Русский Журнал / Обзоры / Выставки
www.russ.ru/culture/vystavka/20020415_s.html

Девятое письмо к виртуальному другу
Игорь Шевелев

Дата публикации:  15 Апреля 2002

Привет. Забавного совпадения стал я тут свидетелем. Художник Михаил Шемякин, как ты, возможно, знаешь, выступил на днях с предложением создать благотворительный фонд. Для этого ему нужно продать несколько своих гравюр за пару миллионов долларов. А кому-то, стало быть, надо их купить. Возможно, по разнарядке из Кремля. Как произошло с его недавно установленным на Болоте памятником детям, жертвам пороков взрослых. По слухам, высочайший покровитель Шемякина, с которым они уже обсуждали памятник Собчаку, повелел коммерческим структурам отвалить скульптору аж четыре миллиона зеленых. Для Шемякина, стоимость работ которого в западных галереях равна нулю, а сумма долгов зашкаливала за полтора миллиона, это был настоящий золотой дождь, который возможен только в нашей стране чудес. Уж очень мы любим своих пророков, которые являются откуда-нибудь из чужого отечества, хоть бы их и звали Иваном Александровичем Хлестаковым, но зато с самим Пушкиным на дружеской ноге!

Это, как ты понимаешь, еще не курьез. Мне, признаюсь, и самому по душе картинки Шемякина, его жизненный порыв и жизненная сила, vis vitalis, которая, правда, иногда оборачивается vis comica, как заметил в одной из своих рецензий Юлий Цезарь. Тут я отмечу странное совпадение. Как раз накануне широко разрекламированной пресс-конференции Михаила Шемякина вышел отдельной книжкой давний пасквиль Игоря Дудинского под названием "Дар". Чтобы не путали с набоковским, автор дал сноску "Дар* - *художника Шемякина советскому народу".

Дудинский, ныне известный идеолог желтой прессы типа "Мегаполис-экспресс", в молодости входил в московский метафизический кружок Юрия Мамлеева, был знаком с множеством андерграундных художников и даже, по его собственным словам, читал просветительские лекции кураторам из КГБ, развивая в них художественный вкус и терпимость по отношению к современному искусству.

В пасквиле описывается устройство в 1978 году квартирной выставки гравюр Михаила Шемякина, уже шесть лет к тому времени эмигрировавшего из СССР. Известный поэт и культуртрегер Слава Лен пытается выставить картины эмигранта в мастерской под крышей дома на Пятницкой Анатолия Брусиловского, собрать туда западных корреспондентов, диссидентов, дать отзвук на весь Божий мир через Би-Би-Си и "Голос Америки". Все пьют водку, клянут власти, божатся, что каждая гравюра стоит по миллиону долларов (как видим, за четверть века цена практически не изменилась, хотя и к реальности не приблизилась). В конце концов, выставку устраивают у супругов Сычевых, дом которых оцепила милиция и никого туда не пустила. В общем, пошумели в духе тогдашнего дип-арта, по меткому слову критика Андрея Ковалева, когда основными ценителями подпольного искусства были дипломаты и западные корреспонденты.

И вот прошла четверть века - и ничего не изменилось. Чуть ли не на днях тот же Михаил Шемякин сидел в той же мастерской у того же Брусиловского и жаловался, что хотел подарить Третьяковке свои работы, а те, сволочи, не приняли дар художника Шемякина советс... тьфу, российскому народу. "А у меня, - скромно отвечал художник Брусиловский, - приняли и деньги неплохие заплатили". И вот новый поворот. Купите, мол, у меня картинки по миллиону долларов, а я отдам эти деньги страждущим детям. Тут главное - зафиксировать, что цена работам миллион в базарный день! Ну и, конечно, государство должно еще прикупить разного шемякинского искусства по соответствующей цене.

А что из этого всего выйдет, как раз и можно прочитать в книжке Игоря Дудинского "Дар* - *художника Шемякина советскому народу" (М.: Магазин искусства, 2002). Только поменять слово "советскому народу" - на "российскому". А миллионы долларов оставить там, где они должны быть, - в воспаленном воображении героев этой истории.

Кроме Шемякина, на этой неделе посетила Москву еще одна импортная знаменитость - французский философ Жан Бодрийар. Уж если мы кого полюбим, так до беспамятства. Как заметил недавно культуролог Борис Дубин, новейшая французская философия в ответе сегодня у российских издателей за философию всех времен и народов. Она обрушена на читателя как ковровая бомбардировка. Издается все и вся. Делез, Деррида, Лакан, Леви-Стросс, Рикер - и Бодрийар из их числа. А теперь представь, что живой классик приезжает в Москву - и не просто так, а со своей фотовыставкой "Убийство изображения" и проводит еще мастер-класс! Ну это как живой Платон приехал бы в Москву читать свои стихи, и все столичные педики сбежались бы на это мероприятие.

То есть Бодрийар показывает фотографии, чтобы, по его словам, подавить немой зримостью вербальный трындеж, а потом говорит об этом, не переставая, так что бедный переводчик успевает сперва вставить только несколько слов, а потом, отчаявшись, передает канву рассуждений классика "у целом". А мог бы и вовсе молчать, потому что говорящий по-французски о своих фотографиях Жан Бодрийар есть самодостаточная инсталляция. Так нехай брешет!

