Беркширы - тихая, холмистая и лесистая часть Новой Англии, где умиротворенность природы как нельзя более располагает к созерцательности. Красота беркширских пейзажей сродни той, что преобладает на полотнах ранней американской живописи, - осязаемая чистота, выверенная гармония, несколько онемелая в своем безукоризненом покое. Глазу городского жителя, привыкшего к быстрой смене образов, резкости красок, здесь как-то не хватает темпа и драмы. Все маленькие городки Новой Англии, как известно, похожи друг на друга: на центральной улице белоснежный шпиль церкви, милые особнячки, простоявшие здесь никак не меньше столетия и потому так гармонично вписавшиеся в окружающий пейзаж с огромными деревьями, развесистыми кустами сирени... По американским меркам эта земля весьма почтенного возраста.

Любопытно, что именно в Беркширах появился один из самых заметных в США центров современного искусства, экспонирующий работы, вдохновленные атмосферой прежде всего дня сегодняшнего. Массмока (МаssМоса - аббревиатура Massachusetts Museum of Contemporary Art) открылся в 1999 году на территории бывшей текстильной фабрики в Северном Адамсе. В свое время комплекс из двадцати семи зданий, построенных в 1872-1900 годах, был местом работы для 4-х тысяч человек, представляя собой, что называется, городок в городке. Последний его владелец, Спагью Электрик Уокс, свернул производство в 1985 году; а через год кураторы художественного музея из соседнего Вильямстауна стали подыскивать помещение для выставки работ современных художников, которые по размерам были слишком велики для его галерей, не рассчитанных на размах художественных дерзаний творцов нашего времени. Городское управление Северного Адамса предложило взглянуть на пустовавший комплекс. Так, благодаря стечению обстоятельств, и зародилась идея центра, который к настоящему моменту уже снискал международную известность и стал важной культурной достопримечательностью региона.

Классический образец индустриальной архитектуры начала прошлого века, красно-кирпичный комплекс Массмока, является одновременно и вместилищем, и главным экспонатом центра. Выставляемые в нем произведения современного искусства ведут диалог со зрителем языком разнообразных выразительных средств. Это и фотография, и видео, и инсталляции, и живопись, и компьютерная графика. А символика архитектурных элементов музейного комплекса становится составляющей этого калейдоскопа визуальных форм. Элементы здания вовлекаются в игру, становятся частью концепции выставок. Выставленные работы, в свою очередь, контекстуализируются пространством, которое в Массмока несет в себе ощутимый отпечаток индустриального производства, универсума механических процессов. Происходит некое напластование смысловых уровней, что придает произведениям искусства, выставленным здесь, новое измерение.

Пример такой контекстуализации встречает зрителя уже на пути в галереи. Во дворе фабрики - деревья, в буквальном смысле перевернутые "с ног на голову". Они посажены кронами вниз в блестящие стальные контейнеры, которые подвешены на столбах с металлическими каркасами над участком зеленой травы, со всех сторон окруженной бетоном. Замыслом художника, судя по описанию, предложенному музеем, была демонстрация динамизма природной системы (дерева), действующей по своим законам (дерево всегда растет вверх). Но эту работу в контексте Массмока можно интерпретировать еще и как идею о том, насколько извращены в современном мире самые простые и самые естественные процессы. Отгородившись от природы бетоном и сталью, мы загоняем ее и себя в ловушку... и все-таки тянемся к солнцу. "Логика деревьев" была создана специально к открытию музея Натали Йеремиенко, молодой художницей из Австралии.

Кроме работы Йеремиенко, в музее нет постоянных экспонатов. Выставки обновляются, как обычно в подобного рода музеях, каждые 6-10 месяцев. В числе проходящих в настоящий момент - шоу "Необщий знаменатель: Новое искусство из Вены". Выставка эта многоплановая, включающая в себя работы художников разных направлений, от пейзажной живописи до концептуализма. Не пытаясь охватить всю широту представленных произведений, остановлюсь на одной ее черте, которая мне видится достаточно знаменательной: эта выставка во многом есть отражение сознания новой Европы, Европы "растворяющихся" границ. Художественное сообщество Вены, как это видно из представленных работ, является наглядным примером культурной конвергенции востока и запада Европы. Несколько представленных на выставке художников - выходцы из стран Восточной Европы, языком современного искусства говорящие со зрителями западного мира; в работах же некоторых "коренных венцев" - отсылки к культуре и событиям недавней истории Восточной Европы.

Замечателен в этом отношении проект Йоханны Кандл. Художница родилась и училась в Вене. Будучи студенткой, провела год в бывшей Югославии. Поддерживая отношения с югославскими друзьями, Кандл имела ясное представление о том, какие последствия имела для них война. Вновь посетив Белград в середине 90-х годов, она создала серию работ, посвященных этой теме. Еще одна группа полотен, представленная на выставке, посвящена рассмотрению того, какой эффект имела война в Югославии на жизнь людей вне зоны балканского конфликта. Художница отправилась в путешествие по популярному маршруту из Германии вниз по Дунаю. Увиденное - на ее полотнах, развешанных на стенде, формой своей повторяющей очертания корабля. В украинском портовом Измаиле, например, жизнь подутихла после того, как в ходе бомбежки сербского города Новый Сад был разрушен мост, что перекрыло путь кораблям, до тех пор приплывавшим в Измаил. В изображении художницы - моряки, учителя местной школы, неприметные обитатели мира, дрогнувшего под залпами, казалось бы, далекой войны. Взаимосвязь большого и малого, соотношение событий исторического значения и жизни отдельного человека - вот что исследует Кандл. Третий цикл ее работ посвящен внедрению рыночной экономики в странах бывшего социалистического блока (на картинах Кандл - в самой что ни на есть овеществленно-конкретной ее форме - форме городского рынка, толкучки, базара). В этом стремлении придать грандиозным социоэкономическим процессам, протекающим в современной Восточной Европе, человеческое измерение работы Кандл имеют нечто общее с творчеством целой плеяды авторов-женщин из региона Центральной Европы: архитектора и художника Любицы Потрч из Словении, публициста Славенки Дракулич из Хорватии, польско-американской писательницы Эвы Хоффман. Кандл тоже использует полотно картины как книжную страницу, внося словесный комментарий к изображению. Любопытно, что она работает в технике темперы, используя при разведении и закреплении красок пиво и яичные желтки. Уже сам выбор материалов символически отражает тот ракурс, под которым художница рассматривает мир. Непритязательна приземленность изображений на ее полотнах - рынки, застолья, одежды, пыльные улицы, катящие по ним немудрящие тележки... В сочетании же со словесным рядом, часто представляющим собой цитаты из помпезно-призывных текстов западной рекламы, работы Кандль становятся яркой иллюстрацией столкновения укладов жизни, менталитета и идеологии различных социальных систем.

В последнее время нам нередко приходится задумываться о том, как, в сущности, хрупок наш мир и как взаимозависимы человеческие жизни в разных его концах. Напоминания об этом все чаще и чаще приходят к нам в горький, а не радостный час. Между тем преодоление барьеров неведения, обособленности и равнодушия совсем не должно быть таким уж тяжким делом. Выходя из залов Массмока под лазурные небеса Новой Англии и унося с собой образы, созданные молодыми венцами (а среди них и картины украинского городка с турецким названием Измаил), невольно думаешь о том, как, действительно, мал этот мир. И как - по-хорошему - тесен...