Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Новости | Путешествия | Сумерки просвещения | Другие языки | экс-Пресс
/ Вне рубрик / < Вы здесь
Книги у изголовья - 3
Новая русская книга. Критико-библиографический журнал Гуманитарного агентства "Академический проект". ## 1 (1999), 1-3 (2000)

Дата публикации:  5 Декабря 2000

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Никогда не думала, что журнал, состоящий практически только из рецензий и притом русский, да еще и современный, может быть таким захватывающим чтением. Попался он мне случайно: мы с моим другом говорили о Заре Григорьевне Минц, которую я помню в расцвете обаяния и красоты, и он показал мне НРК #2 за 2000 год с заметкой Елены Григорьевой.

Е.Григорьева написала о первом томе "Избранных трудов" З.Г.Минц, который назван "Поэтика Александра Блока". Но прежде всего это рассказ о "зарариуме" - о Заре и ее учениках, написанный с печалью и нежностью, а главное - с непосредственностью чувств. Многие из тех, кто пребывал в этом, по выражению автора рецензии, "саду нашего детства", оказались, как я обнаружила позже, авторами Новой русской книги, четыре номера которой, начиная с первого, вышедшего осенью 1999-го, я теперь с удовольствием перечитываю.

Перечитываю потому, что большинство текстов много глубже, нежели отзыв о той или иной книге. К тому же, почти все они обладают редким по нынешним временам качеством - прозрачностью формы при несомненной содержательности.

В НЛО #44 (об этом томе я надеюсь рассказать отдельно) я нашла лаконично сформулированные А.Агеевым критерии соответствия текста жанру рецензии. Рецензент должен "а) дать хотя бы минимальную информацию о литературном факте; б) явно или "подводно", для себя, соотнести его с другими; в) выразить свое отношение к нему" (НЛО, #44, с.304). И еще одно мудрое замечание того же автора: есть книги, достойные внимания, но недостойные анализа.

С тем, что достойно внимания, но недостойно анализа, я обязана иметь дело только в своей профессиональной сфере - в науке. А листая НРК (именно потому, что я читатель, а не критик), я вольна выбирать - искать мне в рецензии только (а) или же, напротив того, интересоваться (в). Что касается (б) - соотнесения литературного факта с другими - без этого, по-моему, рецензия как жанр невозможна.

В программном тексте, предваряющем первый номер НРК, издатель Игорь Немировский высказал пожелание, чтобы побольше людей узнало о как можно большем количестве хороших книг. Подчеркну - узнало о. Потому что - наконец! - хороших книг "для многих" у нас стало выходить существенно больше, чем может успеть прочесть даже такой "профессиональный читатель", как я. (Ситуация своеобразная, потому что профессиональных книг "для немногих", то есть книг собственно научных, стало в среднем намного меньше - но это особая тема.)

НРК рецензирует belles lettres и pulp fiction, стихи и прозу, Фуко и Эко, Еврипида и Галковского, словари и эссеистику. Кроме рецензий, есть еще анонсы отдельных книг и издательских серий, а также беседы с авторами и издателями и тематические обзоры.

Все это изобилие вызывает нечто похожее на ощущение "невыездного" человека, которого пригласили к "шведскому столу". Приходится напоминать себе, что попытка наесться "от пуза" может плохо обернуться. Так что - понемножку и только попробовать...

Надеюсь, что поклонники изящного тона извинят мне эту аналогию. Она грубовата, но выстрадана - я и в самом деле впервые попала к "шведскому столу" не где-нибудь, а на шведском пароме "Силья Лайн", который знаменит именно своим "корнукопийным" застольем. Что касается книг, то большая часть моей жизни прошла под знаком "добывания" и "выпрашивания" оных. И не антикварных редкостей и даже не самиздата, которого тогда еще не было, а какого-нибудь "Золотого осла" Апулея или "Тома Джонса" Филдинга - их полагалось читать по программе филологического факультета МГУ.

Теперь товаров стало больше, чем денег, а книг больше, чем времени для чтения. Надеюсь, что книг будет еще больше: для сравнения зайдите в любой лондонский "Waterman" - эти "шведские полки" сегодня уже не повредят вашему здоровью. Так что нам остается читать о многих книгах ради того, чтобы выбрать некоторые. Но НРК можно и просто читать ради удовольствия: тексты информативны и, в общем, бесспорно хороши именно как литература - написаны вразумительно и в меру специально.

