 |
      |
 |
|
|
|
|
|
||
|
||
| / Вне рубрик / < Вы здесь |
|
Шведское ассорти #4 Некоммерческое обозрение новых книг по истории Дата публикации: 1 Декабря 2000  получить по E-mail версия для печати
Г.П.Енин. Воеводское кормление в России в XVII веке (содержание населением уезда государственного органа власти). - СПб.: Издательство Российской национальной библиотеки, 2000. - 351 с.; тираж 400 экз.; ISBN 5-8192-0056-X
Книга Енина посвящена тому, чего, в соответствии с учебниками, в XVII веке уже не существовало. В середине XVII века, при Иване Грозном, кормления были отменены - надзор за порядком на местах был передан из рук наместников-кормленщиков в руки губных и земских старост, вместо "корма" наместнику население стало платить общегосударственный налог. Однако в XVII веке, после смутного времени, местное самоуправление приходит в упадок, а царь рассылает на места воевод - и старая система кормлений то ли возрождается, то ли просто продолжает свое не прерывавшееся на самом деле существование (судя по историографическому очерку Енина, согласия в этом вопросе нет). Воевода, государственный служащий, управляющий довольно большой территорией, не получает за свою службу никаких денег от государства, или, если угодно, от государя. А ведь власть его практически неограниченна, а главное, многофункциональна - в его руках и управление, и сбор налогов, и армия, и суд ("шемякин суд" - это как раз из тех времен пришло). Каким образом и с помощью кого воевода справляется со своими многочисленными обязанностями - только его дело; как правило, ему в этом помогают родственники, сыновья и племянники, и верные слуги. А еще воевода привозит с собой жену, мать, тещу, незамужних дочерей и племянниц. И всем им полагается не только "корм" "на въезд" и "на отъезд", на все государственные, церковные и личные праздники, "харчи" на каждый день - полагаются еще и подарки. Автор подробно рассматривает все виды общих и экстраординарных выплат, работ, произвольно вводимых воеводами пошлин и сборов и отношение население, различных его категорий, к этим требованиям. Цитата: Отметив совпадение методов кормления у наместников и воевод, следует указать на неслучайность этого факта, на постоянство использования воеводами до конца XVII века ложных оговоров и повторных исков по давно прекращенным делам как прочной традиции применения тех же способов незаконного кормления, которые, как видим, активно практиковались наместниками в XVI веке. При наместниках "злодее" кн. А.М.Шуйском и кн. В.И.Репнине-Оболенском "пригорожане не смели ездить во Псков", вероятно, из опасения подвергнуться насилию и ограблению со стороны наместничьих людей, но псковичи могли бы хотя бы беспрепятственно уезжать в другие города, в то время как при воеводах в 1628-30 годах без уплаты особой воеводской пошлины нельзя было выехать в волости и пригороды, не говоря уже о запрете покидать город для торговли в заграничных и российских городах, не выкупив у воевод за большие деньги прежде оплаченных в съезжей избе "проезжих грамот". Е.С.Сенявская. Психология войны в XX веке: исторический опыт России. - М.: "Российская политическая энциклопедия" (РОССПЭН), 1999. - 383 с., с илл.; тираж 1500 экз.; ISBN 5-8243-084-4
Несомненной заслугой автора является постановка проблемы (многие аспекты войны как особой психологической ситуации никогда в русской историографии не рассматривались) и сведение в единое целое огромного объема разнородного материала - данных относительно численности, возрастных, социально-демографических и национальных характеристик солдат и офицеров, психологических причин подвига, паники, солдатского фанатизма, мифов, суеверий, патриотических порывов, результатов разработок военных психологов, социологов и информации, непосредственно добытой из опубликованных и неопубликованных мемуаров, в результате опросов участников Великой Отечественной и афганской войны. По широте охвата такой книги у нас еще не было - однако отсюда и неизбежные претензии относительно глубины разработки того или иного вопроса, того или иного исторического периода. С точки зрения формальной - странно, например, что практически полностью игнорируются проблемы тыла, проблемы оккупированных территорий, партизанского движения - то есть проблемы гражданского населения, также попадающего в ситуацию войны как в ситуацию "пограничную", воспринимающего многое из особенностей "военной психологии". Не менее странно, что исключается и гражданская война - хотя она-то уж точно является войной и влияет, в том числе, на восприятие последующих войн. Войной в этой книге считается только война "объявленная", ведущаяся в