Эрнст Неизвестный. Письма. - М.: Традиция, 2000. - 111 с.; тираж не указан; ISBN 5-89493-019-7

Довольно странная, на первый взгляд, затея - взять и издать письма хотя и весьма пожилого и заслуженного, но все же ныне здравствующего художника. В конце концов, он же не Малевич или Тициан. Но шокирующего нарушения принципа приватности тут нет и в помине: эти письма написаны на Родину художником-эмигрантом и изначально предназначались для публичного чтения в широком кругу причастных. То есть письма Неизвестного - своего рода публичный отчет, специфический род самиздата; поэтому, наверное, и напечатаны компьютерным шрифтом, изображающим рукопись. Адресаты, кстати, нигде не указаны.

Хронологически эта односторонняя переписка с Родиной начинается с приезда в Вену в 1976 году, а заканчивается с началом Перестройки, в 1986-м, - как раз тогда, когда Запад перестал исполнять функции Страны, Откуда Никто Не Возвращается. Именно по этой причине издание останется чудным памятником эпохи, гораздо более проникновенным, чем помпезные и велеречивые сочинения Неизвестного. А здесь получились своего рода дневники человека советского, врастающего в чуждый и чужой мир.

Документ Эпохи. Про искусство, к счастью, совсем мало, все больше про быт и карьеру. Хотя и пробивается мироощущение последнего русского художника, который осознавал себя безусловным гением.

Цитата из предисловия: Эрнст - ядерный, глубинный, с космической сутью, но в джинсах и черной рубахе.

Цитаты: Право сказать, по моему, видимо, извращенному вкусу, как и в России, мне всегда интереснее с полицейскими, чем с интеллектуалами.

Художественный успех хотя и имеет отношение к материальному, но не совсем прямое, как мы думали в России. Здесь другие законы, чем слава-деньги, здесь слава-рынок-деньги.

Заказать подробную рецензию?

---

Г.Г.Поспелов. Русское искусство начала ХХ века: Судьба и облик России. - М.: Наука, 2000 (Государственный институт искусствознания МК РФ). - 128 с.; тираж 1000 экз.; ISBN 5-02-011804-4

По правде говоря, подзаголовки про судьбу России в настоящее время попахивают криминалом. Только имя достойнейшего Глеба Геннадиевича Поспелова снимает возникшие подозрения. Его стиль сочетает засушенное знаточество с изысканным мастерством наблюдения предмета искусства. Собственно говоря, стиль Г.Г.Поспелова и есть то самое искусствознание, которое только и может считаться таковым. Поспелов пишет и думает лишь о великолепных мастерах - Грабаре, Нестерове, Петрове-Водкине, Серове, Гончаровой, Ларионове, Борисе Григорьеве. И ничего страшного, если оказывается, что все его высоконаучные усилия направлены на защиту некой историософии, от которой тянет нездоровым квасным душком изоляционизма. Интеллектуалам новейших времен следует смириться с тем, что есть люди, которые выдумали свой собственный Злато-Серебряный Век и намерены в нем жить. Наше счастье, что интеллектуальная оппозиция модернизации, пережившая ХХ столетие, концентрируется теперь преимущественно в достойнейших академических исследованиях. Что нам Бердяев или М.Нестеров? Их в средней школе изучают...

Что же до упомянутого несколько гнилостного амбре, исходящего от рассуждений о "Душе России", то, претерпев почти столетнюю выдержку, этот запах стал даже пикантным. Как тот, который издавали черные китайские яйца, которые, помнится, подавали в ресторане "Пекин".

Цитата: Обличья России, воплощенные в древесных стволах, фигурах "баб" или церковных постройках, разумеется, различались между собой. Большие деревья и "бабы" давали образ России в ее растительной ипостаси... В стенах соборов - отнюдь не растительное, скорее "духовное" тело России, но все же опять-таки тело, которое надстраивается и высится выше деревьев, расчленяясь на такие же ярусы роста, говорящие то об опоре на землю, то о легком подъеме к небу.

Заказать подробную рецензию?

---

С.А.Щербатов. Художник в ушедшей России / Сост., подготовка текста, комментарии Т.А.Дудиной, Н.В.Рейн; послесловие Т.А.Дудиной. - М.: Согласие, 2000. - 688 с.; тираж 3000 экз.; ISBN 5-868884-078-X

Князь С.А.Щербатов - как раз тот самый представитель и производитель Серебряного века, к которому всей душой стремится современная российская интеллигенция. Этот коллекционер, меценат, художник-любитель сильно выделялся своим природным аристократизмом на общем разгульно-декадентском фоне "русского искусства периода промышленной революции". Он знал всех и его знали все. Когда веселье закончилось, князь, космополит и русофил, отправился заканчивать свои дни в Париж и написал обстоятельные, аристократические - едкие и несентиментальные - мемуары об искусстве и художествах на рубеже эпох. На основе этих мемуаров, впервые изданных в Нью-Йорке в 1955 году, написана не одна диссертация. В конце концов рассказы Щербатова стали таким общим местом, что на него даже не всегда ссылаются.

