Третьяковская галерея с потрясающей неточностью выстреливает юбилейные выставки: то недолет, то перелет. Так и в случае с Виктором Попковым (1932-1974). 70-летие со дня рождения которого отмечать рано, 25-летие со дня смерти поздно. Надо полагать, старые третьяковские работники порешили просто отметить культовую для своего советского собрания фигуру художника-"шестидесятника", "суровостильца", жесткой кистью писавшего правду о последнем поколении, уверовавшем в то, что строительством ГЭС можно приблизить время, когда "от каждого по способностям и каждому по потребностям", старушек в забытых Богом и правительством дальних деревнях, самого себя, мерзнущего на этюдах без "подогрева", Пушкина в Михайловском, раздумывающего - плюнуть ли на дождь и поехать в Санкт-Петербург, или же обратиться к Арине Родионовне со всегдашним вопросом: "Где же кружка?" Выставка явно рассчитана на тех, кто помнит пахмутовские таежно-романтические шансоны типа "Марчук играет на гитаре...", "А девчонки танцуют на палубе...", тех, кто мечтал, но так и не поехал "За туманом, за туманом и за запахом тайги", кто доверял прозе Шукшина и Астафьева, кто любил "сеятелей и хранителей", сидя в московской квартире. Таким был Виктор Попков, вампиловский персонаж, так и не добравшийся до своей "утиной охоты" по причине задумчивого возлияния. Охотник же на него нашелся - им стал инкассатор, в чью машину Попков по пьяному делу пытался залезть на улице Горького. Охранник не знал, что перед ним лауреат Госпремии, член комиссии по пресуждению Госпремий и, насколько возможно по тому времени, самый правдивый из официальных художников СХ СССР. Однако миф о художнике-фрондере - якобы жертве советских спецслужб - в считанные часы облетел всю Москву. Самое печальное то, какие искусствоведческие эссе стали сопровождать потом работы Попкова: "Ощутив неизмеримость глубины, зритель, постепенно следуя композиционным линиям построения, охватывает панораму пейзажа и потом уже возвращается к фигуре Пушкина. Фигура Пушкина, прислонившегося к колонне, - это, скорее, знак духовного присутствия поэта при "вхождении" зрителя в идейно-эмоциональную атмосферу картины, чем изображение конкретной личности". Такими вот словесами отметила 50-летие художника искусствоведка Ольга Никулина.

Московский музей современного искусства Зураба Церетели тоже попытался попасть в памятную дату. Ровно 70 лет назад в Москве, в Музее нового западного искусства прошла выставка бразильской художницы Тарсилы ду Амарал. Музей Церетели отметил выставкой как бразильское искусство, так и вообще все латиноамериканское художество XX века. Тому имеется повод - открывается X Конгресс международной федерации по изучению Латинской Америки и Карибов. Думалось, привезут мэтров латиноамериканского авангарда - дикого кубинского сюрреалиста-шамана Вифредо Лама, сводившего с ума самого Пикассо, закрученного визионера Матту-Эхаурена, от которого торчал Андре Бретон, или заумного Торреса-Гарсию. На худой конец, может быть, дадут лихого латиноамериканского оп-артиста Лессандро Сотто. Инвалидной сюрреалистке-коммунистке Фриде Калло тоже бы порадовались. Ничуть не бывало. Выставили не ее, а ее более идеологически правильного супруга - Диего Риверу. Зураб Константинович, хотя и богатый человек, но деньги на ветер бросать не любит, а потому латиноамериканцев он не стал вывозить из самой Латинской Америки, а взял то, что было в залежах ГМИИ им. Пушкина, в коллекциях посольств латиноамериканских стран и в запасниках возглавляемой им Академии художеств. Получилась отменная выставка под вкус и под стать самого Зураба Константиновича: есть "церетели" перуанские, аргентинские, бразильские, кубинские, эквадорские, мексиканские и т.д. и т.п. Словом, умеренный и весьма средний модернизм. Есть виньеточный кубинец Рене Портекареро, имеется размашистый "Ленин" Давида Альфаро Сикейроса и аккуратные импрессионистические ранние "риверы" (понятно, все из ГМИИ Пушкина), масса колюче нарисованных индейцев эквадорца Освальдо Гуаясамина, в свое время замучившего требованиями написать о нем текст советских искусствоведов, постеры (только постеры) с живописи коммерчески упитанного колумбийца Фернандо Боттеро. О том, что все эти художники, по мнению члена-корреспондента Российской академии архитектуры и строительных наук, доктора искусствоведения Владимира Хайта, "соединяют бесспорную новизну, современную выразительность языка с подлинной, иногда обостренной определенностью этно-культурной характеристики", нам полемизировать не приходится.

