкина (а хорошо бы: "Тры-ты-ты, тры-ты-ты, Гений чистой красоты"), ни у Есенина (еще лучше: "Ай-яй-яй, эй-ей-ей, Но и жить, конечно, не новей"). Однако, предшественники у наших певиц имеются. Как можно забыть, к примеру, славное имя Винни-Пуха и его бессмертное двустишие "Кто ходит в гости по утрам? Тарам-парам? Парам-тарам!". Вспоминаются также пациенты доктора Айболита, весело поющие о том, насколько, дундуклей и фундуклей, без Варвары веселей. Из менее популярных текстов можно вспомнить шансонетку "Тарарабумбия, сижу на тумбе я", которую в "Трех сестрах" напевает доктор Чебутыкин - невеселый циник, полагающий, что жизнь скучна, бессмысленна и в целом неприятна. Отметим, что в чеховские времена слово "тарарабумбия" стало нарицательным обозначением агрессивной пошлости и нелепости. Со словом "хулала" такого случиться не может, хотя звучит оно так, будто само на эту роль напрашивается: "Да что ты мне всякую хулалу подсовываешь!..". Оно рождено особой цивилизацией - не той, к которой принадлежите вы, мой дорогой читатель. И там, у них, другая система ценностей: не "хулала", а "Чебутыкин" для этой цивилизации - пустой звук. Да и "Чехов", в общем, тоже.

Недавно я понял, что на мирное сосуществование мы пока еще можем рассчитывать, но на взаимное уважение - уже нет.

Сидим мы с дочерью, смотрим телевизор: "12 злобных зрителей". Есть на MTV такая программа: дюжина тщательно подобранных подростков, которых то утихомиривает, то, напротив, подстрекает к беспорядкам предводительша команчей Яна Чурикова, обсуждают клипы. То есть, что значит, обсуждают - встает какой-нибудь парнишка с девятью кольцами (три в правом ухе, пять в левом, одно - в носу) и говорит: "Ну, я думаю, что клип был замечательный, потому что это группа такая замечательная и музыка у них такая замечательная, а снято все так замечательно, что этот клип получился просто замечательно". Я бы сказал, что он несколько льстит себе, употребляя слово "думаю", но ему возразят иначе - поморщится, к примеру, девушка с лазурными волосами и скажет: "А я думаю, что это полный отстой, потому что эта группа давно уже в отстое и музыка у них отстойная и видеоряд (тут она гордо осматривается: все слышали - видеоряд, во как!) сделан такими отстойщиками, что ничего, кроме отстоя, не могло выйти". Тут предыдущий оратор бьет ее по голове прямоугольной поролоновой подушкой, она ему отвечает тем же, а Яна Чурикова сидит и радуется: ай да дискуссия! Если вы думаете, что я шучу, то вы ошибаетесь: это серьезное и сугубо реалистическое описание.

Время от времени среди злобных зрителей попадаются люди с приличным словарным запасом, но они стараются, пока хватает сил, не выбиваться из общепринятого стиля. На моих глазах одной юной красотке сил не хватило: дело было так. Red Hot Chili Peppers сыграли очень милую, на мой вкус, балладу Road Trippin'. На экране: костер, гитара, вечерние тени и т.п. Сама баллада - нечто среднее между поздними Beatles (мне вспомнилось I'm only sleeping) и любой из сентиментальных туристических песен, которая могла бы вам понравиться. К примеру та, где "Пять ребят о любви поют / Чуть охрипшими голосами". Негромко так, задушевно.

Когда на экране вновь появились 12 злобных, их лица отражали мучительную внутреннюю борьбу. С одной стороны, песня мало кому понравилась: это было заметно. С другой же стороны, "Перцы" до сих пор остаются культовой группой, недавно они приезжали в Москву и блестяще, не в пример прочим старожилам, отыграли концерт на Васильевском спуске. Обижать их никто не хотел, все жевали мякину: ну да, это, может быть, и клево, но это, вообще, не в стиле "Перцев", и мне, вообще, клево не было... Тут взяла слово героиня моего рассказа.