определенных "законных" рамках, с иноязычным, иноэтничным противником, а человеком на войне - только военнослужащий (интересно, что и проблема плена в особый раздел не выделяется). И, как следствие, возникает ощущение, что все исследование носит скорее специфически военный, нежели гражданский, "общеисторический" характер. Работа проделана огромная и, с точки зрения разработки проблематики, очень нужная - но нельзя сказать, что в результате возникает "портрет" той или иной войны. Однако в данном случае такая цель, очевидно, и не ставилась. Цитата: "Афганский синдром" имеет с "вьетнамским" и сходное происхождение, и сходные признаки. Однако начальный толчок к развитию "вьетнамского синдрома" был гораздо сильнее: афганская война в СССР была просто непопулярна, а вьетнамская вызывала в США массовые протесты. "Американское командование даже не рисковало отправлять солдат домой крупными партиями, а старалось делать это незаметно, поскольку "вьетнамцев", в отличие от "афганцев", не встречали на границе с цветами". Но и "встреченные цветами" очень скоро натыкались на шипы. Их характер, взгляды, ценностные ориентации формировались в экстремальных условиях, они пережили то, с чем не сталкивалось большинство окружающих, и вернулись намного взрослее своих невоевавших сверстников. Они стали "другими", чужими, непонятными, неудобными для общества, которое отгородилось от них циничной бюрократической фразой: "Я вас туда не посылал!". И тогда они стали замыкаться в себе, "уходить в леса" или искать друг друга, сплачиваться в группы, создавать свой собственный мир. А.Ю.Петров. Образование Российско-Американской компании. - М.: Наука, 2000. - 153 с.; тираж 800 экз.; ISBN 5-02-010181-8
Российско-Американская компания, монополия, получившая право на пушной промысел, добычу морского зверя, торговлю им и, фактически, на безраздельное управление всей американской колонией, была создана в 1799 году, уже после смерти Григория Шелихова, в правление Павла I, а первые шаги к ее созданию были сделаны еще за 20 лет до этого, при Екатерине. В советские годы господствовала точка зрения на РАК как на созданную правительством монополию для захвата территории и противодействия иностранным державам. Автор же данной работы рассматривает в первую очередь инициативу "снизу" - деятельность русских купцов, свободных предпринимателей, по форсированному освоению территории, сулившей огромные прибыли. Предметом рассмотрения является частная инициатива, предприимчивость Шелихова, Голикова, жены Шелихова Наталии Алексеевны - подчеркивается, что это один из первых, редчайших случаев активного участия женщины в торговых делах наравне с мужчинами. "Покорение" Шелиховым Америки описано достаточно ярко, отношения его с местным населением и собственными служащими отнюдь не идеализируются - это поведение колонизатора, командира корабля в экстремальных условиях, готового стрелять и в своих, и в чужих, берущего заложников и приручающего их в своих интересах. Но наибольшее внимание уделяется все-таки финансовой стороне вопроса, принципам ведения дела, конкуренции, а также путям давления на правительство через близких двору членов клана Шелиховых, в том числе того самого Резаного, женатого на одной из его дочерей. В итоге РАК получила от правительства не только "привилегии", но и помощь - однако это было уже результатом освоения территории, проведенного не государством, а частным капиталом. В общем, в освоении Америки со всех сторон есть много общего. Цитата: После заключения договора расстановка сил кардинально изменилась. Промедление для Шелиховых могло обернуться серьезными проблемами. Единственный выход - последовать примеру Голикова, что и было сделано 19 июля 1797 года. Был составлен подробный договор, по которому Шелихова добровольно соглашалась на свое "половинное участие со всеми товарами и производствами", оставляя за собой только одно судно "Георгий". Одно из требований Мыльниковых заключалось в слиянии капиталов Голикова и Шелиховых, поэтому Наталия Алексеевна вынуждена была пойти на объединение контор. В последнем же параграфе договора имелось важное указание на то, что вдова могла назначать вместо себя правителя, наделяемого всеми полномочиями. Шелихова предлагала назвать новое образование "Американской Голикова, Шелихова и Мыльникова компанией". Любопытно отметить, что при этом имя И.Л.Голикова оказалось на первом месте. А.Е.Иванов. Студенчество России конца XIX - начала XX века: социально-историческая судьба. - М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 1999. - 414 с.; тираж 1000 экз.; ISBN 5-8243-0025-9
