Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Новости | Путешествия | Сумерки просвещения | Другие языки | экс-Пресс
/ Вне рубрик / < Вы здесь
Свобода приходит нагая
Часть первая

Дата публикации:  16 Апреля 2001

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Из курса истории мы знаем, что оказываясь перед необходимостью быстро решить некую насущную задачу, люди, как правило, проявляли изобретательность и совершали прорыв в данной области: приспосабливали палку для сбивания бананов, механизировали ткацкий станок или разрабатывали изящный интерфейс "для чайников". Сейчас перед нашим школьным образованием стоит не столь глобальная, но тоже вполне насущная задача: быстро наладить качественное обучение английскому языку, имея в распоряжении те - весьма ограниченные - кадры учителей, которые еще согласны работать в школе. Очевидно, на сцене должен появиться некий потомок того ленивого английского мальчика, который что-то соединил в ткацком станке, положив начало промышленной революции. Иными словами, если нет возможности адекватно оплачивать труд учителя, желательно хотя бы максимально облегчить его. Что же мы имеем на самом деле?

Два года назад, ультимативно завлекая меня преподавать английский в обмен на поступление, администрация заверила, что теперь у нас полная свобода: планов никто не требует, поскольку считается, что они сковывают склонность учителя к импровизации; урок можно проводить так, как считаете нужным, лишь бы дети знали материал в пределах программы. Даже учебник можно выбирать по своему вкусу. "Главное - что вы знаете язык, а научить сможете", - заверило меня руководство.

Сладкие воспоминания

О школьном учебном процессе я имела одностороннее представление - с точки зрения ученика. Об уроках английского у меня сохранились вполне четкие воспоминания, и мне показалось, что это действительно не очень сложно, если есть учебник. Я помню, что каждый раздел начинался с довольно большого законченного текста, чаще литературного, который мы мусолили недели две, зачитывая и пересказывая до дыр. Некоторые отрывки я до сих пор знаю наизусть, благодаря чему иногда удивляю зарубежных знакомых цитатами из английской классики. Дома и на уроках мы делали огромное количество упражнений. На лексику: вставить слово, заменить выражение словом из текста, перевести с английского, перевести на английский. На грамматику: раскрыть скобки, заполнить пропуски и опять-таки перевести на английский. В результате материал запоминался до автоматизма и в дальнейшем почти не требовал повторения. Уроки, конечно, были суховатыми, но напряженными, домашние задания требовали не столько творчества, сколько сосредоточенности и самоконтроля.

Какими были результаты? Самыми разными. Тот, кто был нацелен на изучение языка, получил возможность с первого захода поступить на языковые факультеты или, как я, не заканчивая специального ВУЗа, всю жизнь работать с языком. Первый раз оказавшись за границей, я испытывала некую скованность дня два. Потом накрепко усвоенная лексика всплыла на поверхность, и общение превратилось в настоящее удовольствие.

Были и другие. Несколько лет назад я встретила бывшего одноклассника, мы обменялись телефонами. Как-то раз он позвонил мне и попросил сочинить ему английский вариант визитной карточки. Когда я диктовала ему перевод по телефону, он переспрашивал: "Что ты имеешь в виду под "эс" - это как русская "С" или как знак доллара?" То есть человек вышел из школы с рассудком, не замутненным лишними знаниями, но ведь это был его сознательный выбор, а не вина учителей.

Итак, вспомнив далекие школьные годы, я решила, что, пожалуй, смогу учить по учебникам, которые, по моим понятиям, должны были неизмеримо усовершенствоваться за истекшие 25 лет. И тут-то я в полной мере постигла горький вкус свободы.

Едкие истины

Впрочем, оговорюсь, свобода, как всегда, довольно относительна. Учитель волен выбирать учебник по своему вкусу, но существуют настоятельные рекомендации комитета образования, полное игнорирование которых может быть отмечено в заключении инспекторской проверки.

Зато сами учебники - это действительно воплощение идей свободы для учителя. Он может совершенно свободно импровизировать и проявлять незаурядный артистизм (если есть желание, способности и силы при 6-8 уроках в день); может свободно разрабатывать собственную систему упражнений, свободно привлекать дополнительный материал в виде хоть какого-то минимума литературных текстов. Иными словами, работать в школе нескучно.

