Божественный свет озаряет мироздание. Но, прежде чем снизойти на нас грешных, он последовательно отражается в чистых зеркалах или призмах, преломляющих и передающих луч друг другу. Эти зеркала суть семь чинов ангельских, затем - святые и мученики и, наконец, наши пастыри - иерархи Церкви. Отражения луча - это серия эманаций, то есть переходов от высшей и совершенной ступени к ступени низшей и менее совершенной.

Таким видел мир автор трактата "О небесной иерархии"¹, на протяжении многих столетий пленявшего умы религиозных философов и художников средневековья.

Если задуматься, последовательное "нисхождение" идеи свойственно всем областям деятельности человека. Фундаментальные законы науки могут упрощенно излагаться в разделе учебника и даже уместиться в прокрустово ложе научно-популярной статьи. Функциональность и лаконизм архитектуры конструктивистов находят применение в строительстве жилья и низводятся до примитивности "хрущоб". Открытия Малевича и Мондриана эксплуатируются не только в искусстве, но и в индустрии рекламы. Идеи Джона Гальяно и Карла Лагерфельда воплощаются турецкими швейными мастерскими.

Индикатором опрощения идеи является мода на нее. Мода - это массовое предпочтение, отдаваемое какому-либо умонастроению, теории, терминологии, облику или костюму в определенный, иногда достаточно короткий период времени. Причем это предпочтение осознается как норма и, следовательно, нечто обязательное для всех. В качестве нормы мода в полной мере проявляет свой репрессивный характер. Вы рискуете столкнуться, мягко говоря, с непониманием, если не знаете модного имени, термина или появитесь на публике в не соответствующем моде костюме.

Модой становится лишь то, что обслуживает интересы всех. Против нашей воли мода вовлекает нас в свои игры. Она льстит нам. Предлагая суррогаты, уверяет, что мы сопричастны великому. Убеждает, что медное колечко ничем не отличается от золотого.

Представление об иерархическом строении мира заимствовано автором упомянутого выше трактата у гностиков². Божество гностиков также эманирует подчиненных ему богов. И, по мере удаления от Бога, его производные деградируют и опускаются, пока не превратятся в силы зла. Точно также деградирует ставшая модной мысль, открытие, художественное направление на своих низших, массовых уровнях.

И вместе с тем в самом факте снижения идеи нет ничего дурного. Сомнительная репутация слова мода оправдана лишь отчасти. Фундаментальная наука движет науку прикладную. Мода на искусство начала века пробуждает интерес к нему. Можно утверждать, что предпочтение, которое оказывают худым женщинам мужчины, тоже продиктовано модой или, если угодно, эстетическим идеалом нашего времени.

Но самое интересное состоит в том, что моду нельзя "назначить". Как она возникает, почему - не знает никто. Самая шумная рекламная кампания не вызовет интереса и любви к тому, чье время еще не пришло или уже миновало. Следовательно, мода "отлавливает" в сонме носящихся в воздухе идей то, что в данный момент актуально для большинства. И, разумеется, соответствующим образом упрощает, приноравливая к интеллектуальным и финансовым возможностям каждого потенциального потребителя, читателя, слушателя, зрителя.

Мода - это лексика определенного времени. Это объединяющая всех, всем общая и понятная тема беседы. Если вы согласитесь с тем, что можно называть модной школу живописи, медицинский препарат или научную идею, а не только длину юбок и форму воротничков, то на глубинном уровне прослеживается определенная общность генезиса всех проявлений моды. Приходит время, и человечество отдает предпочтение умопостигаемым, рассудочным результатам, во главу угла ставя прогресс. В моду входят точные науки. В искусстве господствует ясность форм и симметрия. Архитектура, мебель и костюм ориентируются на оптимистичный облик физически и нравственно полноценного человека. Но время проходит, и модным становится туманное интуитивное постижение мира. В искусстве преобладают зыбкие асимметричные формы. Костюм подчеркивает хрупкость и нежизнеспособность женщины и женственность и изнеженность мужчины.

