Предисловие

Новое тысячелетие Россия встречает в полном раздрызге. Впечатление такое, что слухи о конце света могут оправдаться, хотя бы по отношению к нашей отдельно взятой стране. Эта книга - фантастический репортаж о конце света в России.

Всего, о чем в ней говорится, на самом деле не было. Не было, потому что только будет или вовсе никогда не будет - в зависимости от того, как пойдут дела. Наша политическая и государственная жизнь ныне такова, что все это может произойти. Россия действительно стоит на краю пропасти. Триста лет страна прирастала землями и могуществом, десять лет назад начала их терять. Земли и территории могут начать отшелушиваться, как луковичные шкурки, пока не откроется твердое ядро: Москва и окружающие ее губернии. Такое может произойти, ведь не только великие империи гибли, но даже гигантские континенты уходили под уровень вод.

Я страстно не хочу, чтобы все это произошло. Но ни я, ни вы, ни даже большие политики и государственные мужи не в состоянии помочь делу. Будет то, что будет. Большие исторические события - явления стихии, и люди здесь - не творцы, а бессловесный материал, глина, из которой лепится русло истории. Остается зарядиться философским спокойствием и наблюдать, и описывать. Может случиться и так, что все кончится хорошо. Если же Россия погибнет, то не потому, что кто-то желал ей зла и старался погубить, но потому, что она оказалась расколотой внутри себя. Конец России не может прийти извне, он может прийти только изнутри ее самой.

Фрагменты глав

Глава 1

Арестовать Зюганова

...4

Музыка прервалась, и взволнованным голосом заговорил диктор:

"Передаем сообщение ИТАР-ТАСС. Верховный суд Российской Федерации вынес решение по иску движения "Правое дело" и Либерально-демократической партии России. Ввиду многочисленных случаев нарушения законности и фальсификации результатов голосования, имевших место во время первого тура выборов президента Российской Федерации, проводившегося 4 июня 2000 года, суд постановил: отменить решение Центральной избирательной комиссии и признать выборы несостоявшимися. Решение о сроках проведения новых выборов будет принято Центральной избирательной комиссией позднее.

По представлению Министерства юстиции Российской Федерации суд также принял постановление об отмене государственной регистрации ряда партий и движений, виновных в нарушении закона и фальсификации результатов выборов, в частности, партии "Русский порядок", партии "Трудовая Россия", движения "Союз офицеров" и Коммунистической партии Российской Федерации. Названные партии и движения ликвидируются. Их руководителям в установленном законом порядке будет предъявлено обвинение в нарушении конституционных прав граждан. Согласно решению суда, центральные и местные организации этих партий и движений должны быть распущены, а их архивы и текущая документация переданы в распоряжение Министерства юстиции Российской Федерации.

С целью обеспечения конституционного порядка и предотвращения гражданских конфликтов указом Президента Российской Федерации сегодня, 8 июня 2000 года, с 4 часов утра в Москве, центрах субъектов Федерации и в ряде других городов вводится чрезвычайное положение. На период чрезвычайного положения накладывается мораторий на деятельность общественных партий и движений, на работу выборных государственных органов, вводятся ограничения в области реализации ряда гражданских свобод. Срок действия режима чрезвычайного положения будет объявлен позднее. Обеспечение правопорядка в период чрезвычайного положения возложено на Министерство внутренних дел Российской Федерации.

Министерство внутренних дел обращается к гражданам с призывом соблюдать спокойствие и порядок и содействовать органам внутренних дел в исполнении обязанностей, возложенных на них указом Президента."

Снова зазвучала тихая музыка. Тогда, в машине, я не разобрал всех деталей, но уловил главное: результаты выборов отменены, Компартия запрещена, введено чрезвычайное положение. Сообщение ошеломляющее. Мое предчувствие оправдалось. Но к каким последствиям это может привести? Не только у меня в машине работало радио: один за другим автомобили вырывались из общего потока и останавливались у тротуара. Сообщение поразило не меня одного. Я не остановился, я спешил в редакцию.

