Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Новости | Путешествия | Сумерки просвещения | Другие языки | экс-Пресс
/ Вне рубрик / < Вы здесь
Современные школьные фобии
Дата публикации:  30 Мая 2000

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Было крайне непривычно слышать мимолетный рассказ знакомых, уехавших несколько лет назад в Канаду. Их опыт участия в заурядных школьных разборках сына привычен там и абсурден здесь. В стандартной ситуации схема родительского поведения обычно чрезвычайно примитивна. Действуя в рамках традиции, друзья, натолкнувшись на равнодушие директора гимназии, предупредили последнего о намерении обратиться в полицию и местный комитет по защите прав детей. Метаморфоза администрации, которую они с удивлением наблюдали на следующий день, не поддается описанию. Проблема разрешилась в считанные минуты, обидчики получили заслуженное наказание, и справедливость восторжествовала. Вроде бы, все замечательно, но стоит оценить картину несколько иначе. Одно лишь напоминание о вмешательстве репрессивных и правовых структур на Западе и в Америке приводит школьное руководство в реальный шок. Последствия этого состояния непредсказуемы. Больную тему социальных механизмов воздействия, работающих в одной из самых уязвимых "детских" сфер общества, об опасной практике решать сложную живую проблему простыми способами, о противоречивых последствиях вмешательства "чужих" структур, поднимает материал, публикуемый РЖ.


Спросите у американцев, что их больше всего волнует, когда заходит речь о бесплатных средних школах, и вы, возможно, будете удивлены, узнав, что это дисциплина. Уже несколько десятилетий опрос за опросом показывает, что это главная головная боль родителей.

Несмотря на то, что, к счастью, лишь немногим школам грозит столкновение с реальным насилием, родителям есть о чем тревожиться. За последние 30 лет судьям и федеральному правительству удалось лишить преподавателей возможности поддерживать безопасность в школах. Свою лепту внесли и чиновники из области образования, и психологи-"эксперты". При этом забыли о том, что решающая роль в передаче молодым нравственных ценностей и обучении их адекватному поведению принадлежит все-таки учителям.

В наше время проблема школьной дисциплины стала более актуальной, чем когда-либо, из-за того, что по всей Америке выросло число неблагополучных семей и трудных детей. В некоторых школах среди учеников попадаются настоящие малолетние преступники. По оценке директора средней школы в Грин-Акрс, штат Флорида, Норы Розенсвейг, таких в ее школе за последние три года было от 20 до 25. "Влияние, которое они оказывают на сотню других детей, просто поразительно", - говорит Розенсвейг. Некоторые школьники их боятся. Другие же смотрят на них как на героев-бунтарей.

Однако сегодня директора школ не имеют возможности воспользоваться средствами, которые действовали даже на самых неуправляемых детей. Раньше они могли выгнать их из школы или отправить в специальные школы для трудновоспитуемых. Теперь же таких школ почти не осталось, а законы об образовании запрещают полное исключение. Максимум, что может сделать школа, - это попытаться перевести буйного ученика в какую-нибудь другую школу в том же районе. Директора нью-йоркских школ иногда обмениваются такими возмутителями спокойствия: "Я возьму двух ваших, если вы возьмете одного моего, и за вами останется долг".

Учителям связывает руки и закон 1975 года, обязавший школы предоставлять детям "бесплатное основное образование" независимо от их способностей к учебе и, более того, по возможности обучать их вместе со всеми. Тем самым школьное начальство лишилось права переводить в другие школы или отстранять от занятий на длительное время детей, нуждающихся в специальном образовании.

Это было бы не так важно, если бы специальное образование распространялось только на детей в инвалидных колясках или глухих, то есть тех, кого обычно считают неспособными к нормальному обучению. Однако в последние десятилетия этот список значительно расширился за счет детей, которых раньше называли просто "неуправляемыми" или неспособными к нормальному общению.

Теперь школьное начальство не может прибегнуть к действенным мерам, когда эти дети завязывают драки, сквернословят в адрес учителей или даже всерьез угрожают ученикам и учителям, как это часто бывает. Вот пример, демонстрирующий абсурдность закона 1975 года. В одной коннектикутской школе начальство поймало ученика, когда он на перемене передавал другому школьнику револьвер. Один был исключен из школы на год, как этого требует федеральный закон. Другой, инвалид (он заикался), был исключен лишь на 45 дней. Однако в большинстве случаев школы не идут даже на 45-дневное исключение из страха, что поднимется шумиха. "В школе они могут творить такие вещи, за которые после окончания угодили бы в тюрьму", - говорит Брюс Хантер, член Американской ассоциации школьных директоров.

