Здравствуй, мой милый. Мне тебя не хватает. К тому же пишешь так редко, что выходит почти никогда. Но так, видно, и должно быть при виртуальном общении, на одном честном слове, без всех этих дурацких улыбок и расшаркиваний. Хорош бы я был перед тобой со своей лысиной и кривым носом до губы. А так, глядишь, могу выйти секс-символом любой ориентации, который одним махом всех концептуалистов побивахом.

Мне даже Татьяна Щербина свой свежий стих прислала, с 8 марта меня поздравила. Так и назвала: "Женщине". (Или "Женщина", неважно): "Я надеваю помаду и тушь, / крем, разноцветные пряжи и ткани. / Тысячи глаз превращаются в сканер, / видя в огне меня, ставя под душ, / в сад усадив меня в кресле плетеном, / свет процедив через крон кружева: / кожа - экран, принимающий сонм / звезд на веснушчатом небе. Слова / шерсткой меня покрывают, сгущаясь / нимбом над круглой болванкой лица. / Я улыбаюсь в ответ и смущаюсь. / Или сражаюсь, как зверь, до конца".

Ну точно я. И про сканер, и что как зверь. Это я только притворяюсь, что лысый и Шевелев, а на самом деле локоны до пупа и в мозгах косметика, спрыснутая Кристианом Диором. Вот даже нос арт-критика Ковалева меня не признал, проезжая вчера в джипе в генеральском мундире, даром, что в редакции газеты "Время МН" два года за моей спиной сиживал и почесывался, когда выпить хотелось.

Потому что - монитор к монитору лица не увидать, как сказал поэт, не говоря уже о прочих деталях личной гигиены и конституции. Уходишь весь в стиль, а это намного приятней потного лба и бородавки на подбородке. Стиль - это человек. Так, кажется, Бюффон выразился, предчувствуя Интернет, где от человека один стиль и остается. Чувствуешь себя летучим духом, ведущим диалоги в пространстве культуры, как одноименная выставка, открывшаяся в Пушкинском музее на Волхонке.

Особенно чувствуешь себя духом по весне. У вас в Интернете есть весна? А у нас - есть. Витаешь среди скульптур и пейзажей, среди античных ваз и дегастых (от Дега) танцовщиц. Хорошо-с.

И главное, нет этого вечного брюзжания, этого саркомного (от саркомы) сарказма, на которое надысь наткнулся в последней "Афишке" по поводу сих "Диалогов". Ну ясно дело, брюзжит автор: искусствоведы, сезанны-пуссены, Антонова-Микеланджело... Как будто не дали ему кандидатскую защитить, и он с бодуна в одно актуальное искусство подался.

Да, искусствоведы, да, Сезанн с Пуссеном, а "Девочка на шаре" с древнеегипетской туалетной ложечкой в виде девушки с лотосом. Как на "Декабрьских вечерах" - диалоги музыки и живописи, так на этой выставке к юбидею Ирины Антоновой, директора ГМИИ, диалоги самих экспонатов внутри музейной коллекции. Все изящно, логично, чего губу воротить, непонятно. Так ему, глядишь, и наши с тобой, дружище, диалоги не понравятся.

Всего в Белом зале 13 пар сопоставлений. По всем параметрам. Ранний Пикассо с африканской скульптурой. Танцовщицы Дега с его же фотографиями этих танцовщиц. Два голландских пейзажа - ван Кессела XVII века и ван Гога конца XIX. Два римлянина - микеланджевский Брут и фаюмский портрет. Два загробья - на античной вазе и у художника XVII века. Два военных бивуака - у Антуана Ватто и Павла Федотова, который картину Ватто видел. Ну и так далее. Суета сует, одним словом - vanitas - чему, естественно, тоже посвящено сопоставление.