В редакции царила суматоха. Я прошел прямо в кабинет ответственного секретаря. Он сунул мне сообщение с телетайпа ИТАР-ТАСС и на бегу сообщил:

- Помещение ЦК коммунистов в Большом Сухаревском занято милицией. Бухаев и Кунцов арестованы. Ищут Зюганова, но его нигде нет. Поезжай на Октябрьскую - там собираются коммунисты и энпээсовцы.

- А что вообще происходит? Что известно? - крикнул я ему вслед.

- Я знаю не больше тебя. Привози новости! - прокричал он уже из коридора.

5

На Октябрьской площади вокруг памятника Ленину под моросящим дождем бурлила толпа. Над головами развевались красные флаги, колыхались транспаранты с надписями типа "Тимирязевская организация КПРФ", раскачивались плакаты "Долой антинародный режим!", "Банду Ельцина - под суд!", хранившиеся, наверное, с прошлых митингов. Настроение толпы было возбужденным. Раздавались крики: "Идем на Кремль!", "Надо брать Останкино!" Толпа росла на глазах, люди шли снизу от Парка культуры, черной массой выливались из дверей метро. Движение по Ленинскому проспекту оказалось перекрытым толпой. Мокрые крыши остановившихся машин исчезали в серой, насыщенной влагой дали проспекта. Машины беспрерывно гудели, внося в обстановку еще больше сумятицы и беспорядка.

Слева от меня, со стороны здания Министерства внутренних дел, раздались крики и зазвенели стекла. Я видел, как булыжник угодил в одно из зеркальных окон второго этажа. Двор министерства между зданием и решетчатой оградой был заполнен милиционерами в форме и с оружием. Они стояли спокойно, только передовая цепь милиционеров чем-то вроде палок от метел деловито сталкивала с ограды пытавшихся перебраться через нее людей. Не сумев перекатиться через ограду, толпа с уханьем перевернула три стоявшие вне ограды милицейские "Волги", которые через несколько минут загорелись. Полыхающее под дождем оранжевое пламя производило какое-то потустороннее впечатление.

Потом раздался звон стекол со стороны библиотеки, размещавшейся на первом этаже десятиэтажного здания на другом краю площади. Я увидел, что на его крыше находятся люди. Кто это, демонстранты или, наоборот, милицейские снайперы, было не разглядеть. В кафе "Шоколадница" прямо напротив меня какие-то люди разбили камнем витрину, ссыпавшуюся на асфальт стеклянным дождем, и деловито полезли внутрь. Звенело уже по всей площади, как будто отзывались друг другу колокольчики со всех сторон. В жилом доме над кафе были распахнуты все окна, отовсюду торчали головы. Из-за домов вытекла цепочка милиционеров в шлемах и с пластиковыми щитами в руках. Она попыталась окружить массу на площади и отсечь ее от прибывающих вновь, но в одно мгновение была смята и растворилась в толпе. Что происходило с милиционерами, я не знаю. Примерно через полчаса послышалось завывание милицейских сирен, со стороны Мытной улицы на площадь выехали милицейские "Волги", а за ними стала выползать колонна крытых "Уралов". Грузовики остановились, из них посыпались солдаты, быстро перекрывшие все впадающие в площадь улицы. Выход из метро закрыли, заталкивая обратно пытавшихся выбраться на улицу людей. Аркада, только что черная от людей, опустела, остались разбитые киоски и смятые затоптанные книги с торговых лотков. Несколько человек, пришедших со стороны Парка Горького, пытались прорвать плотную цепь солдат, но были схвачены. Что с ними делали, за спинами солдат было не разглядеть. Я видел, как их потащили к стоящему неподалеку автобусу с занавешенными стеклами. Толпа, прорвав оцепление, устремилась к задержанным. Закипела схватка. Потом я услышал несколько хлопков и понял, что это выстрелы. Мне показалось, что они донеслись откуда-то сверху. Но кто стрелял и откуда, я не знаю. Потом раздалась автоматная очередь. Толпа отхлынула. Слышались крики и пронзительный визг. Над площадью как будто повис непрекращающийся вопль и стон.

