В.В.Агеносов. Литература russkogo зарубежья (1918 - 1996)

М: Терра, 1998 г. - 544 с.; тираж 5000.

Берущий в руки монографию В.Агеносова студент филологического факультета пединститута, учитель либо учащийся школы или лицея, абитуриент гуманитарного вуза, любитель литературы (именно эти лица указаны в аннотации как наиболее желательные адресаты) может быть совершенно уверен, что книга, рекомендованная ему Министерством общего и профессионального образования РФ, вполне заслуживает своей рекомендации и, кроме того, - многих хороших слов.

Хотя бы уже потому, что это - первая в российском литературоведении работа, излагающая историю литературы русского зарубежья всех трех ее периодов; дающая (или, по крайней мере, претендующая на то, чтобы дать) подробную характеристику общего состояния эмигрантской литературы каждого периода плюс анализ творчества наиболее выдающихся представителей каждого из ее этапов. В общем - почтенная научная книга, созданная специально для неискушенных. Иными словами - учебник.

Кстати, в аннотации, кроме вышеперечисленных категорий любознательного населения, указаны еще аспиранты-филологи и молодые ученые. Однако они вряд ли найдут в монографии что-то принципиально новое и неизвестное для себя. Скорее, она даст им повод для замечаний и поправок, мелких и серьезных. О мелких можно упомянуть вскользь: неточные цитаты (З.Гиппиус на стр.8 и пр.), неточные названия ("Ковчег для названных" В.Максимова на стр.482), ошибки в именах, отчествах, фамилиях (Буняков), достаточно забавный пассаж о квартире Мережковских, куда приходили "старейшие деятели" русской культуры, в число которых пробрались Алданов и Адамович, и "литературная молодежь" (Г.Иванов) - стр.71. Но все это можно отнести на счет невнимательности редактора и корректора. А мы обратимся к более серьезным замечаниям.

По периоду "первой волны".

Из числа рассматриваемых жанров литературы выключены литературная критика и религиозная философия. Может быть, последнее как-то оправдано, хотя русская философия - и Серебряного века, и первой эмиграции - гораздо ближе к литературе, нежели к науке. Но литературная критика первой волны по богатству тематики и художественному уровню ничуть не уступала другим жанрам эмигрантской литературы, а при сравнении достижений двух литератур - эмиграции и советской России (такие сравнения с давних пор достаточно популярны и многочисленны: где была лучше поэзия? проза?) - критика, пожалуй, единственный жанр, в котором эмиграция безоговорочно превосходила метрополию.

Рассказ о литературе первой эмиграции занимает 2/3 объема учебника. Однако материал распределен так, что общее о ней впечатление оказывается достаточно нечетким (впрочем, это можно сказать и о литературе второго и третьего периодов).

Далее. "Наша книга - не история русской литературы за рубежом, - пишет В.Агеносов, - а всего лишь рассказ о наиболее значительных ее явлениях". (стр.407). Как определяется значительность явлений? Какими соображениями обосновывается? Чем Аверченко значительней Саши Черного или Дон Аминадо? Моршен значительней Перелешина? Довлатов, Горенштейн, Мамлеев, Коржавин, Кублановский - значительней Некрасова, Зиновьева, Войновича, Цветкова, Ратушинской?

Предпочтения автора не оговорены, и о критериях, по которым одному писателю уделяется внимание, другому - нет, можно только догадываться. Из того, что поэзии В.Смоленского посвящены четыре страницы, поэзии Божнева и Адамовича - по четыре строки, Туроверов или Кнут только упомянуты по имени, Савин и Одарченко, кажется, и вовсе не упомянуты, скорее всего, будет сделан вывод, что в поэзии зарубежья есть какая-то градация, которая в учебнике - за неимением места - не может быть прояснена, но, тем не менее, все равно фиксируется. Вывод окажется неправильным. Он обязательно приведет (напоминаю, что адресат книги - не специалист по литературе эмиграции) к неоправданному смещению акцентов.

Заканчивая обзор литературы третьей волны (кстати, стоит упомянуть, что по сравнению с материалами, посвященными первой волне, главы о второй и третьей куда менее подробны и могут быть действительно квалифицированы как обзор), В.Агеносов дает напоследок обзор литературы Израиля. Уделяя в том числе внимание творчеству И.Губермана, А.Алексина, Д.Рубиной - эмигрантам уже не третьей волны, эмигрантам не идеологическим, уехавшим не из СССР, но из России. Вероятно, следует как-то оговорить их особый статус, либо уж включить в литературу третьей волны многие десятки уехавших в последние годы литераторов, начиная, скажем, со Льва Ошанина или Евг. Евтушенко.

Нет сомнения, что последующие работы по истории литературы русского зарубежья - того же автора и других - преодолеют недостатки данной монографии. Еще раз стоит упомянуть, что работа В.Агеносова - всего лишь первый опыт, причем опыт в той области, которую российская наука не так уж давно начала осваивать. На сегодняшний день "История russkogo зарубежья" весьма точно отражает степень изученности (или изучаемости) не слишком известного явления: русской эмиграции 20-го века.

Виктор Обухов