Недоумение охватывает зрителя, перешедшего с одной стороны Петровки на другую, от музея Церетели к музейно-выставочному объединению "РОСИЗО", где временно разместилась галерея "Велта" и где она всего неделю показывает проект Гоши Острецова "Союз меча и орала". Гоша уже несколько лет пропагандирует и зазывает в некий военно-патриотический орден, в котором "мужчины, выбравшие этот путь, должны приносить обет безбрачия и оскопляться во избежание бессмысленного насилия". Мужчина должен носить камуфляжную резиновую маску, остальное можно прикрывать или не прикрывать. Гоша говорит о порочности подобных милитаристско-профессиональных институций: "В первую очередь это сказывается на детях: казарменный дух воспитания, эстетическая дебелость, кармические нагрузки, сказывающихся в третьем поколение. Именно поэтому популяция военных является вредной для общества и его интеллектуально-эстетического развития". Ситуация получается чудная: в бандитско-армейский орден призывают вступать и одновременно отговаривают. Гоша, пора как-то определиться!

О бандитах, как ни странно, рассказывает выставка в "Аптекарском приказе" - палатах XVII века - Музея архитектуры им. Щусева. Дело в том, что изготовлением знаменитого венецианского стекла со средневековья на острове Мурано занималась шайка разбойников. В Венеции этот остров не любили, тамошних мастеров считали, по словам Казановы, отпетыми головорезами и ворами. Бандитский стеклопромысел освободили от пошлины (пусть уж лучше выдувают стекло и меньше пиратствуют в лагуне), и поэтому своими изделиями муранцы завалили всю Европу - без "мурано" за стол не садились ни Бурбоны, ни Габсбурги, ни Романовы. Новодельные "мурано" сейчас бодро изготовляет фирма "Venezia", распространяющая в Москве свои поделки из бутика на Багратионовском мосту. Но, конечно, это уже не то. Нужно быть бандитом в пятом поколении, чтобы, например, так любовно изготовить бокал в виде пистолета. Это умели делать муранские мастера рубежа XVII-XVIII веков. Видимо, содержимое сосуда нужно было выпивать залпом.

Музей архитектуры в тот же день отмечал самый лучший по его мнению сегодняшний московский проект - здание "Транскредитбанка" на Новинском бульваре. Это рядом с тоннелем под Садовым кольцом и неподалеку от Нового Арбата. Архитектурные критики говорят, ссылаясь на старожилов ("этот дом всегда здесь был"), что творение a la Андреа Палладио очень удачно вписалось в застройку Садового кольца. Возможно. Только я, живущий на Старом Арбате, каждый день из своего окна видящий Садовое кольцо, этого не нахожу. Понимаю, что зодчие из "Моспроекта-2" (Д.Бархин, Т.Королева и М.Леонов), которых профессионально тошнит от лужковской кремлевско-башенной архитектуры, захотели выстроить нечто в пандан сталинско-ренессансному "Дому Жолтовского". Однако нахожу, что новопостроенный ренессансный сундук такая же "вставная челюсть", как и Новый Арбат (бывший проспект Калинина). Это такой же пиджак "новорусских". Правда, покрой несколько другой.

P.S. Музей архитектуры явно не собирается уходить на летнюю сиесту. 26 июня он покажет фотографии Валентина Герцмана "Хьюстон. Архитектурная баллада". Судя по картинке на пригласительном билете, это будут хай-тековские банковские здания. Опять банки.

26-го же Дмитрий Конрад закружит голову зрителям видами "Пролетов и проемов". Лестничные проемы - беспроигрышный мотив фотографов. Выставка, входящая в проект Юрия Аввакумова "24", теперь будет происходить в Московском Доме фотографии (Остоженка, 16).

Снова Музей архитектуры - 27-го там откроется "Архитектура Колумбии. 61 плакат к XVII архитектурной биеннале". Вслед за музеем Церетели участников конгресса латиноамериканистов в Москве поздравит и Музей архитектуры.

28-го галерея "Велта", снимающая площадку у "РОСИЗО" на Петровке, покажет, наконец-то, серьезную выставку. Известный московский график и журналист Елена Герчук покажет "Еще одно все". Это печальные рисунки, на которых "он" навещает "ее" в последний раз, на которых "простейшие истины излагаются простейшими же средствами". Это "все" нас всех ждет.