Бои - лишь эпизоды, похожие на взрыв ракеты. Умелая организация мобилизует универсальные духовные силы.
генерал А.Е.Снесарев

Идет борьба за умы и души - лишь затем за жизни и территории.
генерал М.Тэйлор

Трагические события показали, что к "первой войне XXI в." (как успели ее окрестить) - борьбе с международным терроризмом - США оказались в принципе не готовы. Это, на первый взгляд, невозможно: ведь США - мощная сверхдержава, где давно и упорно изучаются войны новейшего типа...

Американские специалисты знают, что большинство конфликтов современного мира не являются межгосударственными в их привычной, классической форме. Они отмечают ускоренный рост военной мощи террористических организаций, многообразие их связей с мировой наркомафией и прочими "теневыми" структурами.

Природа и логика этой "военной мощи" весьма любопытна.

Специалисты не раз обращали внимание на "неклассическую" структуру и назначение силовых ведомств США (кроме них, аналогичную структуру имеет разве что Израиль). Во всем мире разведка - ведомство информационное, подчас лишенное даже своего спецназа; силовые акции поручаются собственно вооруженным силам. Напротив, ЦРУ не располагает для самостоятельного ведения боевых действий разве что ядерным оружием. В ЦРУ и Моссад (что давно не секрет) разведка приравнена к войне. Это война - т.н. "холодная" - ведется в мирное время в виде спецопераций. Она не требует официального объявления, но эквивалентна большой войне по целям, задачам и результатам. Сегодняшний терроризм - злая гримаса, кривое зеркальное отражение американской спецвойны, то есть спецоперации против гражданских объектов самих США. О возможных метаморфозах войны-"хамелеона" предупреждали еще классики - сто восемьдесят лет назад, в XIX в., К.Клаузевиц в своей знаменитой монографии "О войне", а в 1923 г. - генерал А.Е.Снесарев в не менее важной статье "Гримасы стратегии".

Почему американскому (да и любому) государственному руководству важно понимать все эти реалии? Как подчеркивают специалисты в журнале "Военная мысль" #1 за 2001 г., "новая война вышла за рамки войны"; современный терроризм - ее наиболее емкое воплощение.

Коварство новейшей войны в том, что своими конкретными проявлениями она отличается от войн недавнего прошлого. Ее новизна не столько в средствах и методах, сколько в совокупности направлений борьбы и многообразия ее технологий, в диалектике взаимосвязей и философии их применения. Это тотальная война по всему спектру цивилизации, во всех ее сферах и формах, оптимальных для указанных сфер. Еще в начале XIX в. классик стратегии К.Клаузевиц назвал войну "хамелеоном" (хотя китайцы опередили его на три тысячелетия).

Новейшая война - "хамелеон" не вдвойне, а в квадрате

Эту непростую истину подчеркивают сам заголовок статьи в "Военной мысли": "Традиционный смысл понятия "война" устарел"; для понимания феномена новейшей войны требуется как минимум переосмысление сложившихся концепций общественного развития. Зауженное понимание природы войны (как и непонимание природы новейшей войны) привело к поражению сверхдержавы СССР без вооруженной борьбы и вообще официальной войны: важнейшие сферы жизненно важных интересов страны, ее безопасности остались без внимания и необходимой защиты.

Специалисты, не потерявшие голову 11 сентября, советуют прежде всего осознать природу новых угроз и новейшей войны. Задолго до нападений на Вашингтон и Нью-Йорк генерал американского спецназа Уэйн Доунинг разъяснил, что новый противник (глобальный террорист) не имеет привычных районов базирования и оперативно-стратегического развертывания. Напротив, боевики растворены в густонаселенных районах. Они высокоманевренны и трудноуловимы. Он мог бы добавить, что новейшие террористы почти копируют американские же установочные (доктринальные) документы в области стратегии, в частности "Глобальное воздействие: перспективы ВВС в XXI в." (1996) и "Белую книгу воздушно-космической интеграции" (2000 г). Шок и растерянность, испытанные США 11 сентября в результате нападения террористов, в точности соответствуют целям воздушно-космического нападения, предусмотренным в первом из указанных документов:

• удары по жизненным центрам противника;

• паралич его управления и снабжения;

• деморализация руководства, войск, населения.

В точном соответствии с тем же документом террористы избрали в качестве целей материальные объекты - пункты управления и важнейшие промышленные объекты (а именно - АЭС) и нематериальные - политическую систему, информационные ресурсы, моральное состояние американского общества. На них они воздействовали по обстановке - открыто и скрытно, прямо и косвенно, уничтожая, выводя их из строя, частично нейтрализуя. Как и предусмотрено американскими доктринальными разработками (среди них "Основная доктрина ВВС США"), террористы вели активную информационную борьбу, искажая/уничтожая информацию в сетях управления противника. Учитывая свои не сопоставимые с США материально-технические возможности, они постарались компенсировать американское военное превосходство теми самыми средствами, что предусмотрены американскими документами для локальных войн и конфликтов - диверсии (в т.ч. с применением оружия массового поражения) в качестве активной пропаганды "словом и делом".

