Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Новости | Путешествия | Сумерки просвещения | Другие языки | экс-Пресс
/ Вне рубрик / < Вы здесь
Париж, один из вечеров накануне ХХI столетия
Дата публикации:  20 Декабря 1999

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Антикварный рынок

(Заметки русского путешественника из серии "Париж накануне 3-го тысячелетия")

Я проснулся. В моем окне зачинается хмурое парижское утро (да, да, именно хмурое, ибо в сознании русского человека хмурым утро в Париже не может быть по определению, потому что Париж - это "праздник, который всегда с тобой"). Увы. На дворе пора умирания природы. Сквозь серую морось тумана можно различить на часах, установленных на Эйфелевой башне и отсчитывающих обратный ход времени до начала третьего тысячелетия, что до конца света (читай 2000 года) осталось 52 дня. Я начинаю различать звуки. По крыше моего дома мелким бесом бьет косой дождь. А поскольку крыши (как и стены) в Париже тонкие, то этот марш победившей осени исполняется практически на моей голове.

Я включаю радио. Голос диктора с ужасом сообщает, что сегодня с утра в городе выпал снег. Выглядываю в окно, чтобы увидеть хоть какие-то следы этого климатического катаклизма. Однако кроме двух-трех маленьких островков пороши, еще не размытых дождем, ничего не могу различить. Только серые стены и серовато-синие крыши. Итак, день окончательно начался.

Сегодня он должен был быть посвящен походу на один из парижских антикварных рынков. Мне его рекомендовали мои парижские друзья. Он не очень большой и, скорее всего, не самый богатый в Париже. Однако, то, как темпераментно и ярко мне были обрисованы персонажи завсегдатаев этого места, заставило меня из множества других вариантов собраться именно туда. Дело в том, что один из моих приятелей живет в доме напротив и потому вольно или невольно каждые субботу и воскресенье вынужден погружаться в этот специфический мир, когда он по каким-то делам выходит из дома. Так что большинство персонажей, которых я намеревался увидеть, были мне представлены заочно.

Я с подозрением вслушиваюсь в музыку дождя, но, различив на грозовом небе первые признаки присутствия в природе дневного светила, все-таки решаю взять с собой фотоаппарат. Итак, мой путь лежит на конечную станцию четвертой линии метро - в Порт-Орлеан.

Полчаса, проведенные мною в парижской подземке, оказали существенное влияние на погодные условия, которыми меня встретило это предместье. Дождь практически прекратился, небо чуть-чуть просветлело. Однако земля еще не просохла. Большинство обитателей этого района, видимо, напуганное сообщениями метеослужбы об обрушившемся на город ненастье, пользуясь тем, что сегодня выходной, не спешит покидать дома. Поэтому бульвар, по которому я медленно иду в направлении, обозначенном на карте, пустынен и его заполняют голуби. Они внешне совершенно не отличаются от своих русских собратьев. Разве что, в отличие от последних, настолько привыкли к условиям жизни буржуазной демократии, что не считают нужным даже пошевелить крыльями из уважения к проходящему мимо иностранцу. Поэтому на протяжении пяти минут я вынужден с трудом пробираться сквозь стаю этих "пижонов" и благодарить судьбу, что мне не приходится на каждом шагу говорить извечное французское "Pardon" (см. фото 1).

Несмотря на безлюдность и необычную тишину, множество неуловимых свидетельств подтверждает мне, что я иду в правильном направлении. По обочине улицы все чаще и чаще начинают встречаться припаркованные там где можно и где нельзя (ведь выходной, и у полиции - тоже) автомобили, преимущественно пикапы, один вид и состояние которых однозначно свидетельствует о роде занятий их владельцев (см. фото 2). Машин и предметов по мере моего движения становится все больше и больше, и, в конце концов, моему взору открывается панорама того, к чему я стремился все утро (см. фото 3).

Несмотря на разрекламированное ненастье здесь достаточно многолюдно. Рынок расположился прямо по ходу движения пешеходов, поэтому волей-неволей он рекрутирует в себя тех, кому абсолютно неинтересен этот мир, но кто по необходимости не может его не миновать. Однако эти посетители не делают погоду в этом месте. Основу контингента здесь составляют люди, которые интересуются остатками прошлой жизни либо профессионально, либо в силу тех воспоминаний, которые пробуждают в них старые вещи. Вид, цвет, ощущение этих предметов позволяют им как бы перенестись во времени туда, где они были молоды, веселы и им было хорошо. Поэтому если и можно каким-то образом классифицировать причины, приведшие этих людей сюда, вопрос покупки-продажи, как представляется, здесь не занимает центрального места.

Вот, например, мне удалось подслушать и подсмотреть разговор этих двух пожилых парижан (см. фото 4). Один из них, продавец (справа), раньше судя по всему был отменным бонвианом и дамским угодником. Ныне он делает свой скромный бизнес на флакончиках из-под духов своей молодости. Его собеседник видимо тоже очень хорошо помнит, какое чарующее воздействие на женщин оказывало когда-то содержимое именно этих маленьких емкостей. Я стоял и слушал битых 20 минут, как два незнакомых человека, найдя друг друга, оживленно обсуждали достоинства и недостатки давно забытых ароматов и те чувства, которые они пробуждали в их жизни.