Мимо меня пронесся взъерошенный человек с криком: "У кого есть телефон? Вызывайте скорую. Там людей расстреливают!" Я видел все это собственными глазами. Но я не могу сказать, кто начал стрелять, откуда и почему. Коммунисты потом в своей прессе кричали о расстреле мирной демонстрации трудящихся 8 июня. Правительственные газеты писали о беспорядках и нарушении режима чрезвычайного положения. Расследование было, но, как всегда в таких случаях, завершилось ничем. В одном я уверен: демонстрация не была мирной. В митинге коммунистов на Октябрьской площади бурлила злая ненаправленная воля. Толпа, как злобное животное, билась в стены и окна, поджигала машины, затаптывала милиционеров. На площади ей было тесно, и она стремилась прорвать кордоны и потечь по городу. Если бы солдаты не применили оружие, их смяли бы и разорвали в полном и буквальном смысле слова. А потом по городу понесся бы смерч. Не знаю, чем это могло бы закончиться.

После выстрелов на площади сразу сделалось заметно меньше народу. Люди сгрудились в центре площади. С пьедестала памятника Ленину что-то кричал оратор с мегафоном. До меня доносились слова "кровь... трудовой народ... кровавая банда...", но в целом было не разобрать, слова глохли в насыщенном влагой воздухе. Потом включился мощный громкоговоритель из автобуса, и голос покрыл всю площадь: "Внимание! Требую разойтись. Митинг запрещен. Вы нарушаете режим чрезвычайного положения... Оставшиеся будут арестованы и понесут наказание согласно закону о чрезвычайном положении... Требую разойтись..." Оратор на памятнике пытался перекричать соперника, но было ясно, что его не слышат даже те, кто стоят рядом. Он слез с памятника и исчез в тесной группке внизу. Толпа стала таять на глазах.

- А это какая партия, вон те, у памятника? - осторожно спросил я у парня, слушавшего рядом, вытянув шею.

- А ты сам кто такой? - подозрительно отозвался он.

- Да никто... - сказал я, пожав плечами, - просто случайно здесь оказался...

- Случайно! - передразнил он. - Придурки это - вот какая партия. Ты лучше мотай отсюда, пока цел.

Потом он все же решил поделиться знаниями.

- Эти - точно придурки, - сказал он. - А стреляли баркашовцы. Я точно знаю. Я сам видел. Там мой кореш.

Он куда-то неопределенно махнул рукой.

- А баркашовцы - не придурки? - рассердившись, спросил я.

Парень презрительно посмотрел на меня, повернулся и деловито ушел в сторону оцепления.

6

Выпускали всех, но проверяли документы. Я предъявил корреспондентское удостоверение и через полчаса был в редакции. Там я заперся в своей комнате и стал писать статью, наверное, самую лучшую в моей жизни. Стон и вопль смертельно раненной толпы стоял у меня в ушах. Статья, конечно, в номер не пошла. Она лежит у меня в гранках. Из нее попали в печать ровно десять строк. У меня до сих пор хранится номер газеты от 9 июня 2000 года. Мои вырванные из статьи строчки стали частью большого материала о реакции на введение чрезвычайного положения, вышедшего под заголовком "Главное - спокойствие". На первой полосе под шапкой ЭКСТРЕМИСТЫ ДОИГРАЛИСЬ. В СТРАНЕ ВВЕДЕНО ЧРЕЗВЫЧАЙНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ опубликованы официальные сообщения. Информация с мест: ничего страшного в стране не происходит, много несанкционированных митингов, но прошли они достаточно спокойно. Инициаторы и активисты подвергнуты штрафу и предупреждены о тяжелых последствиях в случае повторения противоправных действий.

Затем идут высказывания российских политиков, бизнесменов, ученых о введении чрезвычайного положения.

А.Лившиц, президент Фонда "Экономическая политика": "Ощущение очень тревожное. Ясно, что акция своевременная, может быть даже немного запоздалая. Надеюсь, что все закончится хорошо."

А.Подберезкин, лидер движения "Духовное наследие": "Мы в принципе против чрезвычайного положения. Считаем, что при помощи чрезвычайного положения проблем российской политики и экономики решить нельзя, а можно только на время законсервировать. В то же время нельзя не признать, что некоторые организации, в том числе, к сожалению, и левые, своей несдержанностью сыграли на руку сторонникам введения чрезвычайного положения."

