В течение пятнадцати лет люди, отвечавшие за контакты с Западом (контактеры), только о том и твердили миру, что в России нет художественных институций. И вот в одночасье оказалось, что от этих самых институций просто деваться некуда - даже закаленные в вернисажных боях обозреватели публично стонали от фатальной невозможности обойти/описать все интересное на Московской биеннале. Случился заметный перекос: нескончаемый поток информации стал превращаться в белый шум, дезориентирующий не только бедного неподготовленного зрителя, но и профессионалов. Более того, появились критики, которые на полном серьезе стали говорить о том, что параллельная программа биеннале интереснее основной, и советовать: "Стоило бы в первый раз не брать новые высоты, а укрепиться на уже достигнутом, показывать не художников с неизвестным будущим, а тех, кто уже научился говорить со зрителем. И это была бы не уступка буржуазному вкусу, а часть наступления на человеческое одиночество, которое любому искусству - враг" (Ольга Кабанова, "Негромкая связь", "Ведомости" от 11.02.). Голоса тех, кто полагает, что направленность основного проекта биеннале в будущее и произведенные международной командой кураторов манипуляции с так называемым интернациональным дискурсом весьма и весьма неплохи, потонули в хоре славословий параллельным событиям. Возникает неприятное подозрение, что основная критическая масса просто не желает возиться со всякими там тонкими материями, впадая в прискорбный изоляционизм. Именно в таком ключе высказался меланхолический Григорий Ревзин:

"Биеннале сделана грамотно, как "Макдональдс". Мы просто пригласили западных кураторов и предоставили им возможность сделать выставку, как они хотят. Мы не стали заявлять никаких своих художественных программ, никаких идей, мы не искали русской идентичности и ничего не хотели сказать о судьбе искусства в общемировом масштабе - мы просто пересадили сюда западный продукт. Это как будто бы получилось, и это не хорошо и не плохо, это просто так" ("Цвет в конце туннеля", "Коммерсантъ" от 09.02.).

С другой стороны, требования масс обоснованны, и укоры наподобие нижеследующего можно лишь поддержать: "Малобюджетность остается серьезным препятствием для развития российского современного искусства: ни экспозиционное пространство МДФ, ни качество многочисленных использованных динамиков, откровенно говоря, не годятся для безусловно талантливой затеи" (Сергей Сафонов, "Знакомство с Глебом", "Газета" от 31.01.). Хочется, наконец, чтобы был и Музей: "Конкретных выставочных пространств, заточенных под прием биеннале, в Москве не нашлось. И не лучше ли было не ставить телегу впереди лошади. А начать с того, чтобы отстроить хотя бы одно современное пространство хотя бы для одного успешного музея?" (Михаил Сидлин, "Коллективный Глазунов", "Независимая газета" от 02.08.). И единственный претендент на звание Музея - "Московский дом фотографии, который по случаю возродил свое второе, никак не приживающееся название Мультимедийный комплекс актуальных искусств. Там сомневающиеся убедятся, что современное искусство может быть и респектабельным, и зрелищным, и приятным, и просто большим искусством" (Ольга Кабанова. "Художник Ленина не обидит", "Ведомости" от 31.01.). Правда, никто так и не отметил, что настоящий Музей должен иметь сколько-нибудь осмысленную программу, а роскошное попурри, приготовленное к случаю Ольгой Свибловой, никак на программу и концепцию не тянет. Все без исключения "выставки", которые собрала в МДФ Свиблова, прекрасны сами по себе, но в общее целое они принципиально не складываются. Как ни удивительно, такая стратегия вполне попадает в актуальную проблематику: Московская биеннале очень точно названа в одной немецкой газете Diskursfreie Zone, то есть зоной, свободной от всяческого антикварного дискурса.

Особенно принципиален в этом контексте привезенный из Эрмитажа "облегченный" Мэпплторп с пониженным градусом гомосексуальных аллюзий и эротических откровений" (Елена Широян, "Современное против прекрасного", "Русский курьер", 02.02.). Веяние времени таково: "Провокативный аспект рискованно проигнорирован, история залакирована, наследие кастрировано. Воображение так и рисует благонравного Мэпплторпа, с придыханием листающего каталоги Уффици и Ватикана, а по выходным исправно посещающего глиптотеки и музеи" ("АРТикуляция с Дмитрием Барабановым # 30", "Артинфо.Ру", 28.01.).

В общем, жизнь удалась! Хотя, конечно, как отмечает Валентин Дьяконов, "Остап Бендер с перформансом "Религия - опиум для народа" в биеннале участвовать не смог бы" ("Город как выставка", "Огонек" от 05.02.). Турецкоподданного гражданина Бендера никто, в сущности, и не звал. Зато рожденный в Кишиневе Марат Гельман, категорически отрекшийся от какой-либо связи с загнивающей Россией-1, оказался впереди прогресса. Ортодоксальная общественность подала на него в суд, а The Financial Times от 09.02. провозгласила: "Инакомыслие нарождается, оно еще только в начальной стадии. У нас в стране произойдет некое возрождение протестного искусства" (Нора Фицджералд, "Возрождение недовольства"; приведены слова специалиста по данному вопросу Константина Акинши, постоянно проживающего в г. Вашингтоне, поблизости от заинтересованных организаций). Впрочем, для иностранных товарищей не осталась секретом и некоторая двойственность фигуры великолепного Марата: "Марат Гельман является также одним из тех, кто отвечает за политическое общение с нынешней властью, - должность, заставляющая его порой делать выбор, прямо противоположный представленному на выставке. Но не до такой степени, чтобы нести за это ответственность" (Гарри Белле, "Современное искусство в России наконец получило право на жизнь", Le Monde от 04.02.).