Первое мое знакомство с новыми учебниками меня очаровало. Множество забавных и выразительных иллюстраций, продуманные таблицы, кроссворды, игры - словом, авторы стараются перещеголять друг друга в том, что компьютерщики называют "созданием дружественного интерфейса". Облик и структура учебника призваны снять напряжение и сделать учебный процесс легким и приятным. Есть даже серия учебников с многообещающим названием Happy English - "Счастливый английский". Однако искушенный читатель заподозрит, что жизнерадостное содержание этого абзаца обещает мощный критический залп. И не ошибется.

Здесь я позволю себе небольшое отступление.

Действительно, в общественном сознании издавна бытует устойчивый страх перед изучением английского как перед делом крайне болезненным, сродни посещению стоматологического кабинета. Многие люди теряют зубы только из-за непреодолимой боязни идти к врачу, точно так же масса соотечественников даже и не приступает к освоению языка из-за твердого убеждения в том, что это неосуществимо. При этом они обвиняют систему преподавания и ждут появления какого-то чудотворно легкого метода. Но как нельзя вылечить пульпит наложением рук, так невозможно в одно прекрасное утро проснуться полиглотом. И ведь страх этих людей имеет под собой несомненное основание: в самом деле, как сверление зубов, так и зубрежка, без которой никуда не денешься при изучении языка, - это вещи до сих пор неизбежные. Символично, что в английском языке оба эти процесса обозначаются неприятным словом "drill". Наверняка когда-нибудь изобретут метод мгновенной и незаметной замены больного зуба здоровым, а также, видимо, будут безболезненно вживлять в мозги быстрорастворимые чипы с исчерпывающим набором знаний, но - увы! - это дело неопределенного будущего. Пока же выигрывает тот, кто не ждет легкой победы, а настроен на долгую, нудную и кропотливую работу.

Добрые ключники

Тем не менее, многие учебники стараются максимально подсластить пилюлю и представить дело изучения языка процессом легким и игривым. Никто не возражает, когда смешные картинки с многоступенчатыми ракетами используются для объяснения порядка слов или когда вводится какой-нибудь милый сквозной персонаж, вроде Хоббита или любопытного инопланетянина. Проблема в другом: стараясь максимально "осчастливить" ребят, авторы избавляют их даже от минимальных умственных усилий.

В аннотации к одному из учебников красноречиво заявляется, что "книга полностью соответствует своему названию - счастливый, так как ученикам предлагаются только посильные задания, снабженные ключами, что создает возможность самостоятельного изучения языка". Ох уж эти ключи современных учебников! Одни учителя вырывают их изо всех ребячьих книжек, другие задают упражнения только на уроке, свирепо контролируя каждую вороватую ручонку, отгибающую последние страницы с ответами, третьи держат в классе комплект сборников упражнений или разрабатывают свои - как для работы в классе, так и для домашних заданий. Зачастую эти собственные упражнения хуже тех, что приводятся в учебнике, но ими хотя бы можно пользоваться - они без ключей.

Самые "добрые" авторы доходят до того, что печатают ключи на одной странице с упражнениями. Даже наиболее сознательные дети не могут удержаться от того, чтобы не бросить быстрый взгляд на ту половину листа, где даны исчерпывающие ответы на все вопросы, не говоря уже об остальных, чья цель - правильно ответить и забыть.

Можно ли выучить таблицу умножения, не прорешав сотен примеров и задач? А теперь представьте себе, что дабы не травмировать детскую психику, авторы учебников математики напишут тут же в скобочках ответ на каждый пример. Ну, не смог решить, не беда, напиши ответ для учительницы, но в другой раз постарайся решить сам. Такое вот "дружелюбное" отношение к ученику. Осчастливленный оболтус быстро спишет и пойдет гонять монстров на компьютере. Честный ребенок тоже спишет, но потом, гоняя тех же монстров, будет вздыхать и мучиться чувством вины, травмируя свою уязвимую маленькую психику, которую попытались сберечь добрые авторы.

Учителю же, который тем или иным способом обязан сделать так, чтобы дети усвоили таблицу умножения, придется к каждому уроку составлять 8-10 примеров и 2-3 задачи да еще половину этого количества для домашнего задания. Можно, конечно, и так, только вот зачем переводить бумагу на такие учебники?

