Город Саратов, со времен расцвета волжского купечества обзаведшийся театрами и картинными галереями, по сию пору обнаруживает недюжинную склонность к изящным искусствам. То и дело на российскую авансцену выдвигаются имена и события, убедительно доказывающие, что не иссякла еще в городе артистическая жилка, не перевелись еще среди саратовских интеллигентов личности, способные на отважные шаги на художественном поприще. К таким пассионарным личностям, бесспорно, относится дирижер Юрий Кочнев, вот уже 25 лет стоящий у кормила саратовского оперного театра и то и дело инициирующий в нем разнообразные начинания. Так, в 1986 году Кочнев организовал Собиновский фестиваль, отдавая дань уважения великому волжскому тенору. Сейчас этот фестиваль стал известен по всей России как положительный пример плодотворного художественного начинания, которое может породить провинция.

В этом году фестиваль был посвящен памяти Джузеппе Верди , - что неудивительно, юбилей Верди отмечается во всем мире. Потому оперная часть фестиваля составилась из четырех популярных названий: "Риголетто", "Трубадур", "Аида" и "Травиата". Шедевры Верди перемежались симфоническими и хоровыми концертами и парой классических балетов - "Жизель" и "Лебединое озеро". В программу фестиваля был даже включен рок-концерт - традиционно на фестивале один день отводится масскультжанрам, и эта отличительная черта саратовского академического мероприятия призвана, по мысли устроителей, привлечь в театр молодежь. В позапрошлом году на фестивале выступал Юрий Шевчук; в этом году пригласили питерскую группу "Чиж и К", руководитель которой, Чиграков, приобрел свой имидж хиппи еще в 60-е годы, ныне же почитается несколько занафталиненным представителем старшего поколения рокеров.

Открылся фестиваль хоровым концертом с тщательно продуманной и не без изыска скомпонованной программой из малоизвестных духовных сочинений Верди. Stabat Mater и Ave Maria, Te Deum и Laudi alla Vergine - хоры, написанные на канонические тексты, усладили слух пряными гармониями, мягким звучанием губернского хора (под управлением Людмилы Лицовой) и тем стильным, непринужденным, местами по театральному эффектным авторским высказыванием, в котором гений Верди отразился так же ясно, как и в его операх.

Продолжило концертную линию фестиваля исполнение "Ромео и Джульетты" - драматическая симфония Гектора Берлиоза для хора, солистов и оркестра. Грандиозное многосоставное полотно с развитой литературной программой, полное траурных шествий, сосредоточенных речитативов и мрачноватых скерцо - порождения ночного мира феи Маб - было сыграно с той мерой вкуса и профессионализма дирижера, которые отчасти сглаживали резкое и неровное звучание струнных и маловыразительное пение солистов (исключение составил, пожалуй, лишь московский бас Владимир Байков, голос которого украсил финал сочинения в арии Лоренцо).

"Гвоздем" фестиваля стала премьера "Риголетто" в постановке режиссера Дмитрия Белова и художницы Алены Пикаловой. В прошлом сезоне эта же пара поставила в саратовском театре "Евгения Онегина" (спектакль даже вывозили в Москву, на "Маску", но он не получил премии). В этом году, отдавая своеобразную дань почтения Верди, постановщики в своем спектакле постарались перевернуть общепринятые представления о "Риголетто". Они переинтонировали главные смыслы оперы в соответствии с генеральной идеей: жизнь есть не театр даже, но цирк, где, того и гляди, тебя запихнут в черный ящик фокусника, расчленят или превратят в кролика.

Примерно в таком ключе была трактована душераздирающая оперная история об оскорбленном и униженном отце-горбуне, растоптанной невинности и леденящем кровь финальном убийстве с подменой жертвы. Клоун-трансвестит, предметы-перевертыши, карнавальная путаница "верха" и "низа", благородный Монтероне, оборачивающийся зловещим наемным убийцей Спарафучиле, голливудские типажи мафиози, гангстеров и красоток сомнительного поведения - вот неполный перечень диковин и чудес, коими густо пересыпана слоистая сценическая ткань спектакля.

Смотреть на все это, слов нет, занятно: спектакль то и дело задает зрителю ребусы, на диво легко отгадывающиеся, - и зритель простодушно радуется своей прозорливости и эрудиции.

Спектакль у Белова получился очень "умственным": все в нем подчинено расчету, логике развития - не действия, нет, но логике обыгрывания тех или иных символов, предметных лейтмотивов, развертки ассоциативных рядов. Положенная в основу концепции умозрительная идея поначалу кажется и остроумной, и затейливой. Но позже всплывает недоумение: где среди ворохов пушистых кроликов, картонных крылышек, золотых кудрей, шляпок-нимбов и посеревшего тюля затерялись душевные движения, согретые подлинным чувством?

Болтовня о "правде чувства", мимесисе, порождающем катарсис, и прочих анахронизмах выкинуты постановщиками за борт. Все это - потерявшие актуальность причуды сентиментализма, не более. И только сами актеры - выразительный трагик с грустными глазами Пьеро, исполнитель роли Риголетто и Марина Багмат-Джильда, с ее полудетской повадкой и мягким обволакивающим сопрано, - смогли привнести в спектакль боль и трепетность, составляющие суть музыки Верди. Эта пара, фактически, спасла спектакль и во многом сгладила впечатление, оставшееся от истошного голошения тенора Гурта Назарова, которому была поручена партия Герцога Мантуанского.

Но как бы то ни было, 14-й Собиновский фестиваль состоялся, и уровень его оказался заметно выше, чем в прошлые годы. Наконец, в театре сумели создать спектакль, заслуживающий серьезного профессионального разговора, спектакль неровный, но, во всяком случае, любопытный. И в этом видится некий обнадеживающий знак: у фестиваля есть еще потенциал, который, при благоприятных условиях, может принести в будущем плоды, достойные самого пристального внимания.