Есть в американских установочных документах и еще один аспект, достойный внимания. Воздушно-космическая доктрина США нацелена на быстрое сокрушение противника ("блицкриг"), т.к. затягивание войны снижает возможности США применять силу и оказывать влияние в иных районах мира. Учтя и это положение (а также исторический опыт), невидимый противник, несомненно, делает свою главную ставку на ту самую "затяжную войну", которую провозгласил президент США.

В начале октября на брифинге для прессы представитель Пентагона адмирал К.Куигли в своем докладе огласил неотложные задачи вооруженных сил США в новой обстановке. Он признал, во-первых, что хотя реальная угроза территории США считалась канувшей в Лету вместе с исчезновением СССР, события 11 сентября опровергли эту точку зрения; во-вторых, что угрозы безопасности США в новейший период по своему характеру "неопределенны" и могут быть в принципе любыми; в-третьих, чтобы действовать за рубежом, Америка должна обеспечить безопасность у себя дома". Последнее положение по своей значимости является первым и главным, но в действиях США такое понимание проблем отсутствует. Это видно из практических рекомендаций в том же докладе адм. Куигли: 1. крепить уверенность союзников США в их способности поддерживать общую безопасность (ценностный элемент S₁), отбивать охоту потенциального союзника угрожать США (целевой элемент S₂), сдерживать потенциального агрессора путем передового развертывания сил и средств (понятийный элемент W), в случае необходимости - нанести поражение любому противнику (практический элемент Р): =S₁+S₂+W+P. При ближайшем рассмотрении в докладе адмирала Куигли заметно коренное противоречие: фиксируется один класс угроз, а меры предлагаются для совсем другого. Кроме того, формула  посередине как бы переламывается: цели-и-ценности стратегии выражены достаточно адекватно, а понятия и технологии предельно заужены и не соответствуют целям-и-ценностям национальной стратегии (неясно, каким образом можно сдержать передовым базированием любого противника: мир велик, а возможности даже у США далеко не беспредельны). В этой обстановке для США нет (и не может быть) ничего важнее, чем реализовать комплекс мер внутренней безопасности, а именно - сделать третью рекомендацию адмирала Куигли первой.

Чтобы сфокусировать все усилия государства - информационные, идеологические, политические, экономические, военные, дипломатические и другие на объекте противоборства, нужно уяснить характер проводящей среды, способствующей росту терроризма и его очевидным успехам. Эту среду образуют четыре группы факторов:

1. Открытость современных западных обществ в условиях глобализации и размывания национальных суверенитетов (зыбкость ценностных приоритетов - элемента S₁); 2. уязвимость государств в условиях неопределенности их геополитических целей (целевого элемента S2); 3. отсутствие целостного понятия о характере эффективных механизмов защиты от последствий двух указанных выше явлений (понятийный элемент W); 4. недопонимание военно-политическим руководством новых реалий войны, а отсюда - отсутствие действенной системы безопасности (практический элемент Р).

В таком случае решающий - духовный - коэффициент стратегии национальной безопасности =S₁+S₂+W+P равен нулю или даже отрицательной величине.

Для столь резкой оценки имеются все основания: они - в концепции новейшей "маневренной войны", разработанной более тридцати лет назад в США и Англии. "Маневренная война" триедина и состоит из "ступеней" конспирации, инсургенции и мобильных войсковых операций. Спецвойна ("необычная" война) органично вписана в концепцию маневренной войны в виде триединства разведки, диверсий и террора. Последний является подсобным средством, в отличие от терроризма, где террор самоценен и является главным средством борьбы.

Из событий 11 сентября видно, что невидимые террористы умело совместили макро- и микромодели современной войны, перейдя к решительной наступательной стадии "мобильного террора" в расширенных масштабах. (В классической инсургенции - это стадия генерального наступления; потому-то и сомнительно, что мы имеем дело с "чистыми" террористами, для которых главное - сам террор.)

Обратимся теперь к американской классике - "трилогии" генерала Максвелла Тэйлора "Ненадежная стратегия", "Небезопасная безопасность", "Ответственность и ответ". Генерал М.Тэйлор (1901-1986) - личность в истории США замечательная. Его 101-я воздушно-десантная дивизия единственная не дрогнула в январе 1945 г. во время катастрофы в Арденнах. М.Тейлор возглавлял сухопутные войска при Эйзенхауэре и в целом вооруженные силы (как председатель Комитета Начальников Штабов) - при Кеннеди. М.Тэйлор - реформатор вооруженных сил и стратегии США, инициатор замены тупиковой ядерной доктрины "массированного возмездия" доктриной "гибкого реагирования". Эта доктрина обеспечивается не чисто военной, а высшей ("многоотраслевой", интегральной) стратегией. В ней важное место заняли небоевые и невоенные формы борьбы в мирное и военное время; была повышена роль сил специального назначения, которая из вспомогательной стала полноценно определяющей (нынешний председатель Комитета Начальников Штабов генерал Шелтон - бывший главнокомандующий американского спецназа).