Но сперва, надо заметить, классик на открытие своей фотовыставки в галерее на Солянке опоздал. Причем, опоздал по крупному, на пятьдесят минут. Когда толпа, до отказа забившая этот уникальный выставочный зал, не имеющий ни системы вентиляции, ни единого окна, уже начала преть и цвести, а Ольга Свиблова и бедный Саша Панов, все это организовавший, уже устали всматриваться в даль. Но в этом и есть искусство опоздания. Опоздал бы на полчаса, все были бы недовольны. А поскольку опоздал на час, то все были счастливы, что вообще пришел!

Поэт и телеведущий Александр Шаталов хотел посмотреть, как выглядит Бодрийар, и посмотрел. Писатель и художник Семен Файбисович был удовлетворен, глядя на даты под фотографиями, сделанными философом, тем, что и сам в те же годы делал подобное. Художник и музыкант Святослав Пономарев, чья выставка "Сияющая тьма" была здесь же, в одном месте с Бодрийаром, сыграл на открытии нечто сакральное на сакральном инструменте типа дудки.

И вся публика тут же плавно перетекла в Дом фотографии на Остоженке, где открывалось еще с десяток новых выставок фотобиеннале-2002, о котором, собственно, и речь. Пока несметная толпа вглядывалась в малюсенькие фотки русского пикториального пейзажа начала ХХ века и окраин империи тех же времен, я вместе с немногими следопытами обнаружил в дальних боковых помещениях совершенно поразительные вещи. Во-первых, обнаженную натуру Герхарда Рибике. Этот немецкий фотограф в 1924-1932 годах был энтузиастом натуризма, который, кстати, и в России того времени был очень популярен. Революционная идея сбросить шелуху одежд и стать древним пластическим греком (тем более - гречанкой) почему-то особо процвела в странах тоталитарных, вроде СССР, Италии и Германии, предшествуя зрелому фашизму. С приходом Гитлера карьера Рибике, кстати, закончилась. А в конце войны еще и сгорело во время бомбардировок его ателье с архивом. Так что жизнь не удалась. Зато фотографии совершенно замечательные.

А дальше, вдохновленный, я, буквально по наитию, отыскал пустые залы с секретными карточками из питерской РНБ, считавшиеся на грани ХIХ-ХХ веков порнографическими. А рядом их аналоги из США и Франции - упитанные голые дамы, деликатно названные "музами" и "натурщицами". А рядом тетеньки-дяденьки с советской зоны, которые демонстрируют татуировки на интимных местах, или просто пары голых зечек, демонстрирующие свою любовь. А рядом серии "Масок" знаменитых Дианы Арбус и Джоэля Питера Виткина. А рядом...

В общем, счастливый и ошарашенный, я бежал, схватившись за голову, к метро "Кропоткинская", чтобы назавтра не опоздать в Центральный Манеж на открытие главной экспозиции этого фотодейства.

Сразу скажу об отличном каталоге, вполне приличествующем событию. Конечно, то, что в альбоме представлено одной-двумя фотографиями, в зале развернуто целой серией. И зал Манежа я впервые увидел столь геометрически упорядоченным и удобным для бесконечного, по сути, просмотра. И вновь все начинается безобидными ландшафтами, а чуть углубись - и та-акое откроется.

Но скажу сначала, что на открытии играл джаз во главе с Игорем Бутманом. Это на сцене, где выступали заинтересованные лица. А в сторонке чернокожие музыканты презентовали чернокожую серию белолицей Кати Голицыной с подружками. А в другой сторонке длинноногие полуголые девушки с кроличьими ушками разносили журналы "Плейбой" и кормили живой клубничкой. А космонавт Юрий Батурин, чьи фотографии голой из космоса Земли-матушки висели тут же, принимал поздравления с Днем космонавтики. А кусачий зоофил Олег Кулик принимал поздравления со своей экологически чистой серией рогатых северных оленей вкупе с голыми мужеженскими фигурами. Всего не перечислить.

Обиднее же того, что не перечислить, было то, что на здании Манежа не висит ни листочка, ни плакатика, ни опознавательного какого знака, что внутри раскинулась такая роскошь. Народ толпами гуляет в теплый весенний и выходной день по Манежной площади, а того и не знает, что показывают, к примеру, фотографии Александра Родченко. С одной стороны, соревнование собачьих упряжек в Парке культуры 30-го года, а с другой стороны, Лиля Брик в прозрачном платье и всякая прочая неопознанная обнаженка. Что кругом сплошной pin-up и языческий цикл Приходько с вон чем в натуральную величину. И серия 1974 года француза Мишеля Журниака "24 часа обычной женщины", где этой женщиной переодет он сам, а рядом фото его папы, его мамы и его самого, переодетого под них, а самое страшное, что я увидел на выставке, - это висящее тут же в рамке зеркало, которое так и называется: "Ловушка для трансвестита", в которую я, конечно, со всей своей пьяной рожей тут же и угодил.

И дальше - бегом от одалисок Айдан Салаховой к анонимкам (то есть "анонимы" - женского рода, а не то, что на ум пришло) Татьяны Хенгстлер, от них к поразительной серии Ольги Тобрелутс "Кесарь и Галилеянин", на корню скупленной Музеем современного искусства в Осло.

Ладно, хорош, не буду грузить. А то получится, как с коллегой, который решил написать о фотобиеннале в газету, начал перечислять все выставки и имена, а редактор как закричит диким голосом: "Да кто же все эти имена слышал и запомнит?" И так ничего и не напечатал.

Поскольку выставка в Манеже открыта аж до 5 мая, то пойдешь и посмотришь. А дальше, по слухам, Манеж закроется на ремонт, а когда откроется снова, то все будет другое. И все будут другими. Засим откланиваюсь с поцелуями и объятиями.

Твой Игорь Шевелев.