Здравствуй. Писать виртуальные письма виртуальным друзьям о виртуально складывающейся жизни - что еще надо человеку для спокойной старости? А то, что жизнь виртуальна, то есть вроде как она есть, а вроде как и не уловишь, я в последнее время убеждаюсь все чаще. А все потому, что сам виртуален, особенно как выпью на презентации несвежей водки или дурного, хоть и красного вина, побросав потом в рот черт-те какой закуски. Как говорили древние по-латыни: я выпил, следовательно, не существую. А новые говорят: существую, но виртуально. Вроде как есть, а вроде нет. А такому существу только и остается, что писать письма таким же полубыткам. Отписывая мимотекущее недосуществование.

Начну с выставки рисунков Александра Проханова, которую вполне уважаемая галерея "Велта" устроила в книжных Пушкинских палатах на Пречистeнке, бок о бок с Музеем этого самого А.С.Пушкина. Нынешний первый претендент в нацбесы (как скоро будут звать лауреатов странной премии "Национальный бестселлер"), Александр Проханов - человек, как известно, многогранный. Редактор нацбесовской газеты "День", перешедшей в "Завтра". Автор романов, восхваляющих ратный подвиг Советской Армии на полях Афганистана и разоблачающих закулису чеченских взрывов в Москве осенью 99-го года, он еще, оказывается, и рисованием занимался. Человек бесхитростный, Проханов услышал накануне "пражской весны" 68-го года зов свыше, призвавший его сделать тушью и акварелью рисунки "на русскую тему". Набор изображаемого тоже, видимо, утверждался на небесах, потому что от дежурного не отличался: лики старцев, бояре, петухи, чудесные птицы. Похоже на цветные иллюстрации к патриотическим книжкам тех лет, только хуже. Что можно извинить неопытностью автора. Нарисовав около ста рисунков, он перешел на основную свою стезю жгучих глаголов. Теперь три с половиной десятка тех рисунков вдруг взяли и выставили в книжных палатах.

С автора взятки гладки. В художника не стреляют, особенно в такого, как Проханов, который и сам кого хочешь застрелит. Однако пресс-релиз, подписанный известным критиком Федором Ромером, заставил задуматься. О "Господине Гексогене" писали многие. Виртуальная игра в подкидного Проханова, затеянная молодыми шакалами постмодернизма, вызывает то самое ощущение потери реальности, которое испытываешь на переходе из яви в сон и обратно и которое, как я понял, и составляет предмет моих писем к тебе. Толстой бы обвинял. Я - недоумеваю.

Мои знакомые бесхитростно интересуются, сколько, мол, заплатили Ромеру за этот чудовищный кунштюк. Я не знаю. Я свидетельствую только, что Проханов никогда прежде Ромера в жизни не видел и познакомился с ним на открытии своей выставки, сказав: "А-а, Александр, так это вы?" Со своей стороны, я поинтересовался у Саши Иванова, издателя "Гексогена" в "Ad marginem", правда ли то, что говорят о 50-тысячном тираже этой книги. Саша сказал, что пока что есть 35 тысяч, но через две недели допечатают до 60-ти. А я ведь с Сашей Ивановым познакомился в Институте философии на семинарах Валерия Подороги, о Делезе и Кафке разговаривал. От нереальности происходящего у моего цифрового фотоаппарата фокус сдвинулся, и в ремонте сказали, что кто-то внутрь лазил. Я знаю кто: прохановские вышние силы, когда я Ромера фотографировал с Прохановым, а Сашу Иванова - с жутким плакатом "Гексогена" в руках.

Но это не все. Окосев от рюмки водки, я пошел в клуб "Петрович", где была презентация книги Вадима Месяца "Лечение электричеством". История следующая. Газета, в которой я работаю, получила оплаченную рекламу этой книги, а поскольку никто, кроме меня, книг там не читает, то задание мне и поручили. Рекламную рецензию должен был писать впервые в жизни. Шел, недоумевая. Дальше - больше. Книга оказалась хорошей. Вполне актуальная литература со сдвигом типа Виана и Капоте. То есть, в отличие от Проханова, никаких дивидендов издательству не принесет.

Такой рекламной акции я в жизни своей не видел. В президиуме, с одной стороны, ретроградные Сергей Есин и Иван Панкеев, вяло хвалящие автора, замечая при этом, что хорошо бы его отредактировать. С другой стороны, вполне авангардные Дмитрий Кузьмин и Данила Давыдов, Константин Кедров и Вячеслав Курицын. Последний еще и отрядил Вадима Месяца играть в своей пьесе о Москве, то есть говорить какой-то текст от себя вместе с двумя девушками, а Курицын все это увяжет воедино. С третьей стороны, масса закусок, джин Бифитер, превосходное горячее, торт внесли неимоверный. С четвертой стороны, поэт и депутат Женя Бунимович, залезший вместе с автором на Петровича-путешествующего. С пятой, кусок в рот не лезет, потому что чувствую: что-то не то. Так и не понял, в чем дело. Хоть из дома не выходи.