Книга изобилует цифрами и потому может показаться несколько суховатой, но, к счастью, сухость ее умело сдобрена цитатами из мемуаров, а главное, картина, вырисовывающаяся при последовательном чтении, грандиозна - это столь редкая в академических изданиях картина реальной жизни. Достигается такой результат не столько красочными описаниями, сколько четким изложением фактов. В монографии подробно рассматриваются категории потенциальных абитуриентов и их возможности (причем наряду с "классиками" и "реалистами" присутствуют ускользающие обычно из поля зрения семинаристы и питомцы учительских институтов), особенности "женского вопроса". Все это включает не только технику поступления, но и мотивацию продолжения образования и выбора того или иного учебного заведения; численность; социальный, возрастной и национальный состав студенчества; бытовые условия (начиная от бюджета и кончая состоянием здоровья) √ наконец, экзотику (все то же самое, но относительно русских студентов, уехавших за границу, включая стоимость комнаты с печкой в каком-нибудь швейцарском университетском городе). Можно сказать, что в глаза бросается отсутствие самого главного - процесса обучения, отношения к занятиям, к политике, интеллектуальной моде и проч. Но, во-первых, про это пишутся другие книги, а во-вторых, положа руку на сердце - всегда ли знания являются... или, скажем так, являются ли они единственной причиной поступления в высшие учебные заведения? В социальном отношении высшее образование играет роль "лифта" - в конце XIX века в России этот лифт, слава богу, уже появился, работает он и по сей день, и не нужно закрывать глаза на его грубую подлинную природу. А.Е.Иванов называет студенчество рубежа веков маргинальной группой - но и маргинальность сама по себе есть выход из прежнего, не удовлетворявшего тебя состояния. Стремящийся стать студентом стремится к лучшей жизни - пусть не ради будущих заработков, пусть ради принадлежности к "субкультуре". Что же касается мотивации и проблемы доступа к лифту, то напоследок можно сказать, что и "классикам" было не сладко - желавшие поступить в технические, коммерческие или сельскохозяйственные вузы (а ведь то была первая эпоха инженеров!) брали их с боем. "Реалистам" же, желавшим поступить в университет, приходилось не просто сдавать вступительные экзамены, а отчитываться за весь курс гимназии, то есть прежде всего за неведомые латынь и греческий. Отчего, в свою очередь, страдали медицинские факультеты университетов - работа врача для выпускника гимназии часто была все-таки слишком грязной. Меньше же всего студентов было на историко-филологических факультетах - при мысли о продолжении изучения греческого по лицам гимназистов пробегала гримаса отвращения. Все это богатство выбора, однако, существовало только для тех, кому удалось поступить и окончить средние учебные заведения. Подлинные маргиналы, к которым мы, к сожалению, уже не относимся, во все времена сходят с дистанции раньше. Цитата: Чаще всего не могли получить выгодного места и бедствовавшие студенты. Почти неразрешимой задачей для них было найти такой заработок, который бы не отнимал большого количества времени и обеспечивал прожиточный минимум. "Наши товарищи усиленно обивают пороги редакций газет, всевозможных бюро и контор в погоне за заработком, но обыкновенно не находят здесь работы", - писал в 1903 году в редакцию газеты "Киевские вести" студент университета Святого Владимира в Киеве. Нуждающимся студентам трудно было обойти своих "более обеспеченных коллег с хорошими знакомствами", а следовательно, и соответствующими рекомендациями, проживавших в лучших городских кварталах города, прилично одетых. В Москве, по свидетельству П.Иванова, наниматели избегали иметь дело с теми, кто проживал в "студенческом лагере" (Бронные или "Живодерка", Грузины). Особенной неприязнью пользовались обитатели общежития для студентов-бедняков - пресловутой "Ляпинки" и злачных "Гиршей", а также доходных домов на Бронной, являвшихся царством хозяек-квартиросдатчиц, которые жили за счет квартирантов - в основном, студентов. Как правило, последние скрывали компрометировавшее их место жительства. Е.Н.Успенская. Раджпуты: рыцари средневековой Индии. - СПб.: Евразия, 2000. - 384 с., с илл.; тираж 3000 экз.; ISBN 58071-0050-6