Е.Гайдар, председатель движения "Правое дело": "Все яснее становится видно, что Россия еще не доросла до демократии. К сожалению. Крайне несправедлива ситуация, когда демократические партии и движения вынуждены приостановить свою деятельность вместе с террористическими и экстремистскими организациями, которые именно и виновны в самом факте введения чрезвычайного положения. Но мы законопослушная организация и прекратили работу".

Н.Эбзеев, член Конституционного суда: "КС не рассматривал вопрос о чрезвычайном положении. Поэтому могу высказать только свое личное мнение. Мера абсолютно конституционная. Президент обладает всеми необходимыми для этого полномочиями. Конституционный срок его деятельности на момент введения чрезвычайного положения не истек. А вот что будет, когда он закончится, это другой вопрос. Здесь возникает интересная юридическая коллизия. Я пока не готов дать исчерпывающий ответ."

А.Мигранян, политолог: "Мера, по-моему, правильная. Хотя решение было трудным. Но самое трудное еще впереди. Чрезвычайное положение надо суметь реализовать. И потом надо суметь выйти из него с наименьшими потерями."

В.Жириновский, председатель ЛДПР: "Правильно сделал президент Ельцин. Если бы он этого не сделал, коммунисты бы с нами всеми расправились. А теперь мы с ними расправились. Это справедливо."

А.Шохин, депутат Государственной Думы: "Чрезвычайное положение - свершившийся факт. Надо спрашивать, не почему так стало, а что будет потом. После отмены чрезвычайного положения у нас окажется совершенно иная политическая система. Надо начинать работать над ней уже сейчас, чтобы потом опять не наступить на те же самые грабли."

На второй полосе - реакция из-за рубежа. Зарубежные деятели хором признают право демократии защищать себя от фашизма, коммунизма и прочего экстремизма...

Глава 3

"Топить, топить, топить!"

1

Согласно устному приказу, полученному из Москвы и переданному адмиралом Кравченко командиру БПК "Керчь" капитану первого ранга Шершневому и командиру эскадренного миноносца "Стерегущий" капитану третьего ранга Коровину, корабли должны были следовать в Средиземное море, в районе Пирея получить топливо от танкера "Неман" и затем совершить переход к главной базе Северного флота в районе Мурманска.

В 5 часов 20 минут утра адмирал Кравченко покончил с собой, в пять тридцать капитан первого ранга Курносов принял командование флотом, в пять сорок пять командир "Керчи" получил радиограмму с приказом отряду вернуться на базу. Подпись: "Командующий флотом Курносов". Корабли находились на расстоянии девяноста морских миль от Севастополя. "Не понимаю подпись", - радировал Шершневой. Повторная радиограмма была подписана: "Командующий Черноморским флотом капитан первого ранга Курносов". Шершневой вышел на связь с Главным штабом ВМФ. Москва с недоумением сообщила, что командование не менялось, предположила, что Кравченко смещен бунтовщиками, и подтвердила отданный им приказ. После короткого радиообмена со "Стерегущим" Шершневой передал в штаб флота: "Не могу выполнить незаконный приказ. Продолжаю выполнять задание".

Курносов в растерянности связался по телефону с Ачаловым в Краснодаре. "Что делать? - рассвирепел Ачалов. - Кто командует флотом - ты или я? Ты не знаешь, что делать?! Мы не в бирюльки играем. Страна поставлена на карту. Пресекать беспощадно! Топить, топить и топить!"

В шесть тридцать Шершневой получил радиограмму со "Стерегущего": "Утечка масла в правом двигателе. Вынужден остановиться для устранения неисправности." "Владислав обстоятельный человек, - подумал он о Коровине. - Мог бы идти на одном движке и ремонтироваться на ходу. Впрочем, догонит..." "Стерегущий" был самым быстроходным кораблем на флоте. Шершневой передал Коровину, что следует прежним курсом и рассчитывает на скорую встречу.

В шесть пятьдесят пять над застывшим на морской глади "Стерегущим" на большой высоте прошел самолет-разведчик и передал координаты корабля на базу морской авиации под Новороссийском, откуда немедленно стартовало звено морских штурмовиков Су-27 и звено торпедоносцев. В семь пятнадцать "Стерегущий" готовился дать ход. От локатора доложили:

- По азимуту двадцать - шесть самолетов. Идут курсом на нас.