Она сказала, что эта музыка ее не заводит. Она сказала, что музыка, которая не способна никого завести, вообще не нужна. Она сказала, что "Перцев" она, естественно, уважает. "Но в принципе, - добавила она, - такие вещи вполне можно показывать по каналу "Культура". Боже мой, как она это добавила!

"Куль-туу-ра" - я никогда не слышал, чтобы в одном слове звучало столько презрения. На фразу, которая абсолютно точно выразила общие чувства, аудитория ответила восторженным воем - так могли бы взвыть голодные гиены, нашедшие труп бегемота. "Куль-туу-ра!" Этим все сказано. Рухлядь, падаль, тоска зеленая.

Если моя статья попадется на глаза кому-нибудь из тех, кого я только что сравнил с гиенами, я рискую получить вполне резонную отповедь: "Это не мы, это вы - гиены. Это вы лакомитесь своей мертвечиной, а нам и дотронуться-то до нее противно". Впрочем, риск невелик. Из тех, кому "куль-туу-ра" отвратительна, почти никто не способен выразить свои чувства внятными словами.

Слова, чувства и три вида любовных песен

1

Герой пьесы Венедикта Ерофеева "Вальпургиева ночь" (написана незадолго до горбачевского полупереворота), изливая душу перед врачом-психиатром, объяснил, в частности, что ему очень нравится жить в России. Не нравятся всего две вещи - "запрет на скитальчество" и "неуважение к Слову". Лучше не скажешь.

Что касается первой причины для недовольства, то с ней мы разобрались на общечеловеческий манер. Свобода передвижения стала чисто финансовой проблемой: расплатись и катись, куда пожелаешь - хоть в Пизу, хоть в Катманду (шутка из той же пьесы). Насчет же Слова - ему сейчас так худо, как никогда раньше. И тому Слову с большой буквы, о котором говорит Евангелие от Иоанна, и просто слову. Русский язык - богатый, красивый, изощренный и чуткий - сейчас болеет. Он обнищал, подурнел и огрубел.

Никто не знает, как восстановить его силы. Терапевтические программы - например, "Говорим по-русски" и "Как правильно?" на радио "Эхо Москвы" - малоэффективны: их слушают лишь те, кто грамотно говорить еще не разучился. Образчики корявого вздора, изрекаемого нашими политиками, все еще собираются журналами, газетами и, персонально, Виктором Шендеровичем, но прежнего энтузиазма уже не вызывают. Да, вот еще раз подтвердилось, что дуракам закон не писан, - ну и что? Еще раз подтвердилось, что в нашей стране дураки легко становятся законодателями, - ну и что? Понимаете, им не стыдно. Они мелют чушь, мы ее собираем, отцеживаем, суем им под нос, а им ни капли не стыдно. А кого стыдиться-то - кучки грамотеев, что ли? Да ну их в болото. Все равно они скоро вымрут, дронты1 бескрылые.

Что ж, вполне возможно, что люди, принадлежащие к "культуре Слова", и впрямь скоро вымрут. Любовь к стихам - "наилучшим словам в наилучшем порядке" - уже изжита; любовь к чтению изживается на наших глазах; осталось изжить последнее: умение пользоваться словами по главному назначению. По какому - сейчас скажу, только не смейтесь: слова нужны, чтобы думать.

Среди игр, развивающих способность к мышлению, я больше всего люблю самую простую - в синонимы. Чтобы в нее играть, не нужно ничего, кроме бумаги с ручкой и партнера - впрочем, при необходимости можно обойтись и без них. Гротескный образец этой игры мы находим во 2-й главе "Двенадцати стульев", где гробовых дел мастер Безенчук объясняет Ипполиту Матвеевичу, что все люди умирают по-разному. Если дворник умер - он, значит, ноги протянул. Купец посолидней будет - приказал долго жить. Большой начальник умрет - дуба даст, простой чиновник - в ящик сыграет, и так далее. Все это очень забавно, но при том существенно: в слове определяется степень уважения к покойнику.