У меня же есть еще один мотив для медленного чтения НРК - так я осуществляю заочное, но притом приватное знакомство с авторами рецензий. Я и в лицо-то никого из них не знаю - разве что Рейтблата однажды видела, и то - издали. Другой "карасс", да и другое поколение. А раз уж у меня под руками сразу четыре номера НРК, я могу, к примеру, прочитать подряд все рецензии Сергея Завьялова и с радостью обрести в его лице вдумчивого чичероне по изданиям античных авторов.

Отсутствие коллегиальных и личных связей в моем случае - скорее плюс. Ибо позволяет мне читать текст беспредпосылочно и впитывать только его суть - если она там есть. А потом можно (при желании) реконструировать и автора. (Не думала я, что так часто придется вспоминать сказанные мне слова Маэль Исаевны Фейнберг: "Дайте мне текст, и я скажу вам об авторе все". Оказалось, это отнюдь не фигура речи.)

В общем, одни рецензии я читаю, чтобы знать, о чем рецензируемый текст, а другие - ради текста самой рецензии. Точнее, ради мыслей автора рецензии - например, мыслей Елены Рабинович. В ее отзыве о совершенно безразличном мне первом томе "Мифогенной любви каст" про любовь этих самых каст сказано вскользь и с трезвым юмором. А вот про роль национального эпоса в культуре - всерьез и убедительно, а притом еще и просто.

Писать дельно и "в простоте" - это бывает нечасто. Что бы Вам, Лена, не написать учебник "Литература - пропедевтический курс"? Дети (а также студенты), наконец, поняли бы, почему "хоть для истории нашей Курская дуга, может, и поважнее Бородина, для культуры все важнее Бородино" (НРК, #2, 2000, с.38).

На примере рецензий Е.Рабинович на разные книги видно, что никакой труд подлинного профессионала не может быть ниже его достоинства, если он думает о предмете и о читателе, а не о себе любимом.

Любопытно было прочитать, что пишет Михаил Золотоносов о недавнем издании "Дневника" Суворина. Рецензия эта меня огорчила. Огорчила потому, что, по словам Золотоносова, на подлинно научное это издание не тянет - научный аппарат заведомо недостаточен, реалии не откомментированы, указатель мал и небрежно составлен.

А ведь некогда, в молодости, знала я Н.А.Роскину, тогда еще Наташу, работавшую в Литературном наследстве. Однажды она буквально "вошла с мороза" (дальше - в точности по Блоку) в книгохранилище библиотеки, где я тогда работала, и, увидев на моем столе целлулоидного Чипполино, спросила: "Это ваша маскотка?" Я этого слова не знала и спросила, что оно значит - оказалось, амулет, от франц. mascotte. Так мы и познакомились. Что побудило ее - тогда совсем еще молодую женщину - заняться расшифровкой суворинского почерка и отдать этому 25 лет жизни? Какое-никакое издание "Дневника" 1923 года все-таки имелось - ожидала ли она как профессионал неких открытий?..

Я отчего-то думала, что "Дневник" таит в себе не только особое богатство материалов для специалистов, но что он просто интересен как чтение. Роскина отмечала, что Суворин не записывал ничего мелкого, сугубо бытового или же чисто личного. Чисто личного в дневниках и в самом деле немного, то есть немного по сравнению с делами суворинской газеты и театра, - но именно это немногое и делает дневник живым: отчаяние Суворина после самоубийства любимого сына, одиночество, ощущение пустого дома при молодой жене. И только потом я осознала, что в "Дневнике" Суворина я искала вовсе не сведения о самом Суворине, а что-либо, что объяснило бы мне его дружбу с Чеховым. Не нашла.

О публикаторах "Дневника" Золотоносов с явным недоброжелательством пишет, что они получили грант и в меру своей квалификации "воспользовались расшифровкой Н.А.Роскиной". Мне кажется тем не менее, что рано ушедшая от нас Наталия Александровна предпочла бы видеть, что ее невероятный по объему и усилиям труд воплощен - пусть и с огрехами - в книге, а не остался в архивных недрах. А вообще, самым ценным для меня в рецензии Золотоносова оказалась ссылка на материалы о "Дневнике" Суворина в НЛО #15 за 1995 год. В свое время я кое-что там читала, но только ради памяти о Наташе. Теперь же прочла весь блок другими глазами и смогла оценить и усилия архивиста и публикатора С.В.Шумихина, и отличную статью Е.А.Динерштейна о Суворине. Жаль, что в издании "Дневника" ей места не нашлось.