Однако это крайние случаи. В основном учителям приходится поддерживать дисциплину на уровне "убери ноги со стола" и "перестаньте шептаться на уроке". Между тем, два решения Верховного суда, принятые одно в конце 60-х годов, другое в 70-е, поставили под угрозу авторитет учителей и в этой области.

Первое из этих решений было принято в 1969 году, когда директор школы на время отстранил от занятий пятерых школьников за то, что они носили черные повязки на руке в знак протеста против войны во Вьетнаме. Суд постановил, что школьное начальство нарушило право свободы слова. "Ученики и учителя оставляют свое конституционное право свободы слова за воротами школы", - писал судья. Школы не должны быть "анклавами тоталитаризма", а школьное начальство не имеет права диктовать школьникам свою волю, торжественно заключил суд.

Возможно, директор этой школы совершил ошибку. Но с тех пор как суд поднял вопрос о конституционных правах, учителям приходится каждый день задумываться о том, не нарушают ли они Конституцию. Допустим, школьник приходит в школу в футболке с нацистской символикой. Директор хочет отправить его домой, чтобы тот переоделся, но не уверен, входит ли это в его полномочия, поэтому он звонит более высокому начальству. Начальство тоже не уверено, поэтому совершает звонок юристу. Юрист же озабочен не тем, что ребенок проявил неуважение и нетерпимость и нужно, чтобы об этом ему сказали взрослые, а тем, не будет ли попытка призвать школьника к порядку антиконституционной. А на этот вопрос ответить нелегко.

В 1975 году Верховный суд еще больше урезал полномочия школьного начальства. Несколько школьников были отстранены от занятий за драку в столовой. Несмотря на то, что директор школы сам видел, как они дрались, суд заключил, что он должен был выслушать их объяснения, прежде чем наказать. Школьники, декларировал суд, имеют неотъемлемое право на образование. Прежде чем лишать их этого права, необходимо, по крайней мере, устроить неофициальное слушание с привлечением свидетелей и соблюдением других формальностей; а отстранение от занятий на срок более 10 дней требует еще большей официальности.

Теперь юристы и судьи незримо присутствуют в школе. Вы хотите отстранить от занятий нарушителя порядка? Подумайте, сочтет ли судья ваши действия удовлетворительными. Согласится ли он с тем, что у вас достаточно свидетелей? Что у вас имеются соответствующие документы? Чтобы отстранить школьника от занятий, нужно потратить много времени и сил.

Школьники вскоре поняли, что если директор или учитель делает что-то, что им не нравится, они могут подать на него в суд или, по крайней мере, пригрозить, что сделают это. История нью-йоркского учителя Джеффри Герстела, преподававшего в классах специального обучения, к сожалению, типична. Герстел выставил своего ученика из класса за то, что тот грозился убить ассистента. Мальчик ударился о книжный шкаф и повредил себе спину, но не настолько серьезно, чтобы ему понадобилась медицинская помощь. Несмотря на это, Герстел оказался на предварительном разбирательстве вместе с негодующей матерью мальчика, которая хотела довести дело до суда, и тремя "эмоционально травмированными подростками", одноклассниками мальчика, свидетелями столкновения. Мать в конце концов решила обойтись без суда и отправила сына обратно в класс к Герстелу. Но к тому времени Герстел потерял уверенность, которая была так нужна ему, чтобы справляться с целым классом буйных подростков, и дети поняли это. До конца учебного года они его поддразнивали: "Я приведу свою маму, и она подаст на вас в суд".

Как говорят юристы, раньше закон в случаях нарушения дисциплины обычно вставал на сторону школы. Однако эффект судебных решений 60-х и 70-х не так-то просто свести на нет. Рассмотрение дела в суде отнимает много времени и денег даже при положительном исходе. Но важнее всего то, что сама возможность судебного разбирательства принижает взрослого в глазах ребенка. Она превращает учителя из носителя общественной морали и культурных ценностей в государственного служащего, который может угодить или не угодить юному гражданину общества, знающему свои права. Так рушатся нормальные отношения между взрослыми и детьми.

Чиновники из области образования попытались возродить дисциплину, с которой покончили суды и федеральные законы, но лишь восстановили против себя учеников и еще больше подорвали авторитет взрослых. Первым делом они призвали на помощь юристов и стали разрабатывать собственные уставы, правила и политику. Эти новые правила нужны скорее для того, чтобы избежать судебных разбирательств, чем для поддержания порядка в классах. И естественно, у школьников они вызывают лишь презрение.