Многие со мной поспорят, но я готова отстаивать свою позицию: ключи лишают учебник того важного качества, которое англоязычные народы называют широко распространенным словом challenge. Американец может бросить хорошую работу только потому, что он ее полностью освоил и challenge исчез. У нас много писали о том, что точного русского перевода этого слова нет, то есть само понятие такого "вызова" отсутствует в нашем сознании. Правда, лингвист А.Шмелев остроумно заметил, что самым близким эквивалентом этого слова в русском языке является вопрос "слабо?" Когда человек доказывает себе, что ему "не слабо" или что он может ответить на challenge, он начинает увереннее чувствовать себя в этом мире.

Учебники с ключами не предоставляют ему такой возможности.

Когда в детстве я без страховки проходила весь путь от достаточно простых заданий к высшему пилотажу - переводу на английский, я испытывала настоящее спокойное удовлетворение. Учитель был наставником, тренером, который, исправляя ошибки, помогал мне проходить дистанцию самостоятельно, наслаждаясь успехом.

Возможно, идея ключей заключается как раз в облегчении работы учителя: доверяя ученику контроль собственных знаний, учитель освобождается от проверки тетрадей, кропотливого исправления ошибок. Однако, проведя в школе хотя бы день, можно понять, что такое переадресование ответственности нереально и неэффективно. В таком случае административные и городские контрольные работы и тесты тоже должны содержать отпечатанные тут же подсказки.

Игра словами

Большинство зарубежных методистов склоняется к тому, что при изучении языка важнее делать упор на лексику, нежели на грамматику. Даже если вы виртуозно ориентируетесь в джунглях времен и наклонений, бедность лексического запаса не позволит вам продемонстрировать ваши достижения. И наоборот, при богатой лексике вам простят некоторую путаницу во временах или артиклях. Как говорится, поймут и простят. Это, конечно, в том случае, если поймут, поскольку есть определенный порог владения грамматикой, ниже которого вас уже понимать не будут, и все тысячи выученных слов пропадут втуне. То есть баланс должен существовать, но некоторый приоритет лексики при обучении не только допустим, но и желателен.

В этой области современные учебники тоже предоставляют учителю большую свободу. В некоторых пособиях процесс усвоения слов упрощен до предела: список из 60-80 новых лексических единиц приводится в конце каждого раздела, а учитель и ученики вольны делать с этим что угодно. Можно просто заучивать столбики слов, подняв глаза к потолку и шевеля губами. Например, в одной из книг после списка из 82 слов дается - с налетом игривости - именно такая рекомендация: "Посмотрите на слова в течение 5 минут. Сколько слов вы теперь сможете написать? Не забывайте повторять эти слова в течение трех последующих дней. Если вы не будете повторять их в течение трех дней, то можете забыть их. Лучше просматривать их перед тем, как лечь спать. Желаем удачи!"

Мне, однако, всегда казалось, что гораздо эффективнее запоминать слова в процессе их употребления. Но если каждое из слов встретилось в разделе по одному разу, то учителю приходится исхитряться и стимулировать активное запоминание. И тут ему опять-таки предоставлена полная свобода: составлять списки синонимов и антонимов; выписывать из английских толковых словарей дефиниции; составлять упражнения с пропусками и заменами; и, наконец, придумывать предложения для перевода с английского и на английский. Вспоминая собственные школьные учебники, где вся эта техническая работа была за учителя проделана, я постоянно восклицаю словами персонажей Аркадия Аверченко: "Ну кому, кому это мешало?"

Работа со словами только кажется процессом вспомогательным. На самом деле она - очень важный элемент постижения иноязычной культуры, даже менталитета. Например, из новых учебников исчезли старые добрые упражнения, закрепляющие представление о таких русских словах, которые переводятся на английский двумя и более словами. Недавно пятиклассники, которым я представляла слово host - хозяин, ошеломили меня вопросом: "А хозяин рабов так же называется?" Я торопливо объяснила, что в этом случае нужно употребить слово master, однако ребята отнеслись к этому беспечно: "Но ведь нас поймут, если мы скажем host?" Пришлось объяснять, что как раз не поймут, а решат, что человек, о котором идет речь, пригласил к себе домой несколько рабов и поит их чаем.

