Нечто серьезное и невиданное происходит с интеллигенцией. Ее отдельные представители стали вдруг апеллировать к чувству ответственности за содеянное, в частности, за написанное.

Несколько дней подряд Агентство политических новостей заполняло сетевое пространство отрывками из книг и статей академика Примакова. А в "Огоньке" проживающий в Германии Маркс Тартаковский на нескольких огромных журнальных страницах припомнил Евгению Максимовичу его многочисленные труды во славу террористов с Ближнего Востока.

Неужели? Неужели они вспомнили поговорку о пере и топоре? Поговорку, единственную в своем роде, поражающую мощью русского языка и глубиной народной мысли. Ведь поговорка - высшее проявление устной культуры. И именно поговорка признает первенство культуры письменной.

Народ-то признал. А вот интеллигенция, как всегда, отстает. И только Евгений Максимович заставил оглянуться и ужаснуться. Правда, не тому, что Григорий Явлинский - человек в белом, вождь партии разжалованной советской интеллигенции - первым назвал Примакова лучшим кандидатом на пост премьер-министра. А тому, что время может побежать вспять. Как свастика на нацистском флаге.

Конечно, фарш невозможно провернуть назад, и мяса из котлет не восстановишь. Но чувствительно реальной стала возможность возрождения духа "Возрождения". Равно как и "Малой земли" с "Целиной".

В общем-то дух, стиль, настроение острее всего ощущаются на многочисленных мероприятиях (слово "акция" не подходит - акции у Гельмана) "Отечества" и "Всей России". Словесное наполнение, как и во всей российской политике, в совершаемом Лужком и Примусом значит очень мало. Не так давно на презентации не экономической даже, а специальной, выражаясь по-московски, чисто конкретной, энергетической программы блока ОВР было заявлено, что она написана сердцем. И уточнено: сердцем, а не цифрами и фактами. Мифопоэтический образ мира, допонятийное состояние сознания, нутряные люди.

И в этом уходе от слов и реальности (слова реальны и формируют реальность) и ощущают спохватившиеся интеллигенты опасность. Это ловушка, яма, временной провал, исторический капкан. Но только яму эту они сами копали и капкан сами ставили. Когда распевали старые песни о главном, рассуждали о "советской цивилизации" и очень старались не вспоминать, кто что написал и наговорил во время оно.

Мне нравится, например, один соратник Горбачева, который любит пообличать нынешний, как он выражается, "режим". Попробовал бы кто-нибудь заняться чем-то подобным пятнадцать лет назад, когда этот человек, выполняя ответственное поручение, опубликовал в "Иностранной литературе" разъяснение, какой гад Оруэлл. Шел 1984 год, и казалось, что он никогда не кончится. До падения Берлинской стены оставалось всего пять лет и целая историческая эпоха.

А десять лет спустя на торжествах в Берлине уже сам Горбачев сетовал на то, что неблагодарные немцы отправили в тюрьму Кренца и всю его гоп-компанию. Потому, мол, что стену разрушили именно они, а их посадили.

Никогда не поймут эти люди, что стену разрушили сами немцы, двинувшись на нее. И свой вклад в это внесли те из них, кого убивали по приказу Кренца и прочих преступников, признанных таковыми независимым судом в демократической стране. Коммунисты сдались, а не даровали свободу. А по логике Горбачева, Кейтеля не надо было бы судить и вешать по приговору Нюрнбергского трибунала только потому, что он подписал акт о безоговорочной капитуляции.

И тем не менее они испугались. И стали нервно цитировать Евгения Максимовича. Типа: как же так, блин! За что боролись?

Да не боролись, не боролись, в том то и дело, что не боролись - жизнь проживали. И не думали не гадали, что тем самым занимают общественную позицию. Ибо отсутствие таковой есть самая определенная позиция. И всегда она у них была отсутствующей, даже - и особенно - в том, что они текстуально производили.

Ну подумаешь, ну писали о развитом социализме. Немного Маркса, немного Ленина, немного Брежнева. Любили Горбачева пассивно, а он их - активно. Господи, да это такая давняя история! Но история давней не бывает - это ее отличительная особенность. История или есть, или ее нет. Да, да, привет от Гегеля. Или нация является исторической, или нет. Или интеллектуально активная ее часть понимает, что такое ответственность - национальная, социальная, историческая - или...

Или "пони бегает по кругу". И катает всех подряд.

Впрочем, Стругацкие и Юлиан Семенов, писатели равноуровневые и доброкачественно советские, предложили интеллигенции игру в прогрессоров и штирлицев. Правда, Король из "Золушки" Шварца-Кошеверовой по доброте своей предупреждал: рано или поздно спросят: а что вы, собственно, можете предъявить?

Предъявляют же люди сделанное, в частности тексты. А не прогрессорские намерения и штирлицевское двойничество. И в том, что хоть одного академика попросили предъявить листы бумаги с черными буковками, видится мне серьезное достижение русской мысли.

Но это же предвыборные игры! Да, игры. Игры, которые, хотим мы или не хотим, и составляют основное содержание политики в демократических государствах. Нет, можно, конечно, и без них обойтись. Но тогда придется терпеть другое. Партсъезды, например, политпсихушки. Цензуру.

И никто б никогда не напомнил Примакову об играх прежних лет, если б он не попытался влезть в новые игры. И очень хорошо, что попытался, - это оказалось крайне полезно для общества. Одно дело слушать в "Петровиче" советские песни и совсем другое - ощутить реальную возможность того, что, может быть, скоро никаких других песен слушать не дадут.

Не потому, что Евгений Максимович злодей. А потому, что он по-другому не сможет. Не обучаем.

Но внушаем.