Кроме шуток, попробуйте построить такой ряд - от героического "погибнуть" до презрительного "подохнуть", от восторженного "обожаю" до равнодушного "симпатизирую". Это увлекательно и полезно: приучает разбираться в собственных переживаниях и всему давать наиболее точное имя. В общем, это игра не для тех, кто собирается ораторствовать или писать статьи, а для тех, кто хочет лучше понимать себя и вернее судить о других. Сейчас ей просто цены нет - как лекарству от усыхания мозгов.

Активный словарный запас катастрофически сокращается - вплоть до пределов, обозначенных дискуссией на MTV. И не надо заниматься глупостями - корить подростков, сетовать на разлагающее влияние поп-музыки и т.д.: болезнь не пощадила ни стариков, ни детей, ни политиков, ни журналистов. К поколению, выбравшему Pepsi light и ecstasy (что, все-таки, лучше пива и героина), мы должны относиться почтительно: в отличие от прочих, оно понимает, что делает. Оно осознанно урезает полномочия слова - и в песнях, которые поет, и в мире, который обживает.

Тридцать лет назад идеолог панка Малькольм Макларен провозглашал: "каждый, кто может удержать в руках гитару, способен создать рок-группу"; "выучи два аккорда и действуй на нервы обществу". Это было призывом к бунту. Сегодня каждый, кто умеет срифмовать "ты - мечты" и "тебя - зря", пишет песни, поет их, записывает диски, и ничто не мешает ему добиться бешеной популярности (пример взят подлинный). Это стало нормой.

2

Я накопил довольно много материалов, но сейчас у меня нет желания (а у вас вряд ли хватит терпения) копаться в них с подобающей дотошностью. Семитомный труд "Поэтика попсы конца ХХ века" я издам несколько позже, а пока что ограничусь предварительными выводами по теме "Попса любовная". Итак, sub specie ars versifikatoris (это вы не поймете, это по латыни), любовные песни молодежных кумиров делятся на три основных вида.

К первому виду относятся песни, простые как мычание. Их авторы знают, на что они способны, а на что нет, и в поэтические дебри их силком не затащишь. Метафоры там, аллегории, аллитерации всякие - да на хрена козе компьютер! Нужно быть проще, и народ (во всяком случае, масса чувствительных скороспелок) к нам потянется. Красноречие - знак обдуманности; обдуманность - знак неискренности. Чистосердечное чувство слов не выбирает, поэтому обойдемся без выкрутасов: "Об Алешке все твои мечты, Только о Сереге позабыла ты", - жалуется пухловатый певец, которого, по странному совпадению, зовут Сергеем ("Руки вверх!"). И народ, если верить клипу, млеет.

Сам певец - сладкий, липкий и пустой, как обертка от карамели, - вызывает доверия не больше, чем вагонные попрошайки, тоже бьющие на жалость: "Извиниття, шта мы к вам абращаимся..." (интонации, кстати, очень похожи). Но это не имеет никакого значения. Шаблон и ненатуральная аффектация куда убедительней для массового сознания, чем самобытность и подлинность. Свидетельством тому могут служить мыльные оперы и индийские фильмы, а задолго до них - лубочные книги про Бову Королевича, милорда Георга и др. Упоминание о фильмах и книгах вплотную подводит нас ко второму виду любовных песен.