Все культурно, деликатно, размеренно. Идея лежит на поверхности: музей - это и есть единство сопоставлений, одно пространство, в которое входишь с головой, как в воду, а выходишь виртуальным, как мы с тобой. Тут цитата из Бахтина, там из Гегеля, сям из Поля Валери. Хулиганства не хватает? Пожалуйста. Вадим Полевой сопоставил гигантскую дипилонскую вазу геометрического рисунка - с Эйфелевой башней. А скульптор Александр Бурганов число поликлетова человека с числом модерновой фигуры Арпа, объемлющим текучий западный дизайн второй половины ХХ века.

Все очень даже постмодерново. На пресс-конференции Ирина Антонова заметила, что посещение музея сходно с одновременным слушанием сразу нескольких оркестров, играющих каждый свою мелодию. Но именно таким был анамнез творчества Чарльза Айвза, чей папа был дирижером таких вот марширующих по американской глубинке оркестров, наслушавшись которых, Айвз и стал писать соответствующую музыку, оказавшую влияние на музыкальный ХХ век, включая Альфреда Шнитке.

Музей и есть такое вот марширование. Выставка "Диалогов" упорядочила их в одном зале, уравновесила подробными комментариями. Жаль, книжка не поспела к сроку, выйдет в конце марта, но сама-то выставка будет до середины мая, так что нормально. Всякие музыкально нежные люди, вроде покойного Святослава Рихтера, который, кстати, родился в один день с Антоновой, хотя и в разные годы, смотрели на выставках не более пять-шести работ за один раз. Но это не про нас, которым лишь бы пробежаться рысцой да отписать тебе, друг мой ситный с изюмом, об увиденном и услышанном.

А слышал я, что на 80-летие Ирины Антоновой лично Зураб Церетели и вся Академия художеств подарили гигантский торт полтора на два метра в виде Музея изобразительных искусств. После чего все на него набросились и сожрали. Вот концептуализм! Не чета всем Дубосарским и Виноградовым, нарисовавшим голых Ахматову с Цветаевой бок о бок с голым Гоголем. Анне Андреевне пририсовали очень даже убедительные перси, словно не читали запись в дневнике Корнея Чуковского от 14 февраля 1922 года: "Сейчас только я заметил, какая у нее впалая "безгрудая" грудь. Когда она в шали, этого не видно".

Э-эх, позорники, ничего-то толком сделать не умеют. Ни выругаться, ни надсмехнуться. Не понимают, дурилки картонные, что постмодернизм - это все, что вокруг. И Зураб Церетели со всей Академией художеств, и выставка художников обложки "Вагриуса" в зале Союза художников на Гоголевском бульваре, к которой и перехожу, а то совсем заболтался.

Издательство "Вагриус", празднующее свои первые десять лет, благополучно, кажется, загибается из-за отмены налоговых льгот на книгоиздание. Книг почти не выпускает, зато активно проводит всякие вечера и выставки при минимальном фуршете, на которые спонсирующий эти мероприятия Альфа-банк мог бы, казалось, и раскошелиться. Ан нет, финита халяве.

Выставка "ХиП-парад" включила в название Х-удожников и П-исателей. Как и положено при нынешнем постмодернизме, границы между теми и другими оказались полностью размыты. Иначе говоря, редкий писатель не оказался художником. Скажем, поэт Андрей Вознесенский выставил свой автопортрет 57 года с металлической теркой, к автопортрету прилаженной. Боюсь, что сначала был портрет студента Архитектурного института, а терка уже потом, но это неважно. Покойный Юрий Коваль был неплохим скульптором и живописцем. Людмила Петрушевская оказалась еще и акварелистом. Асар Эппель, Владимир Войнович, Юрий Петкевич, Митьки в полном составе - все и пишут, и рисуют, и строгают. Даже журналист, писатель, издатель "Медведя" и большой человек Игорь Свинаренко, обнаружив, что не умеет рисовать, не отчаялся и выставил целый стенд фотографий. Что же говорить про Андрея Бильжо, который, насмотревшись на своего Петровича в маленькой психиатрической больнице, сотворил нечто, что академик Назаренко, висевшая неподалеку, расценила как остроумный соц-арт.

