Жизнь общества состоит из снов не в меньшей мере, чем жизнь отдельного человека. Может, и более. С человеком хоть возможна физическая любовь: ненасытное, при лишь кажущемся однообразии, присвоение его телесной данности. Все счастливые культуры счастливы по-разному: они снятся, оборачиваясь набором архетипов. Откуда сама идея разного. Сны о Греции. Сны о Египте.

Все забытые, несчастливые культуры несчастливы одинаково: их "послежизнь" не продлевается сновидениями. Но как я могу отбросить советскую культуру, если она снилась не только мне, но и столь многим далеко за собственными географическими пределами?

Почему британская Pink Floyd - любимая группа советской интеллигенции? Нечего было, уже без Уотерса, приезжать на Байконур (с более чем сомнительным творческим результатом) - они успешно были советской группой и до этого.

Американская фирма Autocar - на самом деле советская, ее реинкарнация в виде Завода имени Лихачева и модели ЗИС-5 длились куда больше, чем ее же американское существование.

Когда в 80-е "Ямаха" сделала ни на что не похожий TDM 850, все знатоки-эксперты дружно выдохнули: советский мотоцикл. То есть, если бы(!) в СССР делали хорошие мотоциклы, то должны были бы делать именно такие. Только СССР уже бездарно кончался. Именно потому, что не умел даже того, что идеологические противники делали за него. Он не только не стал достойной средой обитания - он не мог даже удовлетворить известную мольбу о достойном противнике: "Того, кто меня уничтожит, встречаю приветственным гимном".

Где он, враг мой, равновеликий мне, достойный меня самого? Где враг, возвышающий меня настолько, что мое поражение воспоют в веках?

"Звездные войны" навсегда останутся неубедительной половинкой целого; я же останусь с убеждением (которое постараюсь навязать всем), что создатели этой саги ожидали встречного хода. Мы должны были немедленно ответить фильмом: "ОНИ НАЗЫВАЮТ НАС ИМПЕРИЕЙ". Возникший кинодиалог имел бы не меньшее значение, чем космическая гонка, бывшая для миллиардов людей куда менее реальной, чем широкоэкранный фильм.

И если бы КГБ пожертвовал парой резидентов для выяснения того, что дальше собираются делать Кубрик и Лукас, это имело бы больше смысла, чем подготовка того самого арабского террора, которого мы уже нахлебались до слез.

Профан задал бы вопрос: "У тебя совесть есть???" Сведущий спросит иначе: "Ты уверен, что у тебя нет совести?" За смягченной формой вопроса стоят собственные воспоминания о неприятном открытии: обнаружении в себе совести. Как это - вдруг почувствовать полную невозможность оправдать себя, договориться с самим собой? Сны, дверь из общего бессознательного в индивидуальное - тоже открытие: вдруг обнаруживаешь, насколько ты коллективист, насколько социален.

Вообще, плохая реальность - суррогат сна. Хорошая - когда сон и реальность, переплетаясь, обогащают друг друга.

День Космонавтики - на самом деле праздник из того же ряда, что День Победы. История России такова, что каждый, если не сам воевал, - лично знает тех, кто где-нибудь да воевал.

В известном смысле все мы летали в космос - что, может быть, менее очевидно. Успех пелевинского "Омона Ра" объясняется именно тем, что юношам с воображением снилась Вселенная. Неожиданно большое число ровесников узнало себя и оценило автора, воспевшего галлюцинации, которыми мы пытались очеловечить пропаганду, как умели. Нас, советских до мозга костей людей, уносили в невероятную даль сны и мечты о наивысшем достижении, на которое вдруг "замахнулся" коммунизм. О том единственном выходе за собственные пределы, который страна нам оставляла.

И если когда-нибудь оба эти праздника перестанут быть всенародными, то уж одновременно.