Мы охарактеризуем его как мычание колоратурное, или мычание с претензией на художественную образность. В подобных случаях простые и естественные чувства, сохраняя свою природу, получают в качестве довеска что-нибудь этакое, сугубо поэтическое. Блестящие образцы песен второго типа регулярно выставляет на продажу трио "Иванушки international". В своем последнем хите "Реви" все трое, ласково заглядывая в глаза девушкам, уговаривают каждую по отдельности: ты, слышь, не сдерживай слез - реви, реви. Девушки, естественно, тонут в собственных слезах, как кэрроловская Алиса: куда, казалось бы, проще, и чего, казалось бы, еще нужно. Иванушкам, однако, нужно многое - и образованность показать (строчка "Клены шепчут: люби, а березы: целуй..." отсылает, разумеется, к известным стихам Есенина), и изысканность продемонстрировать. Ой, как у нас все загадочно! Некий заблудший почтальон нам "бандерольку принес от Луны", а "плотик из облаков унесет нас на обрывы веков" и т.д. Можно отметить назойливую любовь к уменьшительным ("плотик", "бандеролька"), но понять, что к чему, удается редко. Вот, к примеру, наиболее запоминающаяся строка (наиболее - потому что возникает она в припеве и рифмуется с "реви-реви"): "Как птицу, любовь корми с руки" - можно ли объяснить ее значение? Кажется, можно. Нужно ли это делать? Нет, не нужно. Что это такое - удовлетворение любовного голода с помощью рук - знают все, хотя бы в теории. Но неужто ласковые "Иванушки" и впрямь пели про это?

Наконец, в песнях третьего вида слова присоединяются друг к другу таким образом, что мы, облегченно вздохнув, имеем право сказать: это не мычание, это членораздельная поэтическая речь, к ней можно применять традиционный инструментарий стиховедения. С единственной поправкой: авторы таких песен помнят, что сегодня слух большинства отторгает "нормальные" стихи (ну как же, это ведь "куль-туу-ра"!). Следовательно, стихотворческие способности нужно как-то камуфлировать. Чтобы быть услышанной, речь - хотя бы отчасти, хотя бы внешне - должна походить на голос стада.

Вот, к примеру: "Тату". Две милые девушки, срываясь на крик, поют о том, что жить друг без друга не могут (песня "Я сошла с ума" с одноименного диска) и неистово нежничают под проливным дождем. Казалось бы, что в них особенного, в этих трогательных лесбияночках, - а особенного довольно много.

Во-первых, они поют вовсе не о том, как круто и клево быть лесбиянками, а просто о любви - в общечеловеческом понимании. Тут для меня проходит очень важная граница; я надеюсь, что сумею внятно ее обозначить. Ну, хотя бы так: я очень любил и до сих пор люблю Queen, и мне совершенно все равно, с кем трахался покойный Фредди Меркюри. Однако, я терпеть не могу коротконогого Бориса Моисеева, шепелявого Шуру и иже с ними. Потому что Меркюри пел песни, а вся эта голубая шелупень не столько поет, сколько воспевает собственную сексуальную ориентацию. И это так же скучно, как любой партийный гимн.

Понятно, надеюсь? Так вот: две душки-татушки хороши уже тем, что самый рьяный противник однополого секса не посмеет объявить их "извращенками". Какая тут, к черту, извращенность: они так же естественны, как льющийся дождь. И именно поэтому - во-вторых: они смеют петь нечто, из ряда вон выходящее.

"Это медленный яд, / Это сводит с ума, / А они говорят: / Виновата сама" - послушайте, ведь это правильный двухстопный анапест с мужскими окончаниями! Некогда он обворожил русскую поэзию - помните, небось, Земфиру? Не нынешнюю, разумеется, а ту, которая в пушкинских "Цыганах" поет своему разлюбленному: "Старый муж, грозный муж, / Режь меня, жги меня" и т.д. Этот размер - умный, емкий, трудный - приживался плохо, но как вольно ему задышалось два века спустя! Не будем преувеличивать достоинства "Тату", но скажем: Муза поэзии тут явно ночевала.

Муза? - От нее срочно нужно отмежеваться. И татушки орут: "Я сошла с ума, / Мне нужна она" - привет демократичному хорею ("Ой, мороз, мороз, / Не морозь меня") и убогим рифмам, "она - с ума" ничем не отличается от "тебя - зря", ведь правда? Ну же, мы нормальные девчонки, свои в доску - какой там, на фиг, Пушкин!