- Запросите опознание, - приказал Коровин.

Через несколько секунд от локатора сообщили:

- Опознания не дают.

- Играть боевую тревогу, - скомандовал Коровин, и крикнул в машину: "Когда будет ход?"

- Сейчас, командир... Еще пять минут.

На корабле взревела сирена боевой тревоги.

- Есть! Есть опознание! Свои! - заорал матрос от локатора.

- Слава Богу, свои! - сказал Коровин и от облегчения даже перекрестился. - Отбой!

Он вышел на крыло мостика и стал всматриваться в ту сторону, откуда должны были появиться самолеты. Низко стоящее солнце слепило глаза. Стал слышен отдаленный рев двигателей. "Идут от солнца, - подумал Коровин. - И низко. На боевом курсе..." Он опрометью бросился в рубку и буквально упал на кнопку ревуна тревоги.

Но было уже поздно. Из-под крыльев штурмовиков рванулись огненные вихри. Как на учениях: неподвижная и не отвечающая огнем цель и картинно вздымающиеся столбы ракетных разрывов. Корабль содрогнулся один, второй, третий, пятый раз. Последняя из попавших в цель ракет разворотила командную рубку, превратив в мясное крошево всех, кто там находился.

- Готов, голубчик! Восьмой, добивай! - проорал в мегафон командир звена штурмовиков, выходя из виража.

Через тридцать секунд над пылающим "Стерегущим" появились торпедоносцы. Из трех сброшенных торпед две попали в цель. Эсминец тонул.

2

На "Керчи" приняли сигнал SOS. Открытым текстом в эфир неслось: "Это "Стерегущий"! Это "Стерегущий"! Прошу помощи. Атакован своими. Тонем. Командир убит."

- Боже мой, Владик! - сказал Шершневой. - Значит, все-таки началось... Боевая тревога, - скомандовал он. - Курс на "Стерегущий"! Машинное, дайте полный!

- Свяжите меня со "Стерегущим"! - Шершневой взял микрофон. - "Стерегущий", это "Керчь", капитан первого ранга Шершневой. С кем я говорю?... Мичман, кто вас атаковал?... Дали сигнал опознания?!... Сволочи.... Держись, браток. Будем у вас через полчаса.

Из Севастополя Курносов позвонил в Краснодар Ачалову и доложил, что "Стерегущий" уничтожен.

- А "Керчь"? - спросил Ачалов.

- "Керчь" обнаружена. Я дал команду атаковать!

- Рано радуешься, - буркнул Ачалов. - "Керчь" - корабль серьезный. Ну, давай! Удачи тебе!

"Керчь" обнаружила самолеты на расстоянии семидесяти морских миль.

- Цели. Воздушные цели, - прокричал возбужденно матрос у локатора. - Идут в нашем направлении... Раз, два, три... Вот еще... Еще... Вижу восемнадцать!

- Опознавательный не запрашивать. Давай, Сережа! Огонь! - повернулся Шершневой к командиру БЧ-3.

Восемь сдвоенных противовоздушных ракетных установок синхронно развернулись по команде с мостика. Большой противолодочный корабль "Керчь" содрогнулся. Шестнадцать ракет взвились вверх, и их дымные хвосты растворились в поднебесье.

- Идут, идут... - докладывал вахтенный от локатора. - Я их вижу... Цели выполняют противоракетный маневр... Есть! - закричал он. - Три зацепились! Счас им будет п...ц!

Три ракеты с тепловыми локаторами, вцепившись в струи раскаленного воздуха, вытекающие из сопел самолетных двигателей, устремились вдогонку боевым машинам со скоростью, почти вдвое превышающей скорость звука.

- Сережа, у тебя готово? - спросил Шершневой. - Еще залп. Огонь!

Снова грузно содрогнулась "Керчь".

Три точки на экране локаторов, обозначающие самолеты, заметались. За ними, как приклеенные, следовали светящиеся точки ракет. Потом они совместились и исчезли, рассыпавшись на мелкие искры. Небо выдохнуло эхо далеких взрывов.

- Три цели уничтожены, - доложил матрос от локатора. - Остальные легли на прежний курс.

- Есть! - закричал он после паузы. - Еще пять зацепились!