Их практическое приложение вызывает увеличение числа случайных и необъективных решений, а ведь именно этому изначально хотели помешать законодатели. Взять хотя бы политику "нулевого допуска", подразумевающую автоматическое отстранение от занятий за серьезные проступки. Она расцвела после принятия конгрессом США в 1994 году постановления о запрещении ношения оружия в школах, по которому школьники, приносившие в школу огнестрельное оружие, подлежали исключению на год. У некоторых местных органов правления развилась по этому поводу своего рода бюрократическая мания. Почему бы не начать наказывать школьников за ношение любого оружия, будь то пилка для ногтей или пистолет, стреляющий присосками? Здравому смыслу места здесь не нашлось, и число наказаний выросло.

В некоторых районах составляли специальные кодексы против ношения оружия, и в результате образовательные власти оказывались в глупом положении. Когда ученик одной нью-йоркской школы пришел на занятия с металлическим шаром, утыканным шипами, которым можно было лишь калечить одноклассников, ему не запретили ходить на занятия: металлические шары отсутствовали в списке запрещенного оружия. Попробуйте его отстранить, и он подаст на вас в суд.

Хуже всего то, что из-за вмешательства юристов в вопросы школьной дисциплины учителя стали разговаривать с детьми на непонятном им языке, совсем непохожем на язык прямого разговора о том, что хорошо и что плохо, в котором дети так нуждаются. Вот пример, взятый из брошюры "Обеспечьте безопасность в школе": "Я признаю и соглашаюсь с тем, что 1) ученические шкафчики являются собственностью школы; 2) ученические шкафчики всегда находятся под контролем школы; 3) я принимаю на себя полную ответственность за свой шкафчик". Школьники безошибочно чувствуют, что за этим сухим языком стоит не забота о них самих, а страх оказаться в суде.

Когда преподаватели не прибегают к языку юристов, они говорят на языке психиатров, поскольку они успели призвать на помощь и их. Школьные бюрократы наперегонки хватаются за модные программы, "основанные на научных исследованиях", - тренинги по технике выражения эмоций, "мастерские" по борьбе с хулиганством, курсы по борьбе с агрессией, - пытаясь с их помощью решить проблемы школьной дисциплины. Эти программы, эффективность которых сомнительна, представляют собой чисто механическое средство поддержания дисциплины. Дети не находят в них ничего, что бы отвечало их врожденной общительности и стремлению к осмысленности.

Типичный пример - популярная программа "Второй шаг", разработанная сиэттлской некоммерческой организацией. Согласно ее создателям, цель программы состоит в "уменьшении импульсивности и агрессивности поведения, обучении навыкам общения и выражения эмоций и повышении самооценки". Как и многие другие подобные программы, она предлагает ролевые игры и дыхательные упражнения, учит "разбираться в своих чувствах", "сдерживать гнев" и "решать проблемы". Такие универсальные моральные качества, как самоконтроль, чувство собственного достоинства и уважение к другим, сводятся к простым "навыкам", механически активизирующимся в соответствии со сценарием - подобно тому, как это происходит в компьютерной программе.

Все эти перемены привели к тому, что директора школ и учителя больше не стараются создать своего рода сообщество, которое раньше надежно гарантировало хорошую дисциплину. Когда все идет, как должно - то есть так, как это веками происходило по всему миру, - директор школы создает сплоченный коллектив, объединенный четкими нравственными принципами, который дает всем, кто к нему принадлежит, чувство собственной значимости. Люди соблюдают моральные принципы прежде всего потому, что таковы правила поведения в этом коллективе, а не потому, что они страшатся наказания. Такое сообщество строится не на юридическом и бюрократическом вмешательстве и не на бессмысленных упражнениях; в нем принят индивидуальный подход, основанный на том, что главное лицо в нем проявляет покровительство и доброжелательность и заслуживает уважения.

Вот почему хороший директор всегда должен ощутимо присутствовать в коридорах, классах, столовой. Он приходит задолго до того, как начинаются уроки, и надолго задерживается после занятий; он знает всех учеников по именам, шутит с ними и подбадривает их. Он знает, какой эффект может произвести одно мягкое напоминание и какой мощный отклик может оно вызвать, - потому что он обладает стойкими моральными принципами и хорошо знает своих учеников. Он работает со всем своим штатом - от учителей до водителей автобусов, - чтобы они смогли поддержать его в его труде.