На самом деле, выставка получилась такая, что сами хозяева из Союза художников растерялись. Те же Виноградов и Дубосарский соседствуют с Александром Ситниковым и покойным Вадимом Сидуром, график Сергей Семенов с обложечником Андреем Бондаренко, геометрический Валериус с жовиальным Любаровым. Всех не перечислить. Всего-то и надо было пригреть художника, что "Вагриус" отчасти и делал. И что теперь, амба? - Долой налоги!..

Тут Гриша Заславский просил меня тебе сообщить, что такое есть стиль в эпоху постмодернизма. Сообщаю. Это есть творческое существование человека-художника в предлагаемых ему и быстро меняющихся обстоятельствах. Как при коммунизме: рыбу половил, картину написал; роман сочинил, в газету пописал. Есть ли во всем этом стиль? Есть, да еще какой! Зависящий от глубины и остроумия данного индивида. Почему-то последние десять лет единственным стилем считали подстраивание индивидов под машущего им зеленой бумажкой галериста. Уверяю тебя, по мере увеличения числа бумажек окажется, что стилей не просто много, а все суть стиль.

А где критерий, спросишь ты, амбивалентный и полиморфный мой. Так мы с тобой и есть критерий. Будем умнеть и развиваться, чтобы этому критерию соответствовать. Не станем смешиваться с тусовкой. Выплюнем партийную нетерпимость. Хотя бы и вместе с зубами.

И вот, развиваясь, пошел я в Государственный Центр современного искусства на Зоологической улице. Ну, я скажу! Модерновый, но развалившийся детский театрик Поленова да бывшие заводские помещения на глазах превращаются в нечто. Скажем, заводской цех по договору сносить нельзя, лишь реконструировать. Отлично. Оставят коробку, в которую архитектор Хазанов на тросах подвесит два этажа: на первом будет выставочный зал, на втором - офисные помещения.

Но и пока ГЦСИ не тужит. Организовал программу "Художественные мастерские". Поляк Ежи Трушковски выбил на оштукатуренной кирпичной колонне красную звезду в полный свой рост, а потом перед собравшимися разбросал толстую пачку польских и американских денег. Настоящих. После того как все в этом убедились, он опять их собрал и спрятал в карман. Мол, входят в инсталляцию, которую он из страны в страну перевозит. Инвентарь. Студенты-искусствоведы из МГУ и РГГУ на все это смотрят, на ус наматывают.

На следующий день им тут же кино крутили - "Политика-буфф". Андрей и Юлия Великановы детишек на улице опрашивали, что есть - грех, Россия, другой? Ничего, поживут с мое, наплодят трех детей да плюс невестка плюс внучка - каждый день будут про все это слышать, не надо на улицу выходить. Новосибирские ребята больше про политтанцы: Путин, Буш, бен Ладен. Этих родить не смогу. Но больше всего фильм Дмитрия Гутова понравился.

Помнишь, как мы стояли с на Садовом кольце у "Баррикадной", не могли дорогу перейти и в ЦДЛ опоздали? Там светофор раз в полчаса переключается. Так вот Гутов с компанией, когда народ наберется, разворачивают красные транспаранты - типа каждому по 700$ и Маркс-Секс-Пистолз - и дуют на красный свет. Вот это по-нашему, по-московски. А студенты стоят, учатся. Как мы в детстве, когда в клуб "Каучук" на Плющихе ездили запрещенные короткометражки смотреть.

А вышел на улицу, хорошо-то как сразу после искусства... Зоологической улице поразился. За зоопарком, знаешь, какие себе граждане дома красивые понастроили. Фонари стоят, шлагбаум чужих не пускает, прямо сплошной кондоминиум, заграница какая-то. И архитектор Хазанов обещает сюда стометровую башню ГЦСИ зафинделить. Чтобы импортные павлины на него гадить, как нынче, не могли. А то, пока к метро шел, естественного запаха с зоопарка нанюхался. Я ведь, как и ты, живя всю жизнь в Москве, давно уже в ней не был.

Вот это, господа, постмодернизм и есть в чистом своем виде. Когда вроде бы и знаешь, а не узнаешь. Интере-е-есно... Обнимаю.

Твой Игорь Шевелев.