Цитата: В традиционной кастовой идеологии считается, что жизнь раждпута - постоянная жертвенность. Они жертвуют своими жизнями как воины, а если оказываются еще и правителями, то тем более обнаруживают, что их жизнь им не принадлежит. Их главной заботой становится печься о благе других людей, чтобы они ни в чем не знали недостатка и не страдали понапрасну. От воинов зависят даже брахманы, не говоря уже о представителях всех остальных каст. В обществе было ясное понимание того, что дающие защиту воины нуждаются в большом уважении - не только личностном, но и в уважении к их занятиям и потребностям. Надо признать, что когда от человека ждут хорошего выполнения своих обязанностей и всячески ему в этом помогают и поддерживают - как же ему не быть хорошим?! Казус: Индивидуальное и уникальное в истории. Выпуск 3 / Под ред. Ю.Л.Бессмертного и М.А.Бойцова. - М.: РГДУ, 2000. - 401 с.; тираж 1000 экз.; ISBN 5-7281-0353-7
Цитата: Я не думаю, что бы удалось найти иной, более значительный смысл истории, ее иное, более существенное означаемое, нежели личность ее создателя - историка (Н.Е.Копосов). P.S. Вторую часть сборника составляют собственно "казусы" - хлеб микроистории. Книги предоставлены магазинами "Летний сад" и Историческая книга "Опри ГПИБ"  поставить закладку
 написать отзыв
|
|
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Если учить историю в школе, в институте - по учебникам - то, как правило, в результате возникает некое представление: в первую очередь - о правителях и войнах, затем - о некоторых реформах и общественных движениях, наконец, в случае добавления энного количества самостоятельно прочитанных книг - о культуре. Чем ближе к вершине пирамиды власти, тем больше информации. Реалии социальной структуры, экономики, управления и судопроизводства относительно страны в целом остаются за кадром. И дело тут не только в идеологических установках или лени и неграмотности, а в сложности и неразработанности этих проблем. На вопрос абитуриента о, скажем, налогообложении в Киевской Руси самый хороший преподаватель ответит: скажите то, что написано в учебнике, этого будет достаточно. Понять же из учебника, что происходило на самом деле, невозможно.
Елена Синявская - один из немногих, если не единственный, современных отечественных историков, занимающийся такой отраслью военной истории, как психология участников войны. У нее уже вышли две книги - "1941-1945. Фронтовое поколение" и "Человек на войне". Данная работа - обобщающая, в ней объединен опыт 
История Русской Америки, Аляски, навсегда утраченной империей в 1867 году, - для нас, пожалуй, только история любви Николая Резанова к "губернаторской дочери Конче", поэма 
Эта книга в рекламе не нуждается, не должна нуждаться, так как по нынешним временам абсолютное большинство читателей научной литературы либо были студентами, либо по тем или иным причинам ими не стали. 
Подробнейший pacсказ об истории, идеологии, быте, верованиях, культуре индийской аристократии - касты воинов. При всей сложности темы книга написана живым и внятным языком и, что уже совершенно неожиданно, с легкой долей иронии - ровно настолько, чтобы читатель не воспринимал предмет исследования как некую "священную корову". Объем представленного материала огромен, а сам материал - крайне занимателен. Есть и иллюстрации, но, к сожалению, в плохом полиграфическом исполнении. Почти без преувеличения можно сказать, что читается как роман.
Очередной выпуск альманаха "Казус", посвященного проблемам микроистории. Костяк этого тома составили материалы конференции "Микро- и макроподходы к изучению прошлого", состоявшейся в 1999 году в Институте всеобщей истории РАН, и ряд статей, написанных специально в качестве комментария к ним. Главный предмет спора - доклады Ю.П.Уварова "Апокатастасис, или Основной инстинкт историка" и Н.Е.Копосова "О невозможности микроистории". Не вдаваясь в подробности, скажу только, что страсти кипят вокруг главного на самом деле вопроса: "Зачем?". Главного для каждого человека, главного остающегося без ответа - и историки, как все прочие смертные, позволяют себе не только не отвечать на этот вопрос, но и закрывать глаза на сам факт его существования. Объяснение и оправдание у всех одно: если сороконожка задумается, с какой ноги ей идти, она не двинется с места. Но историку время от времени все-таки приходится отвечать на этот вопрос - лживо и вслух, искренне и про себя. Попытка прилюдно разобраться в смысле собственного существования всегда таит в себе опасность, хотя бы она и отливалась в форму споров о методологии и предмете исследования. В данном случае, пользуясь сравнением Ю.П.Уварова: хотим ли мы воскресить Петра Ивановича Бобчинского, и почему хотим? Что мы получим в результате, и нужен ли нам такой результат? И возможно ли мыслить, не обобщая, пользуясь языком, любым, который сам по себе есть способ обобщения? Ну и, разумеется - как совместить несовместимое? На сей раз - микроисторию и макро, то есть то, что мы привыкли называть просто "историей".
предыдущая
|
||
|
|
||