Здравствуй и прости, если можешь, за столь долгое молчание. Могу сказать в оправдание, что несколько раз начинал писать тебе это застопорившееся вдруг письмо. Например, писал о вечере Юлия Кима, который Галя проводила в принадлежащем Андрею Макаревичу клубе "Ритм & Блюз". Ким был чудо как хорош, особенно со своим "прологом на небесах", в котором Булат рассказывает Александру Сергеевичу, кто такой Галич, Есенин рвется посмотреть на Высоцкого, крича: "Пр-р-роведи-ите, пр-р-роведи-ите меня к нему, я хочу ви-и-и-деть э-э-того человека!", а Визбор, выйдя покурить к краю рая, вглядывается, что там на земле, где же Ким, спрашивая его: "Когда ты к нам?"

Было много народу. Например, Василий Аксенов, который перед своим 70-летием заехал в Москву, где рассказал, что покидает Вашингтон и университет в некоторой обиде на Америку, оттого что отказались печатать его "Кесарево свечение" и вообще перестали принимать маскарадное веселие его прозы. "Для них я профессор в отставке, - говорил он. - А я не профессор в отставке. То есть я профессор в отставке, но не только". И впрямь - маскарад. В итоге купил домик в Биаррице, кругом одни русские эмигранты третьего поколения, которые по-русски ни бум-бум, как Василий Павлович по-французски. Обложится со всех сторон компьютерами и будет писать роман из русско-французской жизни XVIII века, о екатерининских шпионах в Париже, о корвете "Не тронь меня!".

Другой привет из Парижа привез Рене Герра. Помнишь его? Французский славист, профессор, собравший лучшую частную коллекцию произведений искусства первой русской эмиграции. В молодости был секретарем писателя Бориса Зайцева, который давал ему рекомендации последним могиканам "серебряного века", а те оставляли Герра свои архивы и библиотеки, поскольку все равно никому не были нужны. Все университеты, по словам Рене, до сих пор заняты коммунистами и прочими левыми, которые русских эмигрантов почитают фашистами.

У Герра архивы Бориса Зайцева и Юрия Анненкова, который в 1970 году рисовал его портрет, Юрия Терапиано и Галины Кузнецовой (ты ее помнишь по фильму "Дневник его жены"). И так далее. Только Ирина Одоевцева умудрилась удрать от Рене в СССР на старости лет. В итоге у него тысячи писем Бальмонта и Ремизова, сотни писем Бунина, Цветаевой, Набокова, Гиппиус и Мережковского, тысячи книг с дарственными подписями их авторов, полные комплекты эмигрантских журналов, пять тысяч живописных и графических работ, оригиналы книжных иллюстраций "мирискусников" и прочих русских художников-эмигрантов. И так далее, точного списка не знает никто.

Герра периодически устраивает выставки, но в последние годы исключительно вне России. После большой выставки в Третьяковке, с которой на таможне исчезли 22 работы, включая портрет Набокова работы Добужинского, и он не увидел ни работ, ни страховки, - Рене зарекся сюда что-нибудь возить. Жаль. Тем более что все его сокровища мало кто видел. Известно, что там десятки тысяч единиц хранения, но самого его на все не хватает, тем более что он, как истый собиратель, гоняется за новыми приобретениями. А пускать чужих людей в свою коллекцию тоже опасается. Короче, живет в свое удовольствие. В конце года в Питере выйдет толстая, в 30 печатных листов, книга статей и эссе Рене Герра о персонажах его коллекции, а пока приехал ее редактировать.

Заодно, конечно, ездит по всяким городам, покупает горы книг, ходит по редакциям, дает интервью, встречается с друзьями и многочисленными знакомыми. Забавный случай вышел у него в журнале "Вестник Европы", который, как я когда-то тебе писал, выдает себя за возобновленное карамзинское издание. Понятно, что ничего, кроме фарса, в таких случаях выйти не может. Характерный пример. Рене Герра встречался там со своими знакомыми. Заодно появился главный редактор этого ангелического европеизма, субсидируемого фондом Сороса, - Виктор Афанасьевич Ярошенко. Ну, Герра начинает ему рассказывать о своей коллекции, дескать, у него крайне интересные личные письма и фотографии Бунина, Александра Бенуа, Ремизова, Гиппиус и других, он бы мог что-то дать напечатать, если интересно. "Да, - говорит редактор Ярошенко, - помню, я в "Молодом коммунисте" тоже автографы Ленина публиковал".

Вот тебе и Карамзин! Мсье Герра слегка прибалдел, поскольку с коммунистами знаком не понаслышке. Из России, когда учился в аспирантуре МГУ, его выперли со скандалом за несанкционированные встречи и интересы, сделав на 20 лет невъездным. В Париже шпыняли, когда он недавно напомнил, что ни Зайцева, ни Вейдле, на Адамовича, ни Анненкова ни разу не пригласили выступить в Сорбонне, в то время, как любому вшивому литературоведишке из Союза тут же предоставляли аудиторию. И вот на тебе! - публикатор автографа Ленина в "Ангеле Европы". Чу, господа! Слышите, это Карамзин ворочается в гробу. Бедная Лиза!