Таких слов множество, и внимательное отношение к ним позволяет почувствовать разницу в мышлении и стиле жизни. Бывает, что, наоборот, одно английское слово переводится на наш великий и могучий несколькими яркими и выразительными сочетаниями. Например, унылое английское brown (коричневый) в разных ситуациях можно перевести так: brown eyes - карие глаза, brown hair - каштановые волосы, brown bread - черный хлеб, и даже brown shoes - желтые ботинки.

В зарубежных учебниках, составленных англоязычными методистами, упоминаний о подобных трудностях нет и не может быть - для этого авторам необходимо в совершенстве знать именно русский язык. Целые блоки таких упражнений существовали в старых учебниках, но теперь учителям предоставлена свобода доносить до детей эти идеи самостоятельно.

Теперь о выборе слов. Иногда кажется, что авторы учебников начитались статей о "продвинутости" нынешнего поколения детей или общались исключительно с вундеркиндами. Недавно, представляя английское слово hypocritical, мне пришлось по-русски растолковывать восьмиклассникам, что такое "лицемерный". Согласна, что уроки английского должны не только обучать языку, но и расширять общий кругозор. Однако желательно было бы сначала дать достаточно большой блок бытовой, повседневной лексики, а уж потом забивать головы словами, изредка встречающимися на страницах журнала Economist.

Недавно на семинаре методист из Оксфорда, анализируя российские учебники, отметила, что узнала из них много нового о собственной стране. Что, спрашивается, в этом плохого? Да в принципе все замечательно, если не считать того, что мы пичкаем ребят фактами, известными не каждому оксфордскому преподавателю, при этом забывая познакомить их с самыми повседневными реалиями британской жизни.

Замечу еще попутно, что современный англичанин или американец виртуозно жонглирует пятью-шестью глаголами, с помощью которых может выразить самые тонкие движения души и самые заумные философские идеи. Например, вместо "возрастать" он скажет "идти вверх", а вместо "ассоциироваться" - что-нибудь наподобие "стоять вместе". Освоить этот стиль во всем блеске практически невозможно, но знакомить с ним необходимо. Отечественные учебники делают это очень робко, хотя в зарубежных встречаются отличные упражнения на эту тему.

Изобилие учебников порождает несметное число тем для обсуждения. О чем и поговорим в следующий раз.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Моя филологическая жизнь /13.04/
Профессор филфака МГУ Валентин Хализев: Представьте себе монолог: "Достоевский позволил себе оскорбительные слова по адресу людей других национальностей. Поэтому у меня нет желания его читать". Как бы Вы отнеслись к человеку, который из высоконравственных побуждений отказался бы читать "Братьев Карамазовых"? (отзывы)
Владимир Соколенко, Сны одинокого Джедая в День Коcмонавтики /12.04/
Тридцатилетняя годовщина гибели "Союза-11" - первого экипажа, который страна увидела на предполетной пресс-конференции. Второе издание Империи не состоялось.
Максим Кронгауз, Мы говорим на разных языках /20.04/
"Говорить по-русски" значит не только "правильно", но и с удовольствием, а сленг эмоциональнее литературного языка. Не наезжай! Не грузи! Не гони! Наш предок из 70-х не понял бы ничего. Владимир Беликов. Сколько норм в русском языке? Не меньше двух - московская и питерская. Причем толковые словари составляются именно в Питере.
Эрхарт Нойберт, Для всех, но не для всего /10.04/
Революцию 1989 г. в Германии называли "протестантской": вся оппозиция была под защитой церкви. Во время революции тесная связь между церковью и оппозицией продолжала существовать. С появлением новых оппозиционных организаций отделение оппозиции от церкви совершилось.
Олег Шалимов, Отношение ранних Отцов Церкви к проблеме насилия /09.04/
Христиане совершили переворот в отношении к насилию. В учении о Боговоплощении содержалась идея абсолютной ценности человека. Любить врага немыслимо, если его личность не столь же драгоценна, уникальна в глазах Бога, как и личность оскорбленного.
предыдущая в начало следующая
Елена Голубева
Елена
ГОЛУБЕВА

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

Rambler's Top100