Культурное пространство Петербурга, долгие годы застоя пребывавшее в незыблемо монолитном и стабильном состоянии, к началу 90-х годов обнаружило неудержимое стремление к расползанию, делению и расслоению. "Процесс пошел", как только госмонополия на финансирование культуры и искусства была - не разрушена, нет, но - слегка поколеблена. На гребне первой волны перестройки, приблизительно с 1989 по 1991 год, в городе появился целый букет новых художественных коллективов, рьяно принявшихся отвоевывать в общем культурном поле свое "место под солнцем". Новые художественные общности привнесли в трактовку традиционных жанров - оперного спектакля, фольклорного концерта - свежую ноту и неортодоксальную эстетику, которую диктовали камерные формы (имеются в виду Камерный театр "Санкт-Петербург Опера", детский музыкальный театр "Зазеркалье", Камерный оркестр Эрмитажного театра "Санкт-Петербург Камерата", ансамбль "Терем-квартет" и др.)

Вторая волна перемен, пришедшаяся на 1992-94 годы, принесла с собою череду театральных и музыкальных фестивалей. Очень быстро они поделили сезон на сегменты и секторы, и вместо некоего относительно однородного, плавно текущего процесса мы получили подобие музыкальной делянки, до пяди расчисленной и поделенной рачительными огородниками. Каждый в меру сил и способностей принялся возделывать свой участок: осенние, весенние и летние фестивали стали чередоваться с непреложностью смены времен года.

В середине 90-х в культурном континууме Питера возникло и стало быстро развиваться новое явление: в городе обосновались разнообразные культурные институты, представляющие, так сказать, "передовой отряд" культурной интервенции стран Европы. Вначале их деятельность была почти незаметна: однако, по мере того как культурные проекты и образовательные программы Гете-института или Британского совета становились достоянием публичного внимания, в общественном сознании произошел резкий поворот навстречу им. И в настоящее время уже невозможно представить себе течение многих культурных процессов в городе без активной поддержки этих институтов.

Обосновавшимся в городе новым общественным (в ряде случаев - полугосударственным) организациям поначалу пришлось нелегко. Юридическая неопределенность их статуса, колеблющаяся в диапазоне от официального дипломатического представительства до общественных организаций благотворительного типа, не позволяла четко регламентировать взаимоотношения с городским начальством "от культуры". И по сей день институты держатся несколько особняком от центров и рычагов городской власти, что в известной степени снижает их общественную "легитимность", но зато дает определенное пространство свободы в выборе форм и направлений деятельности. Тем важнее функционирующим в Питере институтам правильно отпозиционировать себя в обширном культурном петербургском пространстве, а также и в сознании наиболее "продвинутой" и образованной части питерцев, традиционно (и небезосновательно) считающих свой город не только пресловутым "окном в Европу", но и (не без доли имперского высокомерия) культурной Меккой России и мира.

Первым делом институты принялись искать свою нишу, точку приложения сил: их сотрудники изучали особенности питерского культурного процесса, проводили мониторинги общественного мнения, анализировали, каких "культурных витаминов" недостает питерской почве. Обнаружив репертуарные или жанровые лакуны, институты пытались их восполнить. Существовало (и существует) две возможности: первая - привозить сюда то, чего тут нет; и вторая - попытаться вырастить на питерской почве то, что раньше здесь не росло, стимулируя рост с помощью образовательных и просветительских акций, мастер-классов и семинаров.

Сразу же обнаружилось, что экспорт культуры в Петербург - дело весьма деликатное и тонкое. Город, в котором два века кряду процветало академическое искусство, считал, что в области балета он до сих пор "впереди планеты всей", равно как и в сферах классического музыкального исполнительства и театра. Город казался настолько погружен в ценности эстетики прошлых веков, что оторвать художественно ориентированную публику от созерцания совершенных образцов искусства прошлого представлялось весьма затруднительным. Оставался андеграунд, достаточно влиятельный в Петербурге: деятели с Пушкинской 10, молодое поколение профессиональных музыкантов, морально готовых к "вбросу" нового искусства. Сразу после снятия "культурных барьеров" многие из них стали жадно поглощать информацию, хлынувшую с европейских просторов, поначалу не очень-то смущаясь ее качеством.

Неполнота информации о современных культурных процессах, протекающих в Европе и мире, побудила культурные институты Германии, Голландии, Франции, Великобритании создать свою базу данных, медиатеки и библиотеки, каналы доступа в Интернет (для желающих). Параллельно организовывались языковые курсы, традиционно считающиеся доминирующим направлением деятельности институтов.

Отправной же точкой в разработке культурной стратегии стало заполнение лакун и "белых пятен" на музыкальной и изо- картах города. Одной из первых крупномасштабных акций стало празднование 300-летия Великого Посольства Петра I в Голландию, сопровождавшееся культурным обменом и гастролями голландских и российских коллективов (спустя год аналогичную акцию провел Британский совет). А также более локальные ходы - например, проведение гастролей трупп модерн-танца и театральных коллективов, а также организация концертов отдельных музыкантов, выступления которых заметно разнообразят театрально-музыкальную жизнь Петербурга начиная примерно с 1996 года.