Такого директора, конечно, первым делом волнует вопрос безопасности. Фрэнк Микенс, директор большой средней школы в неблагополучном Бруклине, просит 17 своих сотрудников дежурить в близлежащих кварталах, когда ученики идут из школы домой, а сам сидит в машине рядом со станцией метро, следя за тем, чтобы не возникало драк и хулиганы не приставали к младшим или менее агрессивным детям. Когда дети видят, что взрослые действительно хотят их защитить, школа может стать сообществом, побуждающим к привязанности и доверию.

В действительности же школьные директора редко проявляют подобное геройство. Большинство превращаются в тех, кого Джон Чабб и Терри Мо в своей книге "Политика, рынки и американские школы" называют "администраторами низшего порядка", просто исполняющими решения свыше. Учителя часто жалуются, что директора школ, возможно сломленные потерей собственного авторитета, отступают в свои кабинеты, где проводят собрания и перекладывают бумаги. Они занимают оборонительную позицию. "Никого не трогай. Занимайся своим делом", - такова позиция директора одной нью-йоркской начальной школы.

В средних школах, где с детьми справляться труднее, оборонительная позиция директора передается и учителям. "Заботься о своей безопасности, - так формулирует главный свой принцип учитель нью-йоркской средней школы. - Если дети дерутся, отойди в сторону. Вызови инспектора или охрану. Не вмешивайся". То, что учителям советуют полагаться на охрану, - 30 лет назад такое и в голову никому бы не пришло, - говорит и об отсутствии нормальных отношений между взрослыми и детьми, и о невыполнении школой роли сообщества. Если взрослые перестают по тысяче раз в день произносить слова ободрения, напоминания и порицания, остается лишь прибегнуть к авторитарным мерам.

Когда взрослые теряют свой авторитет, дети перестают им доверять и отстраняются. Американские школы превращаются в то, что социолог Джеймс Соулман называл "подростковым сообществом", интересы которого ограничиваются проблемами назначения свиданий, секса и потребительства. При отсутствии руководства взрослых подростковое сообщество будет все более обосабливаться.

Несмотря на то, что при настоящем положении дел можно легко усомниться в этой истине, нет ничего особенно сложного в том, чтобы внушить детям принципы морального поведения. В одной средней школе, которую я посетил, на стене висел плакат: "Трудитесь усердно, будьте добры; будьте добры, трудитесь усердно". Если школа сможет привить своим ученикам хотя бы эти два качества, ей удастся достичь почти всего, чего от нее можно ожидать.

Сокращенный перевод Ольги Юрченко


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Ревекка Фрумкина, Любите нас по-русски... /29.05/
Говорить об интеллигенции нынче принято либо глупости, либо пакости. Впрочем, самое страшное о русской интеллигенции уже было сказано в "Вехах" - ее призвали к небытию ее же лучшие представители. Стоит перечитать "Вехи" как живой источник знания о людях, их ценностях и верованиях.
Алла Ярхо, Сталинское кино по эту сторону Пиренеев /24.05/
Изначально задуманный как мероприятие местного масштаба, симпозиум превратился в довольно значительное событие для киноведов и советологов. Остается только удивляться, что в такой глуши, как Плимут, читают "Кабардинскую правду".
Ревекка Фрумкина, Жардиньеръ другимъ манеромъ /23.05/
Большинство моих ровесниц поваренную книгу Елены Молоховец и в глаза не видели. Читая ее сейчас, видишь, как кардинально изменилась наша материальная жизнь за 7-8 лет. Быт, описанный Молоховец, мог показаться особо изобильным лишь на фоне средне-голодного советского однообразия.
Елена Лось, Глянцевый миф о нездешнем мире /23.05/
Чего желает дама? Устроить жизнь и have it all - прекрасную работу, любимого мужа, чудного малыша и собственный "Benz". Но для борьбы нужен яркий стимул. И ей предлагают глянцевый миф...
Александр Зайцев, Погоня за БЮШем (12) /23.05/
В каждом большом коллективе должен быть свой сумасшедший, - БЮШ игpал эту pоль. Каpтинно почесав яйца, он замиpал - и вдpуг гаpкал на весь зал: "Кто-о сп**дил мой ЖЕЛТЫЙ РУБАНОЧЕК?!!!"
предыдущая в начало следующая
Кей С. Химовиц
Кей С.
ХИМОВИЦ

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

Rambler's Top100