А еще в #2 НРК за 2000 год я нашла неожиданную и в определенном отношении самодостаточную работу: рецензию И.Ободова на изданную в Париже (и не кем-нибудь, а почтенным Сей) книгу-альбом Dessins secrets ("Потаенные рисунки") - это 152 эротических рисунка С.М.Эйзенштейна из коллекции известного кинооператора А.Н.Москвина. Шесть из них в НРК воспроизведены. На мой взгляд, по крайней мере три - просто шедевры, там и эротики-то как художественной задачи нет, зато какова композиция!

Помимо рецензий, НРК печатает еще и интервью - например, в #3 за 2000 год есть интервью с Омри Роненом. В моем читательском сознании он представлен преимущественно ссылками наподобие "как сказал О.Ронен" (указал, сообщил, см. Ронен и ср. он же). Оказывается, у него совершенно феерическая, просто невероятная биография. Нашлась даже пикантная подробность: если перевести на "язык родных осин" обтекаемо-деликатный рассказ Ронена о причинах его ухода из известного славистического журнала, выходившего в Иерусалиме, и последовавшего вскоре переезда из Израиля в США, то выйдет, что это "козни" Д.Сегала, - а для меня Сегал - это Дима, мой самый первый ученик. Тут и мне есть что вспомнить, да уж ладно...

Огорчительные тексты в НРК тоже присутствуют. Ограничусь обсуждением одного из них. О.Кушлина рецензирует книгу Виктора Топорова "Двойное дно. Признания скандалиста" (#1, 1999). Ей не просто не нравится эта книга - ей неприятен автор, с которым она, живя в Петербурге, видимо, вынуждена встречаться лично.

Мне большей частью тоже не нравятся тексты Топорова, а вот тексты Кушлиной - как раз нравятся и даже очень. Знаток поэзии, человек утонченного вкуса и большого жизненного опыта, склонный к горькой иронии. Имея все это за душой, стоит ли расточать в адрес Топорова такую желчь, что текст пестрит словами "литературное хамство", "хамящий критик", "нестерпимое хамство"? Если Топоров, по словам Кушлиной, сделал грубость не просто художественным приемом, но профессией, то рецензенту стоило бы писать о нем скорее в духе Максима Соколова, издевательски-возвышенно. И даже просто возвышенно, что прозвучало бы еще более издевательски. Вспоминается в этой связи рассказ Л.Я.Гинзбург о том, как В.М.Жирмунский, провожая посетившую его сотрудницу, запятнавшую себя неблаговидным поступком, подал ей пальто, но отказался подать руку...


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Ксения Зорина, Шведское ассорти #4 /01.12/
Особенности национального управления в XVII веке; психология солдата; российские бизнесмены открывают Америку; студент как маргинал; теория и практика жертвенности в индийском исполнении; муки историка.
Ксения Зорина, Шведское ассорти #3 /27.11/
Блеск и нищета варваров; повседневная жизнь средневекового города; война и мир с татарами; Китай глазами русского эмигранта; мифы Зимней войны; легенда о Бизерте.
Дмитрий Стахов, Халява, сэр! /22.11/
Шариковский принцип "все поделить" остается верным ориентиром. С верой в доброго "царя", с красным - по примеру нового курского губернатора - бантом, халявщики ждут новой раздачи. Печальная история метаморфоз Клима Чугункина их не исправит.
Ревекка Фрумкина, Размышления о честном слове дворянина /21.11/
Некогда один дворянин сказал известному математику: "Зачем мне доказательство Вашей теоремы? Вы √ дворянин, и я - дворянин, мне достаточно Вашего честного слова". Шутки - шутками, но этот апокриф остается поучительным.
Вадим Белов, Империя тела: идеологические модели сексуальности /17.11/
Культура устанавливает норму, предлагает, описывает, наконец, диктует личности как она должна выглядеть. Культура становится зеркалом, посмотревшись в которое, можно увидеть свой образ, свое социальное "Я".
предыдущая в начало следующая
Ревекка Фрумкина
Ревекка
ФРУМКИНА
frum@rinet.ru

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

Rambler's Top100