Мода - зеркало так называемого "духа времени". И создающий ее художник (ученый, поэт) - всегда философ, улавливающий закономерности этого "духа". Ну, а кто-то изучает рынок и следует его законам. Но согласитесь: для того, чтобы вовремя почувствовать "ветер перемен", тоже нужен ум и талант. Более того, стилистика времени всегда отчетливо проявляется именно в творчестве второстепенного художника, а не в гениальном высказывании ее создателя.

Искусство костюма, которое называют высокой модой, подчинено тем же законам. Его высшие проявления предназначены идеальному зрителю, способному оценить как совершенство формы, так и культурный контекст произведения. В то же время индустрия готового платья должна быть ориентирована на удовлетворение вкуса публики такой, какая она есть. Той публики, которая "стоит с кошельком за дверью". Для первой категории зрителей удачные, попавшие в десятку предложения высокой моды несут интеллектуальную радость узнавания того, что они и "раньше как бы знали". Вторая категория составляет большинство. Она предпочитает иметь дело с более понятными версиями, воспринимая их как прямое руководство к действию. Для них коллекции на подиуме не слишком интересны и мало понятны.

В качестве примера "снижения" идей высокой моды, мы можем вспомнить относительно недавний период времени. В конце 80-х годов на гребне волны был так называемый "византийский стиль". Костюмы византийских императоров, вдохновившие наших современников, вы можете представить себе, вспомнив знаменитые равеннские мозаики или облачение православных священников. Император Византии - образ и подобие Божье. И, если в лице государя по земле шествует само божество, ему полагается божественное великолепие. Отсюда золотом сверкающая пышность, в которую облекался абсолютный монарх.

Первые коллекции haute couture, продемонстрировавшие эту тему, поражали своей роскошью и не избегали прямых цитат. Вслед за византийским внимание модельеров привлек сияющий золотом костюм Франции эпохи абсолютизма. Золотое шитье, стразы, пуговицы, каждая из которых представляла собой произведение ювелирного искусства, украшали модели высокой моды. Золотую тему впитали в себя фольклорные и классические коллекции. Как вы посмотрите на маленький жакетик Валентино, сшитый из отдельных лоскутков, каждый из которых расшит золотом и бисером? Обилие золотых и серебряных цепей, блестящих пуговиц, пайеток стало повседневным стилем одежды. В моду вошла вышивка золотом, серебром, стразами, бисером. Но что же в остатке получила улица? "Металлические" пуговицы из пластмассы и хлопчатобумажную сирийскую майку с машинной строчкой люрексом.

У высокого искусства костюма мало общего с формами, в которых тиражируются его идеи. Но два полюса всегда разделены чередой промежуточных ступеней. Следовательно, для человека, смирившегося с диктатом моды, вопрос состоит в том, чтобы в массе предложений органично выбрать свое. В первую очередь это дело вкуса и только во вторую - финансовых возможностей. Все зависит от нас самих. Какую из призм, преломляющих свет, какую ступень низводящей лестницы мы выберем. Можно удовлетвориться самым низким уровнем - уровнем, на котором мода заговаривает нас, как карточный шулер. Можно попытаться проникнуть в суть явления культуры, отзвук которого достигает нас благодаря моде.

Мир иерархичен, в нем нет места равенству. "Не будете же вы утверждать, что равны Спинозе", - заявляет один из персонажей Бальзака. Кто-то более красив, более богат, более умен. Но не следует отчаиваться оттого, что "высший уровень" нам недоступен. Можно радоваться репродукции живописного шедевра, не думая о том, что подлинник находится в частной коллекции. Нет ничего зазорного в том, что умом мы не равны Спинозе. Нет ничего зазорного и в бедности. Платья из коллекций haute couture носят единицы. Каждый из нас занимает свое собственное место в системе мироздания. Стыдно утратить чувство собственного достоинства и суетливо покупаться на обещания сделать нас лучше, красивее, умнее безо всяких усилий с нашей стороны.

Примечания:

¹ Произведение написано от имени Дионисия Ареопагита (по преданию, ученика апостола Павла и первого епископа Афин). В настоящее время датируется второй половиной V века. Автор более известен под именем псевдо-Дионисий Ареопагит.

² Последователи гностицизма, религиозно-философского течения раннего христианства, представляющего собой смесь христианских догматов с греческой идеалистической философией и восточными религиями.