После того, как Солженицын объявил о своем решении вернуться на родину, не было в России издания - газеты, телеканала, общественно-политического журнала, который бы не откликнулся на этот "призыв". Наиболее подробно обсуждали грядущий приезд - особенно с точки зрения последующего политического позиционирования писателя (и литературного его позиционирования, но тоже с политическим подтекстом - в силу разобщенности российского писательского общества) - в "Правде", "Завтра", "Литературной газете", "Литературной России", "Независимой газете"... Спорили о том, с кем окажется писатель, когда появится в Москве, при этом каждый настаивал на собственной изначальной близости. Спорили, своевременно или нет возвращается Солженицын в Россию. Уже после возвращения писателя журнал "Звезда" даже посвятил Солженицыну целый номер в связи с его возвращением (номер 6).

Ситуацию подстегнула казалось бы малозаметная публикация. В апреле 1994 года, когда до возвращения писателя и Нобелевского лауреата на родину оставались считанные дни, в "Независимой газете" был опубликован памфлет Григория Амелина "Жить не по Солженицыну". Текст не сразу был напечатан, однако же после внутриредакционной дискуссии для него была придумана специальная рубрика - "Мизантропия", давшая в дальнейшем название фирменной трибуне Титуса Советологова. Статья Г.Амелина вышла 27.04.94 г. на последней странице, вторым материалом. Она начиналась словами: "Многотомный до грыжи, с голливудской бородой и начищенной до немыслимого блеска совестью, он является в Россию праздничный, как Первомай, и, как он же, безбожно устаревший". Далее автор называет Солженицына "протопопом Аввакумом для курехинской "Поп-механики", "евнухом своей славы", чтобы завершить заметки пожеланием: "Нафталину ему, нафталину. И на покой".

В течение последующих месяцев в дискуссию включились почти все т.н. демократические издания, отклики на свою публикацию выходили и в "НГ". Статья Валерия Каджаева в "НГ" называлась: "Жить не по Солженицыну значит жить по лжи". Автор называл статью Амелина "самой грязной, клеветнической и разнузданной статьей", задавался вопросом "нужна ли совесть мизантропу" и приносил Солженицыну извинения "за непристойность" и "бесталанный зуд скандальности". В других публикациях обсуждался вопрос смятения общего сознания и представлений о зле и добре. 27 мая 1994 года в "НГ" выходит "круглый стол" "Возвращение", в котором участвуют А.Глезер, В.Нарбикова, И.Лиснянская и С.Липкин. Говорят о том, что в канун возвращения писателя в Россию "один за другим выпускаются антисолженицынские заряды", а "Амелин расправляется с Солженицыным издевательскими подковырками". Писатели выражают уверенность в том, что по возвращении в Россию Солженицын "будет говорить то, что думает".

В течение мая-июля все газеты и электронные СМИ с разной долей серьезности следят за передвижением по России поезда с Солженицыным (в железнодорожном контексте аналогом перемещения Солженицына по России стал недавний визит в Москву северно-корейского руководителя).

23 июля все ежедневные газеты вышли с первыми полосами, посвященными приезду Солженицына в Москву. Встреча писателя на Ярославском вокзале превратилась в столпотворение и давку. Писатель выступил с короткой речью, в которой сказал, что в России нет демократии (Независимая газета, 23.07.84 г.).

Только спустя полгода писатель появился в Кремле, где выступил перед депутатами парламента со своими соображениями о земстве. В "Правде" 28 декабря опубликована статья Владимира Максимова "История одной капитуляции": "Вот уже который день читаю и перечитываю речь Александра Солженицына в Государственной думе. Я с трудом пробиваюсь к ее сути, пытаясь доискаться наконец причины, почему это выступление вызывает во мне разочарование, чем оно отталкивает меня даже в тех его местах, где я с ним безусловно согласен. Это касается прежде всего его замечаний о правящей в стране номенклатурной олигархии, абсолютном бесправии низов, пагубности государственной автономизации, тотальной коррупции исполнительной власти. И хотя об этом оппозиция, в том числе и ваш покорный слуга, твердит чуть ли не с утра до вечера в течение нескольких последних лет, те же утверждения, высказанные личностью такого уровня, в такое время и с такой трибуны звучат куда убедительнее и эффективнее".

Премьера в Малом театре пьесы Солженицына "Пир победителей" в начале 1995 года как бы возвращает писателя в среду литературных и художественных дискуссий.

Дискуссия о месте Солженицына в России не помешала Солженицыну вернуться в Россию. Cам факт возвращения писателя показал в очередной раз, что объект спора часто и не претендует на то место, что уготовано ему спорящими сторонами. В России, быть может, в последний раз в ХХ веке, ждали настоящего барина, в российском менталитете приравненного к мессии.

Автор памфлета Григорий Амелин после выхода его сочинения в "НГ" был уволен из РГГУ и из аспирантуры РГГУ. В декабре 1994 года (10.12.94) В.Шохина в статье "Последствия одной голодовки. Зачем писатели вступают в ПЕН-центр?" обратила внимание, что деятели Русского ПЕН-центра, не раз схваченные за руку, когда в очередной раз решали свои жилищные или просто денежные затруднения, не стали "пачкаться", чтобы защитить коллегу. Хотя правозащитная деятельность всегда декларировалась ПЕН-центром как основополагающая.

• Ход дискуссии
  
• Аргументация и язык дискуссии
  

поставить закладку