2004 год закончился мощным аккордом. Анатолий Осмоловский, тот самый которого почитают как отца-основателя флэш-моба и основателя всяческого радикализма, сделал выставку в супербуржуазной галерее Stella. Супербуржуазную выставку исключительной силы. Причины ренегатства, казалось бы, вполне понятны. Ну, продался товарищ крупному капиталу. Бывает. Буржуазные СМИ торжествуют, молодежь скорбно иронизируют: "Поиски Осмоловского были направлены на обнаружение "критического потенциала абстрактного искусства". Не знаю, нашел ли он его, однако экспонирование в одной из самых дорогих столичных галерей декоративных и интерьерных абстрактных объектов, видимо, уже само по себе и есть негативистское противостояние существующему несправедливому порядку. Мы с вами, товарищ!" (Дмитрий Барабанов, АРТИКУЛЯЦИЯ #24).

Но все же важно понимать, что мы имеем дело с событием общенационального масштаба, - о выставке оповестили государственные теле- и радиоканалы, специально подчеркивающие, что это тот самый "Анатолий Осмоловский, подвигнувший людей выложить слово из трех букв на Красной площади, спровоцировавший разворачивание лозунга "Против всех!" на Мавзолее, а также некогда залезший на плечо памятника Маяковскому, выступает в роли художника-абстракциониста". - Федор Дмитриев. Открылась выставка Анатолия Осмоловского. (Радио "Маяк" от 11.01.05).

Стремящийся к положительным и выверенным оценкам телеканал "Культура" приводит высказывание автора: "Любые произведения, какими бы молчащими и формальными они не были, будут обязательно нагружены каким-либо содержанием. Создание атмосферы скрытой угрозы и агрессии - содержательный аспект данных работ". И тут же комментирует: "Однако зритель "срытой угрозы" может и не заметить. Для кого-то скульптуры Анатолия Осмоловского так и останутся "Жуками", "Орехами", "Мозгами", "Хлебом" или идеальной поверхностью разного цвета и разной формы".

Конечно, все эти информационные сообщения просто переписаны из пресс-релиза, что вполне естественно - всякий намек на аналитику должен быть решительно искоренен из информационного потока раз и навсегда. Макклюен торжествует - наши медиа стали чистым месседжем. Информационным фактом является только тот факт, что "Культура" и "Маяк" сообщили о событии. Как бывший информационщик, заявляю: винтики информационных машин обладают нечеловеческим чутьем к идеологическим тонкостям. Просто выставка в просто галерее давно уже не может являться информационным поводом. Должен быть идеологический посыл - например, Большие Деньги, которые составляют у нас сегодня конструктивную основу всей так называемой "информационной политики". Боюсь, что именно по этой причине и в будущем возможны определенные трудности у новых галерей. Они постепенно втягиваются в реальную работу с реальным искусством, работу, вступающую в противоречие с заказом, который исходит из идеологической сферы.

Что же касается аналитического рассмотрения рассматриваемого явления, то даже те критики, которым аналитический подход положен по штату, ограничились интервью с Осмоловским. Это понятно - отработанный дискурс проваливается при встрече с такими кульбитами. Самое простое и, на первый взгляд, логичное объяснение выдвинула Фаина Балаховская, убежденная либералистка: "Ренегатство бывшего товарища Осмоловского проще всего было бы объяснить соображениями практическими - тем более что оно почти идеально совпало с его приходом в престижную "конюшню" Stella Ret Gallery. Но не все так просто. Скорее появление галереи Stella совпало с исчерпанностью левой темы у Осмоловского". ("Время Новостей", 27.12.2004).

И в самом деле, все не просто в этом лучшем из постмодернистских миров, где нет уж ни лева, ни права, ни верхнего, ни нижнего. Остается дать слово самому фигуранту процесса, то есть товарищу Осмоловскому, которого уже окрестили в духе 1937 года "бывш. тов.". Проницательному Константину Агуновичу ("Афиша" от 15 декабря 2004 г.) Осмоловский честно признается: "Я просто в другом возрасте, перехожу в другой возраст, с другими ценностями. Социальная роль моя, если говорить о 90-х годах, была разрушительно-провокативная; тогда 60% художников были на самом деле профессиональными революционерами: Бренер, тогдашний Кулик... Художественная и социальная роль, конечно, меняется. Но мои левые убеждения не изменились. Я, в общем, всегда на стороне слабых, обиженных, оскорбленных". Сергей Хачатуров ("Время Новостей" от 23.12.2004), не выказывая никакого удивления, записывает за Осмоловским: "Вслед за Теодором Адорно считаю, что произведение искусства критикует наличные социальные отношения самим фактом своего существования. Произведение искусства строится в аспекте гармоничного высказывания и тем самым сопротивляется хаосу и дисгармонии общественной жизни. Так что критический пафос в этих фигуративных образах сохраняется. И только усиливается от того, что объекты выставляются в престижной галерее". Забавно, конечно, когда революционер утверждает, что "Работы, выставленные в Stella Art Gallery, вдохновлены православной иконой" (там же). И здесь ничего удивительного - странные речи о "Традиции и актуальности" и прочем мракобесии Осмоловский говорит уже довольно давно. (См, например, "Артхроника", #2 2004).