Советская действительность давала две возможности достойного существования. Первая: своего рода невольный "троцкизм" - жить так, как будто революция не кончается никогда. Этот способ порождал леваков ("Venceremos! No pasaran!") и авангардистов. Не исключаю, что такое умонастроение еще вернется. Если Запад по самой своей природе есть перманентная технологическая - а, следовательно, и социальная - революция, то в таких местах, как Россия и Латинская Америка, о ее перманентности, о мобилизационном пафосе социума надо заботиться специально. Или уничтожить англо-саксонский Запад как таковой, чтобы остановить экономическое и социальное время - мечта всех национал-социалистов.

Вторая возможность жизни по-советски - для людей со вкусом, талантом и воспитанием - жить так, как будто революции вообще не было.

Информация, знание, истина - страшная сила. Ты только сделай выбор - и на твоей стороне будет то, о чем ты и не подозреваешь. С.П.Королев был из тех, кто реализовал вторую возможность - он, по существу, воззвал не к духу революции, а к духу Империи. Хотя вряд ли Королев понимал до конца, что его так мощно несет именно то, что до 1917 года толком не успелось оформиться в сознании.

Среди прочего, Империя оставила набросок своей глобальной идеологии в учении Н.Ф.Федорова: именно то захватывающее, соблазнительное и действенное кощунство, которое только и может выделить особую часть христианского мира. Воскресить всех - телесно, физически. И тем завоевать Вселенную - мимоходом, как место всеразмещения воскрешенных (проблему бессмертия тоже полагалось решить мимоходом?). Великолепная мировоззренческая наглость, не хуже чем "...по образу и подобию...", - тут, предвижу, поморщатся иудей и мусульманин и улыбнется буддист. Несомненно христианская - но ересь, основа экспансии, подвижничества и высокомерия. Ученик Федорова Циолковский дальше всех зашел, готовя тот мировоззренческий взрыв, который сорвали война и революция. Остались отдельные вспышки вроде "Аэлиты" А.Толстого.

Некогда в Индию русским Генеральным Штабом был послан один из лучших резидентов всех времен и народов - Николай Рерих. У кого бы еще достало ума и таланта соответствовать такой "легенде"? Он был уникумом, выражавшим последний оставшийся земной вектор имперской экспансии. Имперские сны о Вселенной, навязанные большевикам недорасстрелянными и недопосаженными энтузиастами.

"Предрассудок! Он обломок/ Древней правды. Храм упал,/ А руин его потомок/ Языка не разгадал..." Коммунисты уловили и попытались использовать имперскую интенцию - но не лучше, чем они использовали Рериха.

Знаю за собой рефлекс оппозиционера - когда кого-то вспоминают, сразу беспокоюсь - а кого забыли? Первого сентября, в День знаний, хочется напомнить о начале Второй Мировой. О Первом космонавте в соответствующий день вспомнят и без меня. Поэтому я хочу отметить иной юбилей, - напомнить о событии, случившемся тоже весной, но десятью годами позже.

То был единственный в истории отечественной космонавтики момент, когда имперские сны чуть было не реализовались, эпизод из "Звездных войн" мелькнул - и пропал.

С лунным проектом ничего не получилось, экономика не выдерживала, нефтяные доходы еще не подоспели. Америка (ведя вьетнамскую войну!), заложила такую технологию высадки на Луну, что их первые лунные модули, еще без "лунного джипа", были куда роскошнее нашего варианта. Да еще прямой телерепортаж на весь мир о высадке Армстронга и Олдрина. Даже взорвавшийся на пути "туда" невезучий Аполлон-13 и то умудрились выцарапать обратно на Землю! Пять успешных прогулок по Луне, с покатушками и легкомысленным победительным попрыгиванием, - этому надо было что-то противопоставить!