- Не кричи, - сказал Шершневой. - Я сам все вижу. Сколько до целей?

- Двадцать миль, - доложил матрос. - До визуального контакта минута тридцать секунд.

- Зенитные орудия к бою, - скомандовал Шершневой. - Пеленг зенитчикам!

"Керчь" ощетинилась стволами восемнадцати орудий, выпускающих каждое по девяносто снарядов в минуту и способных поставить перед атакующими самолетами сплошную стену огненного металла.

- Есть! - опять раздался крик от локатора. - Еще пять в жопе!... Осталось десять... Нет! Они отворачивают! Они уходят!

- Заткнись! - рассердился Шершневой. - Ну скажи, чего ты орешь?

- Просто радуюсь, товарищ капитан первого ранга, - виновато сказал матрос. - Здорово мы им врезали!

- Зря радуешься, - сказал Шершневой. - Там же твои братишки сидели...

Бой означал неминуемую задержку. Столб дыма от горящего "Стерегущего" появился на горизонте только через полчаса. Эсминец задрал кверху нос, на юте плескалась вода. Инженер-капитан с "Керчи", облазив гибнущий корабль, сказал, что он уйдет под воду не позже, чем через час. Шлюпки с "Керчи" перевозили живых, раненых и убитых. Шершневой велел найти тело командира "Стерегущего". Через десять минут явился доктор и пригласил Шершневого пройти в лазарет.

- Хочу вам кое-что показать, - хитро улыбнулся он.

На койке с забинтованной головой и с ногой, забранной в шину, сидел мрачный Коровин.

- Владик, - обрадовался Шершневой. - А мне сказали, что тебя убили!

- Лучше бы убили, - сказал Коровин. - Я корабль потерял.

На простыне появились мокрые пятна. Капитан третьего ранга Коровин плакал.

3

Вечером, лежа на бархатном диване в адмиральском салоне "Керчи" и прихлебывая горячий коричневый чай, он заканчивал свой рассказ:

- Я выбежал из рубки, чтобы убедиться, правда ли это свои, как в рубку попала ракета. Меня швырнуло головой о леерную стойку, а больше я ничего не знаю. Вот еще как-то ногу сломал, а как - хоть убей, не помню.

- Ну и что, убедился? - спросил Шершневой.

- Да, - сказал Коровин, - это были "Сушки". Со звездочками. Морская авиация. Больше здесь таких нет.

Шершневой встал с кресла и прошелся по темно-бордовому ворсистому ковру. Хрустальные светильники мерцали вполнакала. Тонули в тени панели красного дерева. В глубине корабля ворчали на холостом ходу турбины. "Керчь" стояла на рейде, ожидая входа в Босфор.

- Ты не мучайся, - сказал Шершневой. - Твоей вины здесь нет. Они ведь дали опознавательный код... Я бы тоже попался, - сказал он после паузы.

- Но ты не попался!

- Меня твой мичман предупредил.

Шершневой опять прошел из угла в угол салона.

- Это война, - сказал он. - Самая настоящая гражданская война. И мы приняли первый бой. Я не верил, что это случится.

В полночь Ачалов вызвал к телефону командующего флотом Курносова.

- Что "Керчь"? - спросил он.

- Ушла, товарищ генерал, - виновато доложил Курносов. - Мы потеряли восемь самолетов. Но с утра начнем поиск и атакуем более крупными силами.

Ачалов раздраженно засопел в трубку.

- Х...о воюешь, Курносов.

- Виноват, товарищ генерал.

- Я тебя предупреждал: "Керчь" - корабль серьезный. Ладно, брось ее, а то у тебя самолетов не останется. Все равно ей из этого корыта никуда не деться. Турки не выпустят. Придут к нам, и тогда - под трибунал... и без пощады!

Положив трубку, Ачалов распорядился дать в прессу информацию об уничтожении кораблей-изменников.

Но он ошибся. Главный штаб ВМФ, отдав приказ о выводе кораблей из Севастополя, в установленном порядке через Министерство иностранных дел известил турецкую сторону о предстоящем проходе кораблей через Босфор и Дарданеллы. Турецкая сторона выразила согласие. Но ранним утром следующего дня в пролив вошла только "Керчь"...

Продолжение следует