Действительно, кроме труппы Эйфмана, в Питере практически не представлен modern-dans (да и балет Эйфмана можно отнести к этому направлению лишь с натяжкой). А фестивали современной музыки, хоть и многочисленны, но не имеют внятной концепции. Потому отбор исполняемых сочинений, авторов и исполнителей ведется неряшливо и зачастую зависит от случайностей и личных знакомств. К тому же в городе явно недостаточно опытных интерпретаторов современной музыки - и среди инструменталистов, и, тем более, среди вокалистов. С другой стороны, даже при беглом взгляде на сферы академической музыки становится ясно, что в концертных залах процветают крупные симфонические формы, камерная же музыка воспринимается как необязательное дополнение к симфонической: так уж исторически сложилось в городе, где издавна царит культ дирижеров. Вследствие сложившихся слушательских стереотипов жанры камерной музыки хоть и культивируются на вполне приличных площадках - например, в Малом зале Филармонии или Капелле, - все же не пользуются спросом в широких слушательских массах. Отчасти потому, что камерная музыка - это чрезвычайно насыщенный, интеллектуальный продукт, который апеллирует к наиболее развитым категориям элитного слушателя. Отчасти и потому, что изощренная культура камерного музицирования в Питере - с уходом старой гвардии консерваторских педагогов - постепенно утрачивается.

Общеизвестно, что в нестабильном, неблагополучном обществе тихая неагрессивная интонация не находит отклика: более востребованы оказываются громовые раскаты патетических симфоний и плакатность категорических императивов, чем спокойный разговор струнных в каком-нибудь позднем квартете Бетховена. Поэтому картина музыкальных предпочтений питерской публики в целом складывается понятно и предсказуемо - но такое отношение к камерным жанрам пора постепенно менять.

Другая особенность музыкальной жизни города: общепринятый концертный репертуар базируется, в основном, на музыке XVIII-XIX веков, со спорадическими вкраплениями опусов композиторов ХХ века, среди которых доминируют Шостакович и Прокофьев. Все остальное воспринимается как исключение. Таким образом, огромные пространства старинной музыки до XVIII века (кроме, может быть, музыки Вивальди) практически выпадают из репертуарного поля, которое в последнее время сужается, как шагреневая кожа.

Выявив основные репертуарные пробелы и обобщив главные тенденции сложившейся в городе социокультурной ситуации, институты, на базе полученных данных и фактов, начали проводить свою художественную стратегию. Но каждый пошел своим путем. Так, Французский институт предпочел сосредоточиться на ввозе в Питер трупп модерн-танца, которые в изобилии и после соответствующих финансовых вливаний стали появляться во Франции, как грибы после дождя. Гете-институт вплотную занялся пропагандой современной немецкой музыки и организацией концертов немецких музыкантов в области камерного и аутентичного исполнительства. А Британский совет сконцентрировался на изо- и фотовыставках и на "вбросе" новых идей в сфере арт-технологий и менеджмента.

Гете-институт

Гете-институт основал в России два отделения - в Москве и в Петербурге. Мощная и авторитетная организация, созданная в ФРГ после второй мировой войны, в 1951 году, изначально существовала на государственные средства и была призвана смягчить и нивелировать негативное отношение к немцам и ко всему немецкому, сложившееся в мире после военных потрясений. Приоритетным направлением деятельности были курсы немецкого языка, но постепенно пропаганда лучших образцов немецкого искусства и культуры стала доминировать. Цели Гете-института и сегодня остались прежними - но были скорректированы в соответствии с изменившейся расстановкой сил на континенте.

После очередной ротации петербургское отделение Гете-института возглавил Вильфред Экштайн, ранее работавший в Москве. Его приход ознаменовался организацией первоклассных камерных концертов немецких музыкантов: великолепного баритона Романа Трекеля, считающегося в Германии одним из лучших исполнителей немецкой Lied, и ансамбля из Кельна "Музика Антиква". Таким образом институт обозначил свои музыкальные предпочтения: камерная музыка и аутентичное исполнительство. Третий приоритет - знакомство питерцев с современной немецкой музыкой - отчасти уже начал осуществляться. Еще до приезда г-на Экштайна, три года назад, в Петербурге при активном содействии Гете-института в Камерном театре "Санкт-Петербург Опера" была поставлена опера Зигфрида Маттуса "Корнет Рильке" (режиссер - Юрий Александров). Спектакль получился удачным, дважды прошел в Соборе св. Екатерины, имел массу положительных отзывов в прессе и был удостоен премии "Золотая маска" как лучший спектакль года.

На этом, однако, просветительский пыл Гете-института на оперной ниве не утих: прошлой осенью в Москве состоялся семинар, темой которого была деятельность Штутгартской оперы и разбор постановок последних лет с участием немецких режиссера и его литконсультанта. Самой представительной на семинаре оказалась посланная питерским отделением института делегация режиссеров и музыкальных критиков; эта делегация весьма способствовала оживленному и профессиональному обсуждению спектаклей на семинарских занятиях.