Понять дальнейшее легко, если вспомнить: в Союзе технологические сложности не считались основными, да и вообще любые трудности положено было считать преодолимыми. А все достижения советской космонавтики были еще свежи в памяти: триумф Гагарина, женщина в космосе, два корабля одновременно, шаг Леонова из кабины в бездну, полет экипажа из трех человек, три корабля одновременно на орбите! Технологии? Пустяки! - зато нам не надо объяснять никакому Конгрессу, сколько нам нужно денег и зачем. Быть первыми мы были обречены: ведь у диктатора воображение заведомо богаче, чем у обывателя - в данном случае, у представителя "электората" - разумеется, американского.

Демократия не в первый (и не в последний) раз сажала космонавтику на голодный паек. Журнал "National Geographic" еще в 1959 году подробно рассказал о куцей американской космической программе, с фотографиями первого отряда, крохотными "Меркуриями" (американцы не осмелились назвать это "кораблем", говорили: "капсула") и хилыми носителями "Атлас". Там же было черным по белому написано: "Мы готовы к тому, что Советы превзойдут нас в космосе. У них есть носители, достаточные для запуска не одного, а сразу двух человек".

Да, ЦРУ даром свой хлеб не ело, ибо клянчило куски у того же избирателя.

Специалисты знают, что мы до сих пор не исчерпали королевский технологический задел более чем полувековой давности, - вот что значили несчитанные деньги Сталина и Берии. Хрущев, "совпавший" с космонавтикой, раздражал асов отрасли так же, как всех остальных. Диктатор, швыряющий миллиарды, - нормальный диктатор. Но диктатор, добесновавшийся до демократии и популизма? Заставивший фундамент отрасли - "Южмаш" - штамповать кузова мотороллеров "Тула"? Что нам за дело, что в Союзе больше нет приличных штампов? "Товары народного потребления" у него, понимаешь!

"Тоталитарное" происхождение советской космонавтики несомненно и очевидно - хотя корабли делали не те, кто сажает, а те, кого сажают. Сажавшие всегда могли только сажать. И запомните этих "двух человек" из американского комментария - насколько американцы были точны, выяснилось позже.

Выброшенные на Луну американские миллиарды были в космической гонке залихватским overkill - это уже понял Конгресс, урезавший NАSА ассигнования так, что американская космонавтика на много лет просто залегла.

А все наработки советского лунного проекта были отныне брошены на освоение и обживание околоземного пространства. Это было рационально, практично, вообразимо, обещало реальный народнохозяйственный и военно-разведывательный эффект. Запуск первой долговременной орбитальной станции "Салют" был несомненной - не столько технологической, сколько моральной - победой советской космонавтики, апофеозом рационализма в сравнении с американскими фейерверками.

Первый транспортный "Союз", состыковавшись со станцией и полетав с ней некоторое время, расстыковался и сел - это выглядело как разумная осторожность. О том, что это был основной экипаж станции, которому не удалось открыть переходные люки, сообщать ведь было необязательно? Было решено не только послать на станцию дублирующий экипаж, но и развернуть вокруг этого полета беспрецедентную PR-кампанию.

Весна 71 года - это десять лет космической эры и несчастный экипаж "Союза-11".

Изумленный советский телезритель видел не только старт Г.Добровольского, В.Волкова и В.Пацаева. Невиданное дело! - после запуска последовал непривычно подробный рассказ об экипаже, что за люди, как готовились к полету, как живут. Впервые - предполетная пресс-конференция (показанная после взлета, но - лиха беда начало!).

Во всех рекламных сюжетах экипаж был в красивейшей, невообразимой специальной космической форме! О, какие изящные были пилотки! Какие несусветные и таинственные знаки различия! Раз в эту форму одеты и гражданские члены экипажа, и военный командир, то так тому отныне быть и надлежит? Быть может, теперь эту форму будут носить и другие космонавты, - то есть они теперь будут узнаваемы?

Мы настолько сильны, что спадает завеса секретности? Отныне у нас есть не просто командированные летчики и летающие инженеры-проектанты, у нас теперь есть особая каста, орден завоевывающих Вселенную?