Видишь, опять заболтался. А ведь хотел всего лишь попросить прощения за необъяснимый факт столь долгого своего молчания. Ну да, лето, мертвый сезон, мало выставок, а ходить на них хочется еще меньше. То жара сильная, то холод по ночам, то наводнение в Европе, то отпуск, то из отпуска, то выходные, то рабочие. Короче, сидишь себе на даче в Кратово, как пел когда-то Галич, и ни о чем думать не хочешь и никого видеть не стремишься. Даже странно. Может, думаешь, в самой светской жизни какой-то переворот происходит, что от нее с души воротить начинает? Или это временное сезонное явление, а с началом сентября все на прежний лад пойдет? Посмотрим. А пока, думаю, лучше книжки почитаю.

Книжки - ладно, в них намек. А вот издательские дела это, скажу, добрым молодцам такой урок, что дальше некуда. Скажем, есть у меня знакомая писательница, ученая и великая маскарадница, вспоминая вышеупомянутого Аксенова, - Фаина Гримберг. Мало ей ученых трудов по болгаристике, переведенных на разные языки, или книг о династиях Рюриковичей и Романовых, поднявших пару лет назад большой шум, так как она весьма убедительно показала, что все, что мы знаем под именем русской истории, это карамзинская (опять Николай Михайлович заворочался!) идеологическая заказуха дома Романовых для доказательства их проблематичных прав на русский престол. Мало ей недавнего интервью в "Огоньке", где она выразила сомнение в существовании единого на протяжении веков и пространств еврейского народа, - мол, это иудаизм шагает по планете, подбирая из разных этносов где что хорошо лежит, уж больно евреи разных культур и народов отличаются ликом и нравом, - шквал разъяренных откликов еще до сих пор докатывается с разных берегов ойкумены.

Мало ей всего этого. Фаина Гримберг сочиняет еще художественную прозу. Сочиняет, но как! Она придумывает писателей - немецких, болгарских, французских, турецких и т.д., - которые сочиняют целые собрания сочинений. И пишет эти сочинения! Вот недавно издала, к примеру, "собственноручные записки" сестры того самого барона Мюнхгаузена Элены, которая была наперсницей русской кратковременной (и "боковой" по отношению к "романовскому мифу") царицы Анны Леопольдовны. Кое-кто, натурально, принял это за перевод с немецкого реальных записок реальной баронессы Мюнхгаузен, тем более что стилизовано все безукоризненно, а уж знания эпохи Фаине Гримберг не занимать. Ну а для внимательного читателя кое-где разбросаны знаки того, что это всего лишь литературная игра.

Теперь к делу. Лет десять назад несколькими изданиями вышло двухтомное сочинение Фаины Гримберг о "Твоей навеки Эмбер", принадлежащее перу якобы "знаменитой американской писательницы" Кэтлин Виндзор, соперницы в читательских мозгах Маргарет Митчелл и пр. Особенно эта книга понравилась издателю Игорю Захарову, который ведь рад издавать не только "подлинный" текст "Войны и мира" или сокращенные им романы для институток знаменитой в начале ХХ века Лидия Чарской. Он и Кэтлин Виндзор решил издать. Два тома, решил Игорь Валентинович, это много для нашей публики. Надо бы сократить на две трети всякие описания английской жизни XVIII века, а оставить одно авантюрное действие.

Наверное, думает издатель Захаров, писательница Кэтлин Уиндзор жила давно, на ущемленные авторские права жаловаться не станет, сокращений не заметит, а он какой-никакой, а навар обретет на ниве народного просвещения. Сказано - сделано. Выпускает книжку Кэтлин Виндзор "Твоя навеки Эмбер", перевод с английского. Ставит авторский знак себе И.Захарову и двум переводчицам.

При этом возникают поражающие воображение вопросы. С какого языка переводили переводчицы, если никакого иного оригинала, кроме русского, принадлежащего перу Фаины Гримберг, не существует? В чем заключается авторское право "переводчиц", сокративших чужой русский текст на две трети? Каковы реальные права (а может, обязанности и ответственность) издателя И.Захарова, ставящего свое имя на пиратски изданной книге?

Фаина Гримберг, натурально, издателю Захарову звонит и задает два вопроса. Первый - по какому праву это все издано? С какого такого языка "переводили" текст ее романа, изданного в первой половине 1990-х годов российским издательством, "две переводчицы"? Каким образом потеряли две трети оригинального издания? И второй вопрос - не полагается ли ей, как автору, гонорар хотя бы за такую пиратскую и изуродованную книгу.

На первый вопрос издатель Игорь Захаров отвечает, что никаких телефонов "переводчицы" ему не оставили, и если те когда-нибудь позвонят, он передаст им претензии Фаины Гримберг (если издатель не знает данных тех, кого издает, то, видимо, он не составлял с ними никакого контракта, а стало быть, и они такой же миф, и за все выкрутасы должен отвечать он, И.Захаров?). А на вопрос о гонораре он хорошо поставленным на многолетней службе в недрах АПН голосом требует от собеседницы перестать занимать служебный телефон!

Вот ведь какая нравственно-правовая загогулина. Неприятно это все мне, дружок. Тем более что и Игоря Захарова ведь знаю, раскланиваемся. Что мне-то теперь делать? Знаешь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг, так тошно делается. Одна, видно, надежда на дочку Юлю, которая в этом году кончила школу, а потом возьми да и поступи в Московскую юридическую академию. Может, это ее первое дело по защите авторских прав наклевывается? А, как ты думаешь?

Твой Игорь Шевелев