К психиатрии демократического процесса в России

День рождения Бориса Ельцина 1 февраля 1988 г. в службе "Факт" - предшественнике издательского дома "Коммерсантъ" - был днем, когда нам устанавливали стальную сейфовую дверь стоимостью в 1000 (одну тысячу) рублей. Безумная цена! То было одно из первых кооперативных изделий в Москве. В моду входили только что отставленный Ельцин, гласность и кооперативы.

Рынок стальных дверей, целиком захваченный кооператорами, как раз тогда переживал бум. Сам фонд Сороса (он теперь именуется Институтом Открытое общество) начал деятельность в СССР с того, что всем членам правления - "прорабам перестройки" - врезал бронебойные, будто из бункера рейхсканцелярии, врата; такие же Сорос даровал и иным драгоценным для русской культуры лицам (свидетельство директора фонда Сергея Чернышева).

С чего бы это? Что угадывал москвич времен горбачевской идиллии в словах рекламки: "Дверь нашей конструкции выдерживает не менее 30 минут нахождения в пламени ацетиленовой горелки, а также очередь в упор из автоматического оружия"? Незримый ацетиленовый страх вышагивал впереди перестройки, как Христос из "Двенадцати"; свобода от страха была ее манией или, если угодно, Психеей. И все это - в самом безопасном городе СССР, где никто на улицах пока не стрелял, и в арсенале милиции еще не появились ни расчехленные автоматы, ни метровые кусачки, перекусывающие рельс.

Готовясь к демократическим реформам, Москва одевалась в листовую сталь и как следует запиралась. В том же феврале 1988 грянул погром в Сумгаите.

Чутье советского человека сразу приметило важную деталь и распространило ее по системе тайных слуховых окон СССР: в Сумгаите фанерные двери проламывали, хозяев вытаскивали на улицу и убивали.

Полы разгромленных армянских жилищ были усеяны перестроечными "Огоньками" с популярным романом Рыбакова "Дети Арбата": его тогда выписывали все. Вспоминается, как будущую демократию заново обучали лгать: обороняя тезис "Наш человек добр - портит его государство", погром, вопреки фактам, объяснили директивой ЦК КПСС. Но армянину, которого толпа соседей выковыривала из его квартиры, уже никакой Коротич ничего не мог доказать - он видел перед собой пасть зверя. Зверем был сосед, переставший бояться государства. Власть уходила, настало понимание важности крепкой двери.

Сумгаит сильно разогрел спрос. В службе "Факт" мы готовили уставы дверных кооперативов десятками. По Москве вдруг было установлено двести тысяч стальных дверей! За дверьми кипела свобода, которую тогда принято было называть "демократией": свобода смотреть телевизор и выглядывать наружу в глазок. Как хочешь, так и живи, трогать не стану - с этими словами государство ушло, навсегда ограничив демократию пультом ТВ.

Надо понять, почему жизнь без диктата оказалась для нас приемлема только в форме жизни без государства? Ответ на вопрос означал бы разъяснение загадки ельцинского 10-летия. Заодно мы поймем тайную связь Горбачев-Ельцин.

Смерть добрейшего Ленгинаса Белопетрявичуса - тогда отвечавшего в аппарате правительства за кооперативы - мешает уточнить его слова конца 1987 года, хорошо мне памятные: "Да делайте что угодно - милиции и ОБХСС Рыжков запретил вас проверять!" Разве это не то же, что "берите столько суверенитета, сколько сможете"? Возьми себе столько государства, сколько унесешь на себе, - решил наш Али-Баба Ельцин. И сам поступил так же.

Почему мы не доверили себя никому из более рациональных и практичных политиков? Что виной - наша безответственность? Заведомое нежелание опять оказаться в чьей бы то ни было регулярной власти? Или в "деловых людях" и "хороших практиках" чувствовалось что-то опасное, чего мы боялись еще больше? Так или иначе, выбор сделали: поставив себе двери из двух листов стали толщиной в полсантиметра каждый, граждане СССР сочли государство излишним.

Команда Горбачева начала разбирать систему управления страхом. Чуть позже Ельцин объявит ее навсегда отмененной. На разного рода кляузы и "сигналы" он отмахивался: люди столько натерпелись - пусть отдохнут от властей! Побазарят, поворуют... И что же? История перестала существовать. Человеку сказали: иди и живи без твоего врага, государства, - человек укрылся за дверью, в меру сил и умения осуществляя оттуда набеги на себе подобных. Не стало внешнего мира, силы тяжести, реальность заканчивалась в поле экрана и дверного глазка.

Так, человек из Свердловска, никогда не читавший ни Герберта Маркузе, ни иных критиков репрессивности, провел глобальный опыт по отмене "необходимых условий, институтов и правил игры". Синдром свободы за дверью обернулся систематической обоюдной агрессией. Вновь повторился вечный шок русских революций - свобода дала России не меньше оборотней, чем террор, и соотечественники представились друг другу зверьем. Морлоки охотятся на обобранных элоев перед жалкими их телевизорами, из которых элои тщетно ждут справедливости - то есть немыслимых кар.

Россия сама себе - целое экспериментальное человечество. Правда, данные наших экспериментов чаще анализируют другие, а мы только переглядываемся: кто виноват? Вот и Ельцин под Рождество, уходя, испросил у людей прощения - за что же? За нашу человеческую природу? Один раз в истории стадо следовало оставить без пастуха. Россия сделала еще один шаг к пониманию всей проблематичности демократии.