Теперь писать диссертации и научные доклады на эту тему будет довольно затруднительно: издание тщательно откомментировано и заслуживает самой высшей похвалы с точки зрения эдиционной техники. Из 688 страниц 242 отведено на комментарии и примечания. Это и есть настоящий Золотой век.

Цитата: Все больное, мозговое, надуманное, бесшабашное, наглое, навязчивое или холодно-бездушное, под знаком строго научного исследования оптических законов прикрывающее безотрадные духовные пустоты, неврастенический бред, доходящий до некой галлюцинации, удручающе на меня действовало.

О Врубеле: Большая патологическая нервозность, спешность и прерывистость в работе, часто шедшая бок о бок с кропотливым, крайне внимательным изучением малейших деталей, структуры отдельных предметов, тканей, цветка, дерева, во многом содействовали техническим дефектам живописных приемов в обращении со столь капризным материалом, как масляная краска.

Заказать подробную рецензию?

---

Русский авангард 1910-1920-х годов в европейском контексте / Сб. ст. под ред. Г.Ф.Коваленко. - М.: Наука, 2000 (Государственный институт искусствознания МК РФ, Комиссия по изучению авангарда 1910-1920-х годов). - 310 с.; тираж 1000 экз.; ISBN 5-02-011659-9

Искусствознание - вообще очень герметичная наука. А тот его отряд, который занимается самым "передовым", то есть авангардом, и подавно похож на замкнутую только на самое себя секту. По этой причине читателю не стоит надеяться, что после прочтения данного сборника статей ведущих отечественных и зарубежных авангардоведов ему случится узнать нечто о "европейском контексте". То есть, конечно, Фернан Леже интересовался Малевичем, который, в свою очередь, много размышлял о Пикассо, Сезанне и Браке. Кроме того, обнаруживаются любопытные схождения "далековатостей" - то есть сходство Льюиса Кэрролла и русского алогизма. Но если приучить себя к мысли, что в Институте искусствознания "европейский контекст" может быть только контекстом для Русского Авангарда, а не наоборот, можно увидеть скрытую академическую поэзию в кропотливых исследованиях о том, с кем встречалась русская художница Мария Васильева в Париже или какие именно картины Малевича были выставлены на панихиде по художнику. Плавать по морю необходимо: издание и чтение плановых сборников статей академических ученых - единственное, что позволяет побеждать быстротекущее время.

Цитаты: Вопрос о влиянии французских кубистов на произведения Малевича вполне правомерен, но не кажется нам главным моментом.

Современникам трудно оценить изменения, протекающие у них на глазах, и часто не потому, что история медлительна, а как раз потому, что она слишком стремительна, молниеносна.

Заказать подробную рецензию?

---

Соцреалистический канон / Сб. ст. под редакцией Х.Гюнтера и Е.Добренко. - СПб.: Академический проект, 2000. - 1040 с., илл.; тираж 2000 экз; ISBN 5-7331-0192-Х

Понять этот талмуд нельзя, зато можно аршином общим измерить - 1000 страниц (!!!!).Что самое удивительное: в этом изданном на деньги фирмы "Фольксваген" крайне высокоинтеллектуальном и не лишенном остроумия фолианте приняли участие почти исключительно ученые, живущие и работающие на Западе. Понятно, что это замечательная вещь, когда академическая деятельность в бывших советологических центрах хорошо оплачивается из известных источников. Нет, это в самом деле замечательно, поскольку в России ни у кого нет ни воли, ни представления о том, что мозги следует обтачивать именно о столь твердый предмет, как социалистический реализм. Возможно, вам покажется, что пинать мертвую собаку - неактуально и нелепо. Но какие люди собрались под красной обложкой: Игорь Смирнов, Светлана Бойм, Катарина Кларк, Владимир Паперный, Борис Гройс, Игорь Голомшток, Галина Белая, Михаил Рыклин, Сабина Хэнгсен! Если бы соцреализма не существовало, его следовало бы придумать, потом созвать полсотни конференций и семинаров и издать "Соцреалистический канон". Товарищ Сталин был великий писатель, художник и языковед: обеспечил занятость столь замечательных и умных людей.

Из комментария Александра Архангельского ("Известия" от 18.09): Кто бы сказал нам во времена бойкой филологической юности, что после крушения коммунизма долдоны советских кафедр нестройными голосами грянут православный гимн на мотив рабоче-крестьянской песни "Смело, товарищи, в ногу" - и отправятся на поиск духовных истоков?.. А наши насмешливые сверстники вкупе со своими учителями и западными коллегами займутся соцреалистической мертвечинкой?

Цитата (из текста Б.Гройса): Единственным орудием поддержания статуса советской культуры в качестве "высокой" можно... считать советскую цензуру, опиравшуюся в своей практике на всю мощь советских политических институций: борьба против этой цензуры с целью расширения зоны "советского" путем апроприации максимального числа знаков "несоветского", продолжавшаяся в течение всего периода между смертью Сталина и ликвидацией Советского Союза и составившая внутреннюю драматургию всей культуры того времени, может быть поэтому сопоставлена с борьбой западного постмодернизма против эстетической цензуры модернистских культурных институций.