Интересно, что возрождение романтической риторики холодной войны совпало по времени с очень важной тенденцией к архивации искусства этого периода. Хотя, возможно, ничего страшного не происходит, и права Александра Обухова, куратор проекта "Информбюро", которая сказала Сергею Сафонову. что просто настал нужный момент ("Хочется думать, что Москва - не провинция", "Газета" от 02.02.). Может быть, дело в том, что пришло время, когда "ветеранские опусы выглядят более свежими, энергичными, отвязными, чем сегодняшние образцы "актуального искусства" на других площадках биеннале. Как писала Марина Цветаева, кладбищенской земляники крупнее и слаще нет" (Велимир Мойст, "Кладбищенская земляника", "Газета.Ру" от 01.02.). Показательно, что в рамках биеннале открылось сразу несколько проектов, затрагивающих архивную проблематику. Самый блестящий из них - выставка "Сообщники" в Третьяковке. "Андрей Ерофеев представил итог кропотливой научной работы по формированию архива художественных группировок и объединений нонконформистского искусства советской и постсоветской России. Когда все собралось в залах ГТГ, оказалось, что за четверть столетия создан архив, позволяющий нам больше не комплексовать по поводу собственной маргинальности и отсталости" (Сергей Хачатуров, "На диалектику надежда", "Время новостей" от 31.01.). На глазах возрождается и, казалось бы, забытая этика искусстводелания: "Художники советского андерграунда в основном вели диалог друг с другом или сами с собой; те, кто пришел позже, в 1990-х, обычно заявляли о себе громче, забирались туда, откуда слышнее. Кричали что-то миру, обществу: то ли наболело, то ли просто хотелось, чтоб заметили" (Игорь Чувилин, "А нам-то что в этой биеннале делать?", "Газета" от 30.01.). Впрочем, вся тонкость была вот в чем: "Не то чтобы художникам скопом шили "махровую антисоветчину" - от прямого, всерьез конфликта с режимом их деятельность вроде бы ускользает, ну как-то не к лицу было им амплуа суровых борцов с тиранией" (Сергей Ходнев, "Однокомнатное искусство", "Коммерсантъ" от 27.01.; заметка посвящена выставке "Апт-арт" в галерее "ЕК Арт-бюро"). Шутки шутками, но судебные дела, которые ведет религиозная общественность против художников, слишком живо напоминают времена, когда "обыски и допросы тянули на какую-то макабрическую концептуальную акцию: ну представьте себе следователей КГБ, с прищуром рассматривающих психоделическую фломастерную графику или портреты диссидентов Сахарова и Солженицына, сделанные из сахара и соли" (там же).

Что самое забавное - даже у лидера процесса, нашего светоча, Государственной Третьяковской галереи сдали нервы. Случилось миленькое дежа-вю: в музее выставку "Сообщники" "сочли... недостойной музейного статуса. Дошло до того, что, г-н Родионов (Валентин Алексеевич - гендиректор ГТГ) пригрозил вообще закрыть выставку" (Николай Молок, "Третьяковке снесло крышу", "Известия" от 01.02.). Потом конфликт как-то рассосался, что дало повод Андрею Ерофееву сыронизировать по поводу выступления Ирины Антоновой на пресс-конференции Московской биеннале: "Она вдруг так сказала: вот вы здесь все о современном искусстве, но не будем забывать, что есть и другое искусство: академическая живопись, Шилов-Глазунов и т.д. Их любит публика, не будем их забывать. Вдруг оказалось, что те, кто был до недавнего времени центровым, проходят теперь по разряду "другое искусство" ("Конфликты с госмузеем остались позади", интервью Сергею Хачатурову, "Время новостей" от 09.02.).

А в результате наша бесконечная тусовка очутилась впереди планеты всей: "Сообщники" - это и российский вариант "эстетики взаимоотношений" Никола Буррио, и наша версия "Станций Утопии" Ханса Ульриха Обриста... Это едва ли не самая яркая и драйвовая выставка биеннале. С истории отечественного нонконформизма словно бы стряхнули всю ту скуку и пыль, всю ту кухонную мизерабельность, которая всегда слышалась в слове "подполье" - вместо этого мы увидели самый настоящий андерграунд, рискованный и бесшабашный. Вопреки известному советскому анекдоту "Товарищи, революция свершилась. А теперь - дискотека", революционные модели искусства и общества часто начинаются на таких богемных дискотеках" (Ирина Кулик, "Банды авангарда", "Коммерсантъ" от 02.02.).