Современному человеку трудно объяснить, какие сияющие вершины, невзирая на недавние похороны Королева, Гагарина и Комарова, открывали эти пилоточки, носимые с неуклюжим, смущенным шестидесятническим изяществом в стиле фильма "Три плюс два". Америка потратилась так, что отряд хоть распускай - летать не на чем и не на что. А вот мы - на сэкономленные деньги - установим постоянную вахту на орбите!

И у скольких из нас сны станут реальностью и по улицам наших городов зашагают ребята в пилоточках, наша элита из элит, наши звездолетчики и навигаторы! У нас все так подогнано, что мы взлетаем и садимся - все видели! - без всяких скафандров. Прямо-таки лифт на орбиту, только кнопку нажать. Двадцать восемь весенних дней мечты и триумфа, станция - это нечто постоянное, отныне и навсегда...

Я не забуду этих троих.

Они думали, что готовы сделать свое дело, даже пожертвовать собой. Думали ли они о той странной роли, которую им выпало играть в этих парадных, сказочных костюмчиках? Советское прошлое щедро на моральные двусмысленности, подвиг всегда несомненен, но вот привходящие обстоятельства этого подвига...

Экипаж был подготовлен не лучшим образом. Психологов, у которых были свои соображения по совместимости членов экипажа, не послушали: это же не мнение партийных органов. Сыграла свою роль и неправильная установка: почему-то решили, что кто-то должен постоянно бодрствовать на вахте. В результате один пытался спать, когда остальные рядом с ним работали и переговаривались - в тесном пространстве, где спрятаться и уединиться было невозможно. В итоге - прискорбные и стыдные инциденты внутри экипажа, которые, если и повторятся, то разве что в случае, когда в космос начнут попадать совсем уж случайные люди.

И, наконец, при посадке от неизбежных перегрузок и вибраций открылся стравливающий клапан выходного люка, и воздух от сидящих в ложементах без скафандров людей начал стремительно уходить. Измотанные, невыспавшиеся, уставшие - увы, в том числе и друг от друга, - как было сообразить, что нужно отстегнуть ремни, дотянуться до клапана и заткнуть его пальцем, всего-навсего.

Отстегнуть ремни командир еще успел... Говорили же американцы о "двух человеках" - трех в спускаемом аппарате "Союза" на тот момент можно было разместить, лишь легкомысленно решив, что скафандры не нужны.

Снова похороны, еще три урны в кремлевской стене.

И - как отрезало. О щегольских кителях и пилотках больше никто не вспоминал. Космонавтика снова засекретилась, поскучнела, поредела и перестала быть публичной. Как будто через нашу жизнь прошла некая трещина, лишив последних остатков уверенности в себе. Энтузиазм сменился скучноватым стоицизмом. Фрунтовая лямка исправно тянулась, но служения, "упоения в бою" уже не было никогда.

В свое время Сталин почувствовал, что нужна бюрократическая меритократия, иерархия по заслугам. Но он не понял, что Империя мертва без аристократии. Эту-то быстро явившую себя миру "аристократию", с автомобилями, виллами, поездками в Ниццу и белой парадной формой комдивов и командармов, высокомерную и сибаритскую, быстро создающую новые традиции (чего стоила вспыхнувшая среди элиты мода на усыновления!) - ее диктатор выполол мстительно и зло.

Поглощенный собственной неуклюжестью, наш вождь не понял того, что понимал Гитлер: фюрер и так исключителен, он не обязан быть "истинным арийцем".

Игнатий Лойола был не совсем прав: любые средства оправдывает не цель, а результат. В нашем случае - чему он равен?

Второе издание Империи не состоялось. В последний раз мелькнув призраком элегантной касты покорителей Вселенной, оно окончательно ушло в небытие. Третье - не состоится тем более. Прощай, Империя.

И да пребудет с нами сила. То есть - память, в своей вечной печали не стирающая ничего и не останавливающаяся ни перед чем. Иной силы не знаю.

FUIMUS.