А вот художники Валера и Наташа Черкашины из дома вышли и устроили в петербургском Мраморном дворце, которые ныне филиал Русского музея, выставку "Миражи империй". Такие огромные многометровые полотна типа увеличенных фотографий, размытых всякими миражными наложениями на тему империализма СССР, Соединенных Штатов и объединенной Германии. И выставка хорошая, и открылась 24 мая, накануне визита в город на Неве двух друзей - Джорджа и Владимира. А самая замечательная особенность Черкашиных в том, что они - чемпионы по общению с иностранными кураторами. Тут Наташин талант дипломатической дочки, умноженный на харьковский кураж Валеры, дает феноменальные результаты - от выставок в штаб-квартире Всемирного банка в Вашингтоне до жизни в посольстве США во время токийской выставки. Так что я ждал посещения Черкашиных четой Буша. Ждали и они. Но у президентов был выбор из десяти мест, и они остановились на Русском музее, где столы удобнее сервировать. А открывать "Миражи империй" в опустевшем режимном городе, где скачет Медный всадник, удовольствие ниже среднего. Черкашины пошли покупать билеты на московский поезд. Решили ехать дня через три. Войдя в вокзал - дня через два. Встав в очередь в кассу - на следующий день. А когда очередь подошла, купили билет на ноль с чем-то, и уже вечером Валера звонил мне, счастливый, что все кончилось, и они дома. То есть выставка, конечно, до середины июня. А реальная жизнь - только здесь и всегда.

А череда вернисажей идет, как и положено. В галерее "Манеж" проходит выставка художницы Ольги Плужниковой-Орловой. Очень неплохая живопись так называемой московской школы. Выпускница Полиграфа, она половину времени проводит сейчас за границей. Долго жила в томасманновском Любеке, на выставку эту приехала из Парижа, где ей предоставили мастерскую, так как она делает инсталляцию, посвященную "Картинкам с выставки" Мусоргского. Каковую инсталляцию должна выставить на концертах своего друга пианиста Бориса Березовского в Лувре и в центре Помпиду.

Кроме обычных картин, Ольга Плужникова-Орлова скоро прославится уникальным, ей одной свойственным способом живописного письма - в небольших записных книжках. В парижских, лондонских, мюнхенских кафе, ресторанах, интерьерах квартир художников и музыкантов, куда приходит в гости, она делает наброски, а потом в течение двух-трех дней "раскрашивает" их, превращая во вполне нормальную и очень живую живопись. Только маленькую. Эти записные книжки очень приятно держать в руках, перелистывать, рассматривать. Пока, правда, непонятно, как выставлять для публики. А коллекционеры уже охотятся.

В Мраморном зале Библиотеки иностранной литературы открылась выставка "Частные коллекции и личные трофеи", посвященная реституции перемещенных во время Второй мировой войны ценностей. Говоря проще, судьбе награбленных советскими воинами-освободителями произведений искусства. Кроме малых голландцев и очень среднеевропейской живописи XIX века типа - пейзаж, портрет, натюрморт, чтоб на стене хорошо смотрелся, - выставлены старые книги XVI-XVII веков из собрания графа Эстерхази, а ныне из отдела редких книг самой ГБИЛ.

Но важно не то, что выставлено, а сам факт выставки. Иначе говоря, признание, что все, чем были набиты антикварные и букинистические магазины в 50-80-х годах, а ныне составляет гордость многих частных коллекций, является награбленным имуществом и как таковое нуждается в возврате законному хозяину. Да и мы с тобой прекрасно помним, как букинистический на улице Качалова был в 70-е годы буквально набит редчайшими латинскими изданиями XV-XVII веков, которые стоили гораздо дешевле новеньких американских покет-буков.

Так что смотреть на два десятка картин и сотню книг на нынешней выставке довольно жутко, когда представляешь, как все это добывалось в Германии, Венгрии, Польше и прочих странах и вывозилось генеральскими вагонами и солдатскими вещмешками. Неудивительно, что параллельно с выставкой два дня проходил семинар с участием наших, немецких, австрийских и английских товарищей, обсуждавших простейшие вопросы частного права: что считать перемещенными культурными ценностями, откуда они взялись, - вестимо, что не из леса, - как, извините, отдавать будем законным хозяевам, иные из которых вовсе не на русском фронте пали, а в Бухенвальде? Ну и так далее.

И на посошок - "Черешневый лес". Галя меня за две недели уже достала этим музыкальным фестивалем. В Москве снег и град - она в Нескучном саду сажает черешневые деревья с Янковским и Чуриковой. В итоге - до сих пор кашляет. К нам внучку везут на выходные, потому что Саша должна помочь Павлику расписывать детский дом отдыха правительства Москвы, куда 6 июня Лужков своих дочек привезет, - Галя на "Черешневом лесе" слушает Спивакова с каким-то невероятным тенором Дмитрием Корчаком. В доме развал, Юле выпускные экзамены сдавать, а она "Сantabile" наслаждается. И еще все уши прожужжала: "Ах, вся Москва, вся Москва, ах, Илья Клибанов и Марк Захаров..." Ну, я, чтобы тебе написать, пошел на последний в этом году концерт в Музее А.С.Пушкина. Башмет с "Солистами Москвы" играли "Дэвушку и смэрть", которая посильнее "Фауста" Гете, как заметил Иосиф Сталин. Правда, у Шуберта-Малера "Смерть и девушка", и, как сейчас выясняется, Сталин в своей пометке на книге Горького сильно поиздевался над стариком, но музыка ничего себе. И Башмет с Виктором Третьяковым над Моцартом не издевались в концертной симфонии ми-бемоль мажор. И Янковский раздавал всем черешню, а девушки и юноши в белом - шампанское, соки и пирожные, и тусовка была большая, а могла быть и в следующем году будет еще больше. Ну и хорошо. Виртуальная жизнь, она и должна быть интересной и разной, потому что - краткая такая, как сказал поэт. Того и гляди - от сети отрубят.

Твой Игорь Шевелев