Чуть далее на своем шестом десятке продолжал хипповать другой персонаж (см. фото 5). Весь его внешний вид, включая потертые джинсы и никак не вяжущуюся с парижским антуражем американистую шляпу, выдавал в нем крутого парня 50-х, поклонника Элвиса Пресли, первого фаната "Битлз". Эти мои догадки нашли подтверждение, когда, взглянув через его плечо, я увидел, что объектом его интереса является история рок-н-ролла, выпущенная в 1961 г. (когда по моим понятиям профессионального историка, таковой в природе существовать еще не могло, да простят меня мои родители за такую крамолу!).

Чтобы не пробудить подозрения в свой адрес, я переключил свое внимание на соседний книжный развал, где молодой человек явно академической внешности искал томик Фихте, выпущенный в 1878 году в тогда только что основанном, а ныне широко известном научном издательстве "Champion" (cм. фото 6).

Но я отвлекся. Истинной причиной моего интереса к данному месту был рассказ моего приятеля о том, что вот уже пятнадцать лет каждую субботу и воскресенье туда приходят расписать партию в преферанс четыре приятеля. Как свидетельствует изустная версия их дружбы, впервые они встретились, когда в руки одного из них как-то попали игральные карты, принадлежавшие, по слухам, брату Сезанна. (Покарай меня бог, если я знаю был ли вообще у Сезанна брат! Но это неважно.) Не доверяя своему опыту, он собрал консилиум местных специалистов из числа таких же старьевщиков, как и он. Не прийдя к общему выводу, эксперты решили проверить карты в деле. И с тех пор так увлеклись, что продолжают этим заниматься битых пятнадцать лет. А сами карты больше не продаются. Они в игре (см. фото 7).

Много времени я потратил на поиски еще одного местного завсегдатая. Этот старик, имени и возраста которого никто не помнит, известен в местных кругах как "капитан Док" (персонаж известного во Франции комикса, который на все случаи жизни имеет один ответ - бутылку рома). Он всегда ходит в морской фуражке и всегда держит бутылку рома под столиком, за которым сидит. Наконец, я его нашел. Не узнать его было невозможно (см. фото 8).

Я не заметил, как наступил полдень - святое время для ланча (по-французски это называется dejeuner). При этом нисколько не смущаясь потери товарного вида, продавцы древностей принялись за еду, из тех же самых раритетов, которые только что были товаром (см. фото 9). Многие покупатели последовали примеру продавцов. Рынок начинал пустеть.

Кто-то поспешил к расположившемуся тут же импровизированному кафе за пиццей или хот-догом, оставив на своем месте ассистентов.

Уходя, с одним из них я свел краткое знакомство (см. фото 10). Этот продавец изучающе на меня смотрел, не проронив за время нашей встречи ни одного слова. Как будто он понимал, что я думал, и так. Единственное, что я хотел бы узнать у него в это обеденное время, так это был всплывший в моей памяти знаменитый вопрос Воланда из романа "Мастер и Маргарита": "Вино какой страны вы предпочитаете в это время суток?"


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Дмитрий Мисюров, С чего начинается Родина, или символы современной России. /10.12/
У русских есть две удивительные особенности. Во-первых, они считают, что любое значащее дело требует больших усилий и жертв. Во-вторых, признавая власть, они как бы говорят ей: "Делайте с нами, что хотите, но чтобы наша страна была великой". Неудивительно, учитывая такое мировоззрение, что 140 миллионов россиян - на фоне пятимиллиардного населения Земли - достигли многого.
Евгений Майзель, Отечества языческие вкусы (опыт новейшей смакографии) /10.12/
Обновленный семантически вкус Соли ворвался, как молодой и мощный оппонент сахарной пудре и белоснежному горько-сладкому кокаину, торжествующим при декадентском, "серебряном" начале века. Соль напомнила о суровой, но романтической жизни "простых героев"; о людях, профессия которых - каждодневный подвиг и риск.
Андрей Новиков, Третье тысячелетие как миф /02.12/
Круглые даты любят круглых дураков. Эта дата - особенно круглая, поэтому дураки, решившие отметить ее, - тоже по-особенному круглые. В разряд дураков я зачисляю не только участников Комитета по встрече Третьего тысячелетия, но и весь мир тоже. Ведь не "нули" же мы собираемся праздновать! Тогда что?
Леонид Ионин, Русский апокалипсис, глава 5 /02.12/
Было множество гаданий о том, как Лужкову удалось переиграть Ельцина. 27 августа армии южного Народного правительства выступили в поход на Москву. Части формировались в Волгограде. Два крыла наступления возглавляли Макашов и Ачалов.
Леонид Ионин, Русский апокалипсис, глава 6 /02.12/
предыдущая в начало следующая
Д. Гутнов
Д.
ГУТНОВ

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

Rambler's Top100