Правда, возникает проблема: при наступающем глобальном похолодании такие формы долго не держатся. Самая грандиозная московская тусовка начала века, фестиваль "Арт-Клязьма", прозванный "народными гуляниями с интеллектуальным подтекстом" ("Коммерсантъ-Weekend" от 28.01.), накрылась медным тазом. Мифы гибнут у нас на глазах: "Арт-Клязьма", возможно, вскоре станет такой же легендой, как и Петлюрин сквот. Фестиваль искусств в бывшем хрущевском пансионате был, возможно, последним реликтом неформально-тусовочного духа отечественного contemporary art" (Ирина Кулик, "Художники сморозили искусство", "Коммерсантъ" от 01.02.05).

Да, Ольга Лопухова, один из самых эффективных московских менеджеров, говорит о том, что "назрела потребность концептуального переформатирования фестиваля... Свою благородную миссию фестиваль выполнил: благодаря "Арт-Клязьме" засияли звездочки молодых художников (Диана Мачулина, Ростан и Марина Тавасиевы), с которыми сегодня работают самые престижные галереи столицы. Пришла пора придумывать что-то другое" ("Арт-Клязьма ищет новый формат", интервью Сергею Хачатурову, "Время новостей" от 01.02.). Однако люди проницательные и осведомленные утверждают: "Спонсор пансионата "Клязьминское водохранилище" отныне будет развивать на открытом воздухе яхт-клуб, а не современное искусство. Несмешной клоунский пляс смотрелся прощанием с самой обаятельной эпохой в истории нашего искусства, которая завершилась с угаром последней "Арт-клязьмы" и архивацией квартирных выставок на новорожденной биеннале. Эпохой, где старушка становилась с благословения Эндрю Логана "альтернативной мисс мира", художник не делил жизнь на труд, отдых и работу, а потребитель современного искусства в момент мог стать его создателем - и немедленно выпить" (Наталия Савоськина, Софья Бенеддра, "Мыло - по ленинским местам", "Новая газета" от 07.02.). Придется вспомнить, что этот строй называется капитализмом, лендлорд всегда прав. Захочет - пустит шутов веселить честную публику, захочет - погонит со двора. Поэтому важнейшим итогом бьеннале может оказаться осознание государством новой обязанности - понемногу поддерживать и прикармливать, как и во всем мире, всяческую живородящую беспортошную тусню. Отсюда, собственно, и возникла такая волна критики Основного проекта биеннале, где все и бедненько, и тусовочно, и никакой респектабельности.

А те, кто и так в шоколаде, сами как-нибудь пробьются, частным порядком. Как компания, объявившая себя звездами, по-русски - Starz'ами. В частном, кстати, заведении, Музее современного искусства им. З.К.Церетели. Тут началось такое, что самоназначенным старам лучше на люди не показываться. "Когда-то найденный эпатирующий бюргерство бренд вследствие одномерности и элементарности идеи умер концептуально, и из него сами авторы сделали чучело для масскульта. Мутация в гламур... Закон отрицания отрицания - диалектика forever!" - написал неумолимый Сергей Хачатуров. Строгий Михаил Сидлин обнаружил, что в новом проекте звездного трио АЕС + Ф "все как у Глазунова, только вместо живописных фигур использованы фотографические, а вместо живописных интерьеров - "тридэшные". Единственное, что отличает пока этих художников от Глазунова, - самоирония, отсутствие веры в собственное высокое предназначение".

Дальше - больше. "StarZ - это визуальная экспансия концентрированного китч-арта. Проект составлен "с умыслом", такую выставку хоть сейчас можно отправлять на экспорт. В то время как перманентные поиски идентичности вновь и вновь девальвируются, произведения наших героев, гнущих свою линию вот уж 10-15 лет, являются свободно конвертируемыми" ("АРТикуляция # 31 с Дмитрием Барабановым", "Артинфо.Ру", 31.01.). И вообще: "Звездная" выставка больше напоминает "Аншлаг", пытающийся развеселить зрителя давно отыгранными шутками" (Сергей Соловьев, "Загаженный Толстой", "Новые Известия" от 31.01.).

Всех, однако, успокоил положительный и академический Григорий Ревзин: "Ведь чем, собственно, является деятельность художественного критика? Вот критикуешь ты какого-нибудь современного художника, вскрываешь его внутреннюю пустоту, разоблачаешь мифы, указываешь на его социальную опасность, доказываешь, что весь его звездный пафос ложен. А зачем? А затем, чтобы постепенно перенести свои критические опусы с газетной бумаги на офсетную, издать какой-никакой сборник, потом в твердом переплете, глядишь, слегка забронзовел и уже вроде и сам такой же известный, как этот разоблаченный" ("Звезды исследовали свою природу", "Коммерсантъ" от 05.02.). Наверное, имел в виду книжку небезызвестного Андрея Ковалева, которая днями выходит в солидном издательстве "НЛО". Криптомарксисту и апологету тус-арта тоже ведь на старости лет хочется непереносимой абстиненции от ананасов в шампанском, приступов звездной болезни. И чтобы все было - шо-ко-ла-дно!!!