Кентаврологические заметки

Сомов В.П. Поэтические иносказания Пушкина. - М.: Паритет, 1999. - 384 с.

Игорь Пильщиков

"Эта книга - нечто вроде кентавра. По форме - справочник, по сути же - книга для занимательного чтения". Так рекомендует свой труд В.П.Сомов, предложивший вниманию читателей "нечто вроде" словаря-справочника тропов, поэтических клише и имен собственных, встречающихся в стихотворениях Пушкина. Идея сама по себе недурна - еще в 1930-х годах о практической пользе указателей по стилистике и поэтике конкретных текстов говорил выдающийся русский филолог Б.И.Ярхо. Тем не менее такая работа не была проделана даже на материале произведений Пушкина - самого "изученного" русского писателя. Но если читатели всерьез надеются, что новая книжка эту лакуну заполнит, то их ждет горькое и, увы, неминуемое разочарование.

Начнем с композиции справочника. "Кентавр" и вправду состоит из двух частей - "Словаря поэтических выражений" (тропы и клише) и "Словаря имен-символов". На каком основании произведено это странное деление не знает толком и сам составитель. Например, во второй части ("имена-символы") помещена статья "Армида", раcсказывающая о героине поэмы Тассо "Освобожденный Иерусалим". Но когда Пушкин называет "Армидой" не Армиду, а какую-нибудь другую женщину (скажем, Е.Н.Ушакову в стихотворении 1829 года), то перед нами - троп; стоит ли удивляться, что в первой части "Поэтических иносказаний" мы находим дублирующую статью под тем же заглавием "Армида". Кроме того, еще одну (третью по счету) заметку В.П.Сомов посвящает выражению "Армида молодая". Комментарий к пушкинской строке "Арьоста, Тасса внук" (о Вольтере) приходится искать в пяти статьях - "Арьоста внук", "Тасса внук" (ч. I), "Вольтер", "Ариосто" и "Тассо" (ч. II). Так сделана вся книга. Найти в ней нужный материал практически невозможно; не помогают ни бесчисленные перекрестные ссылки, ни бесконечные самоповторы (это особая тема: идентичные фрагменты комментария воспроизведены в книге по два, по три, а то и по четыре раза).

Итак, форма автору не удалась: ведь справочник, которым несподручно пользоваться, заведомо не выполняет своих основных функций. Но может быть, формальные огрехи издания искупаются богатством содержания? К сожалению, нет: как пушкинист В.П.Сомов, мягко говоря, беспомощен. На волне "юбилейного" пушкиноведения в печать прорвалось немало посредственных работ, однако рецензируемую книгу нельзя назвать даже посредственной. Это дилетантская компиляция, к тому же изобилующая грубыми фактическими ошибками. Подробный анализ их занял бы не один десяток страниц, поэтому я ограничусь парой-тройкой выразительных примеров.

Пушкин именует Алексея Орлова "вождем полунощного флага": в 1770 году русский флот под командованием графа Орлова разгромил в Чесменской гавани флот Османской империи. "Полунощный" значит "северный" (северная страна - Россия - противопоставляется "полуденной", южной Турции); чтобы понять это, достаточно обратиться к "Словарю языка Пушкина" или к большому академическому "Словарю русского языка". Сомов изобретает другую интерпретацию (неправильную, но весьма хитроумную): Чесменский бой, поясняет он, состоялся "в ночь с 25 на 26 июня 1770 г."

"Когда владыка ассирийский...", - начинает Пушкин стихотворение, в основу которого положен сюжет библейской книги Иудифь. "Владыка ассирийский - царь Вавилона ... Навуходоносор II", - комментирует Сомов. Замечательно. Ассирийский царь - это, оказывается, царь Вавилона. Сказать так - то же самое, что сказать: "Российский президент - это президент Америки". Дело в том, что Сомов перепутал двух библейских персонажей - реально существовавшего вавилонского царя Навуходоносора (упомянутого в 4 книге Царств, во 2 книге Паралипоменон и др.) и вымышленного "Навуходоносора, царствовавшего над Ассириянами в великом городе Ниневии" (Иудифь 1, 1).

Поразительнее всего то, что такого рода "комментарии" в сомовской книжке - не исключение, а норма. Откроем самую первую статью словаря - "Августов певец". Так назван римский поэт Гораций в послании "Давыдову" 1824 года, где Пушкин иронично и остроумно пересказывает историю создания оды Горация на отъезд Вергилия в Грецию:

Когда чахоточный отец

(Вергилий был болен чахоткой)

Немного тощей Энеиды

("Энеида" не была окончена)

Пускался в море наконец,

(Вергилий намеревался поехать в Грецию, чтобы добрать материал для "Энеиды", но его поездка несколько раз откладывалась),

Ему Гораций, умный льстец,

Прислал торжественную оду,

(NB! третья ода первой книги),

Где другу Августов певец

Сулил хорошую погоду.

Этих аллюзий Сомов попросту не понимает. "Фрагмент послания к А.Л.Давыдову ... восходит к 10-й эподе (sic!)", - пишет он. Уже хорошо: филолог-профессионал называет "эпод" - "эподой" (очевидно, по аналогии с "одой"). Но это еще не все: 10-й эпод обращен не к другу Горация Вергилию, а к его врагу Мевию, которому (как справедливо замечает Сомов) "Гораций сулил совершенно иное: чтобы тот сгинул в пучине морской". Вот-те на! А при чем же тут Вергилий? И здесь - главный сюрприз. Не сумев свести концы с концами, Сомов возложил всю вину за эту несуразицу... на Пушкина: "То ли А.Пушкин запамятовал, то ли сознательно исказил эпизод стихотворения Горация, сказать теперь трудно".

Во вступительной заметке к справочнику В.П.Сомов проявляет трогательную заботу о "молодых любознательных людях", которые хотят, но в силу недостатков образования не могут понять Пушкина: "К такому читателю и обращена книга... Не на все, но на многие вопросы она даст ответ". Не отчаивайся, читатель! "При частом обращении" "к словарю поэтических иносказаний" у тебя есть шанс повысить свой культурный уровень и оказаться "в числе истинных любителей поэзии".

Все это было бы смешно, если б не было грустно. Не знаешь даже, на что сетовать - то ли на падение уровня культуры, то ли на неумолимые законы "дикого" рынка, при которых покупательский спрос немедленно удовлетворяется любой разносортицей, расфасованной в стандартные яркие упаковки. Под красивой оберткой может оказаться все что угодно. На сей раз под ней оказался какой-то нелепый "кентавр".