Примерно так же маскирует свою поэтическую одаренность Земфира (на этот раз - наша, Рамазанова). Отличную песню "Хочешь?", построенную на смелых и неожиданных ассонансах, она начинает с косноязычного лепета: "Пожалуйста, не умирай, / Или мне придется тоже. / Ты, конечно, сразу в рай, / Я не думаю, что тоже", - а как еще наладить контакт с публикой? И Саша Васильев, лидер "Сплина", по тем же причинам напирает на тупые глагольные рифмы, пряча под ними весьма оригинальную игру звуков. И Макс Покровский ("Ногу свело") - туда же. И многие другие.

Я вовсе не уверен, что они делают это сознательно. Скорее всего, здесь действует не расчет, а инстинкт. Но, так или иначе, все, кому не чужда "культура Слова", стараются не выставлять напоказ свои связи с нею. И это правильно: только так и можно существовать на территории Великой Попсы.

"Ну и что, не впервой же!" - пожмете плечами вы, мой начитанный читатель. В свое время и французским аристократам, и русскому "третьему сословью", и китайским интеллигентам приходилось мимикрировать, дабы победившее быдло их не растерзало. Все верно, но не до конца: наше дело хуже. Мы стоим на пороге принципиально нового мира, который собирается жить по законам тотального эгалитаризма. Эти законы очень просты и потому все более популярны: "Ты, каков бы ты ни был, ничем не лучше меня! А если ты думаешь иначе, тебе должно быть стыдно!"

Если мы примем данные законы, то вскоре окажется, что иметь образование, ум, талант, отстраняться от большинства, тяготеть к интеллектуальной элите или хотя бы к богеме - все это просто стыдно. И мы с сожалением вспомним о тех временах, когда это было всего лишь опасно.

Примечание:

Вернуться1 Дронт, или додо, - неуклюжая нелетающая птица ростом примерно в 60 см, жившая на островах Св. Маврикия. Была полностью истреблена человеком в 1681-1693 годах, поскольку не умела спасаться от преследования. Несколько скелетов, два черепа и две лапы - вот все, что сохранилось от этого трогательного вида.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Екатерина Барабаш, Кино на ТВ /16.02/
На дециметровых каналах дела с кино обстоят благополучнее.
Анна Гордеева, Книги классический танец /08.02/
"Дом Петипа" - третья книга Вадима Гаевского - был начат в 1992-м, закончен в 1999-м. Когда книга начала печататься - начались реформы в Большом театре. Швыдкой на встрече с труппой назвал Гаевского своим советником. Противники реформ легко вычислили, кто в их бедах виноват: разумеется, тот, кот написал книгу о конкурентах.
Варвара Федотова, Скромные вкрапления /01.02/
"Венецианский антиквар" во МХАТе. В Венеции его знает каждая собака. А также каждая кошка и каждая мышка. Вместо карнавала, можно посетить спектакль нового мхатовского завлита. Для этого не надо лететь на самолете, получать визу и учить итальянский язык.
Ширли МакМырли, Целомудренность /31.01/
"Любовное настроение" Вонга Кар-Вая. Из Гонконга придет мода на платоническую любовь. Кинодивы будут прикрывать колени, киномачо научатся томно вздыхать. "Космополитен" будет учить азбуке цветов, а "Плейбой" - искусству сложения сонетов.
Павел Руднев, Небо в "колесах" /26.01/
"Девушки битлов" во МХАТе. Ни один потомственный ясновидящий не способен предсказать развития событий. "Сценические каракули". "Доктор Угол" курит марихуану и кладет под язык стерильно белую таблетку.
предыдущая в начало следующая
Александр Соколянский
Александр
СОКОЛЯНСКИЙ

Поиск
 
 искать:

архив колонки:





Рассылка раздела 'Text only' на Subscribe.ru