При благоприятном стечении обстоятельств в будущем сезоне, вероятно, состоится еще одна российская премьера современной немецкой оперы: на этот раз - последней оперы Вольфганга Рима "Якоб Ленц", которая с успехом была показана летом в Австрии, на фестивале в Вене.

Последняя же шумная акция Гете-института - выставка "Медиа Арт Дизайн", на которой интересующиеся могли погрузиться в мир новейших компьютерных арт-технологий.

Британский совет

Британский совет имеет в России самую разветвленную структуру: 12 отделений в крупных городах с головной координирующей организацией в Москве. Такая широкая сеть отделений, захватывающая и Поволжье, и Урал, и Сибирь, не случайна: в этом году Британский совет объявил российское направление первоочередным (вторым по значимости и размаху программ считается Китай, третьим - ЮАР).

Вслед за Голландским институтом совет организовал празднование 300-летия Великого Посольства Петра I в Великобританию, сопровождавшееся обширной культурной программой. Вторым шагом в освоении питерского культурного пространства стала организация фестиваля старинной музыки, оказавшегося настолько актуальным и востребованным, что уже на следующий год к этому начинанию присоединились практически все культурные институты города. Именно Британский совет инспирировал консолидацию институтов и питерских артистических сил - результаты оказались поразительными. Аутентичное исполнительство, получив постоянную "прописку" в лучших камерных залах, наконец-то стало вполне легитимным и естественно вписалось в структуру концертной жизни города.

В этом году, впрочем, Британский совет отчасти отошел от организации фестиваля, так как пересмотрел свою культурную политику: теперь предпочтение отдается множественным акциям в разных, наиболее передовых, сферах изо- и массового музыкального искусства. Совет счел, что у таких акций более пролонгированная отдача и больший общественный резонанс. Если раньше существовала установка на организацию гастролей в Питере британских балетных и театральных трупп, то сейчас упор делается на образовательные программы и прививание на питерскую почву новых форм и видов художественной деятельности. Так, в Питере появились лучшие британские ди-джеи, которые выступают в клубах Москвы, Петербурга и Екатеринбурга.

Обнаружив, что в городе организация концертов ведется по старинке и местные менеджеры не владеют последними достижениями в области арт-менеджмента, Совет начал проводить семинары в этой области, пригласив в качестве ведущего известного в Британии специалиста Роджера Маккена (этот проект проводится совместно с Институтом "Открытое Общество"). В прошедшем 2000 году был организован и мастер-класс джазового саксофониста Кортни Пайна, и приезд на фестиваль имени Сергея Курехина исполнителей авангардной музыки Кейта и Джулии Типпет, и выставка молодых британских художников "Пейзаж", и многое другое.

Французский институт

Идеалы и ценности французской культуры и мирового движения франкофонии продвигают в Питере несколько мощных организаций: Французский институт, состоящий при МИД Франции, "Альянс Франсез", авторитетная общественная организация, созданная еще в 1883 году с целью распространения французской культуры в мире (в Петербурге - с 1991 года), Центр французского языка и Французский университетский колледж, где регулярно читают лекции светила французской гуманитарной научной мысли (в их числе √ философы Деррида и Лакан).

Французский институт, возглавляемый г-ном Кристианом Фором, осуществляет свою деятельность в основном на государственные средства. В Петербурге он проводит массу культурных мероприятий самого разного свойства: встречи с французскими поэтами и писателями, кино- и театральные фестивали, ретроспективы. Институт организует гастроли танцевальных трупп и французских музыкантов, основываясь на рекомендациях и пользуясь финансовой поддержкой, сверяясь при выборе гастролеров со списками, составленными АFАА (организации, призванной помочь международным институтам быть в курсе французской артистической конъюнктуры). Правда, не всегда такая подсказка оправдывает себя: наряду с яркими музыкантами Французский институт то и дело привозит в Питер откровенно слабых исполнителей. Случаются и удачи: так, в составе камерного трио в Петербург приехали чудесные музыканты из Страсбурга и Парижа - гобоист Франсуа Леле (Leleu), Жильберт Оден (Audin), пианист Эммануэль Страссер (Strosser), - выказавшие высший класс камерной игры. А в Москве дал свой единственный концерт вокально-инструментальный ансамбль старинной музыки, исполнявший сочинения Гийома де Машо.

25 февраля в зале Капеллы состоится выступление маститого французского пианиста, лауреата многих международных премий Мишеля Дальберто: он будет исполнять сочинения Франка, Форе и Равеля. Самым же крупным музыкальным проектом нынешнего сезона обещает стать выступление знаменитой Страсбургской перкуссии, ансамбля ударных инструментов, который основан в 1961 году и со дня основания исполняет сочинения Булеза, Пендерецкого, Мессиана и Вареза. Концерт предположительно состоится в Эрмитаже перед открытием выставки Пьера Сулажа (Pierre Soulages), крупнейшего представителя современного французского искусства.