Гораздо важней другое - какова причина того, что "политическим позициям" пришлось срочно "превратиться в форму"? Ответ таков: "В 90-е годы я и те, кто работал со мной, ощущали себя больше политическими революционерами, чем художниками. Году эдак в 2000-м выяснилось, что невозможно быть разом и как художник гармоничным, и как политик эффективным. Встал выбор: политика или искусство. Я выбрал искусство. (там же).

Но наиболее точный ответ на вопрос о том, что происходит, мы получаем из следующего выступления Осмоловского: "Следует возродить непрозрачность художественного сообщества, как это в свое время было с концептуализмом, этот путь представляется мне важной сопротивленческой задачей. Необходимо снова стать непрозрачными для масс-медиа и спецслужб. Наша активность в девяностые годы привела к ситуации, когда искусство невозможно".

Но как раз в 2000 году и выявилась невозможность политики, отчего и убег художник Осмоловский сначала в "нонспектакулярное искуссттво", а затем и под крыло крупного капитала. Смену тактики революционного искусства можно признать в высшей степени актуальной: в стране в полный рост происходит реставрация Застоя, приходится учиться конспиративной тактике у старших товарищей, с которыми на предыдущем этапе велась непримиримая война. То есть ренегатство Осмоловского весьма относительно, как и все в этом мире; в свое время он писал казанским анархистам: "Любая законченная и оформленная структура с репрезентированными и опробованными методами борьбы моментально регистрируется и включается в игру в качестве манипулируемого". (МАВЗОЛЕЙ БУНТА. "Казанский анархистъ", без даты).

Но это вопрос глобальной стратегии, разгадку сегодняшней тактики следует искать в другом месте. Факты таковы: выставка Анатолия Осмоловского "Как политические позиции переходят в форму", открытие которой было запланировано на 2 сентября в галерее Марата Гельмана, была отменена. И открылась уже в новой Stell'е.

Конечно, если рассуждать в терминах примитивной монетаристской риторики, то можно сделать простой вывод - работника перекупила более мощная корпорация, предложив ему гораздо более выгодные условия. Как убежденный анархосиндикалист, полагаю, что всякий работник имеет священное право выбирать нанимателя. Как известно, в малом бизнесе (и не только в России) распространена гиперэксплуатация работников, гораздо более мощная, нежели в больших корпорациях. И дело не только в уровне оплаты труда - большие корпорации предоставляют высококвалифицированным работникам, каким и является Анатолий Осмоловский, гораздо больше свободы в выборе тактики и стратегии, нежели на мелких предприятиях, где царят феодально-дружеские отношения. И не имеет никакого значения, где происходит профсоюзный конфликт - в небольшой лавке колониальных товаров или в старейшей и знаменитой на весь цивилизованный мир галерее. Правильно пишет Михаил Сидлин: "Изменилось экономическое пространство современного искусства. Изменилась и актуальная модель культурного производства". (КОНЕЦ ПЕРСОНАЛЬНОЙ ЭКОНОМИКИ. Новая эпоха культурного производства. "Независимая газета" от 22.12.04)

Но для всякого работника идеологического фронта ясно, что вовсе не только в норме прибавочной стоимости собаки зарыты. Самый поверхностный поиск компромата подтверждает, что Анатолий Осмоловский еще с середины девяностых принимал активное участие в создании и отработке того технологического цикла, который используется в большом бизнесе Марата Гельмана.

И, что самое парадоксальное, именно такие технологии в результате оказались вполне политически успешными, на что указывает философ Алексей Пензин в своем анализе "оранжевой революции": "Первая, естественная, установка - поверить революционной феноменологии, этому "измененному состоянию" общества, когда все улыбаются, не спят, питаются урывками, заговаривают на улицах с незнакомыми людьми, в массовом порядке залезают на памятники, как когда-то делал один только московский художник Осмоловский, и издевательски-обличительно кричат властям, как это делали одни рок-музыканты на Майдане, "Долой попсовое правительство"!" - Алексей Пензин. Украина во мгле: диалектика "оранжевой революции". - "Агентство политических новостей" от 28.12.2004.

Итак, возможно, все дело на этот раз и в самом деле в чисто личной размолвке между Маратом Гельманом и Анатолием Осмоловским. Наверное, поэтому художник-революционер и не был допущен в число тех "чистых", что строит теперь галерист-политконсультант. А Осмоловский получил от своих товарищей по борьбе против "общества спектакля" напутствие на дорожку: "Не забывать совет Делеза и Гваттари - ретируясь с поля битвы, прихватить с собой оружие". (Михаил Цовма. СИТУАЦИОНИСТЫ И НОВЫЕ МЕТОДЫ БОРЬБЫ ПРОТИВ ПОЛИТИКИ И ИСКУССТВА. "АВТОНОМ" #13).

И весь вопрос только в том, не заржавеет ли это оружие, да и пригодится ли оно после перезагрузки, на следующем уровне того квеста, в который мы все с таким увлечением играем.