Во времена М.Тэйлора терроризм еще не приобрел свой нынешний вид и размах, но генерал предвидел его развитие и не советовал уповать на традиционные панацеи. Он предвидел, что мощный ракетно-ядерный щит США может быть умело нейтрализован, обойден с "флангов" и даже с "тыла" - в затяжных локальных войнах пониженной интенсивности (на развивающейся мировой "периферии") либо подрывом стабильности самих развитых стран (изнутри!). Потому для адекватного противодействия многообразным угрозам национальной безопасности М.Тэйлор предлагал две первостепенные и неотложные меры:

1. Преобразование Совета национальной безопасности США, занятого исключительно внешней политикой, в Совет национальной политики (чье внимание будет обращено и на положение внутри страны); 2. формирование во главе вооруженных сил полноценного Генерального штаба европейского образца (в Германии он существовал в мирное время со второй половины XIX в. - то есть со времен Мольтке и Бисмарка, в России - с 1905 г.).

Оба совета генерала М.Тэйлора не выполнены по сей день: внимание высшего государственного руководства к внутренней безопасности США по-прежнему недостаточно и не подкрепляется организационно, Генштаб ("мозг армии") для мирного времени так и не создан. Оба упущения сыграли в предпосылках трагедии самую зловещую роль: вызревание конкретных угроз должным образом, системно, не изучалось и не отслеживалось, а противодействие им не координировалось; ответственный за это высший орган государственного управления ("управлять - это значит предвидеть") и его штаб в США отсутствуют.

Принимаемые США меры антитеррора скорее напоминают воду, переносимую в решете

Обращение к работам генерала. М.Тэйлора позволяет нам согласиться с выводом А.Кокошина (в свое время зам.министра обороны РФ) насчет событий 11 сентября: "имеющиеся в США механизмы неадекватны масштабам проблемы".

Компетентные аналитики опасаются, что поспешные "меры возмездия", усугубив наличные проблемы международной безопасности, добавят к ним новые. Точечные удары по районам базирования предполагаемых террористов не могут быть точными, а масштабные и массированные - адекватными (США уже перешли к ковровым бомбежкам). В том и другом случае страдают, как в США 11 сентября, невинные люди, а само решение больше похоже на тушение пожара бензином. Число врагов США, и без того немалое, несомненно, возрастет, ответные удары по США станут еще более изощренными и жестокими (ударом 11 сентября предел возможного отнюдь не был достигнут).

Здесь важно учесть и другое. Название террористической организации бен Ладена - Аль-Каида (то есть база). Но серьезно ошибаются те, кто ищут эту базу исключительно в афганских горах: в террористической спецвойне "база" ("основание" стратегических операций) находится не в тылу (там лишь запасные опорные пункты), а впереди, на территории атакуемого противника. Так было в доиндустриальный период военной истории (к примеру, в Тридцатилетнюю войну 1618-48 гг., у знаменитого фельдмаршала Валленштайна), так происходит и в постиндустриальную эпоху информационных войн: террористы "питаются местными средствами" (или, как писал древнекитайский военный классик Сунь-цзы, "кормятся за счет противника"), что и показали события сентября с.г.

С другой стороны, политика США и в целом Запада (т.н. глобализация) порождает фактор Б2 - "базу бедности" как источник предпосылок международного терроризма; новейшие бомбардировщики Б-2 тут и бессильны, и бесполезны (не потому ли в Афганистане американцы решили ими не рисковать?)...

О небезопасности чисто военных решений предостерегал генерал М.Тэйлор - в его высшей, интегральной "стратегии-карЕ" экономические, политические, культурно-идеологические и военные средства не могут предпочитаться одно другому. Но администрация Буша-младшего делает ставку на военные средства. Эти средства, по М.Тэйлору, служат в лучшем случае мотором геостратегии, а не ее главным оружием. Квадрат (карЕ) - это может быть и ромб, то есть танковый боевой порядок. Но "танки" американской геостратегии идут в атаку задом наперед. Или, выражаясь языком классической литературы, американское руководство, как Ванька Жуков, "чистит селедку с хвоста" (последствия этого смелого эксперимента известны).

Новая война, по своему характеру - война прежде всего информационная - нацелена в первую очередь на системы управления противника; это война в сфере организации общественной жизни. Ее неотъемлемое качество - длительность развертывания на протяжении так называемого "мирного" времени и "бархатность" ведения. Именно "бархатный" характер информационно-организационной войны позволяет добиться эффекта, предусмотренного в свое время А.Даллесом: "лишь очень немногие догадаются о том, что происходит". Правота А.Даллеса сплошь и рядом подтверждается сегодняшней жизнью: целостного, междисциплинарного, всеохватного осознания сущности новой войны, ее источников, механизма и поражающих факторов все еще нет, поскольку отсутствует комплексная информация о ее ходе (с полной статистикой понесенных потерь). Не обладая указанной информацией, трудно принять адекватные меры противодействия.

Диалектика новейшей войны такова, что главная борьба (по своему характеру преимущественно информационная) идет в сфере управления обществом и государством. Любое оружие наиболее эффективно, если применяется против самых слабых мест противника. Информационное оружие нацелено на те подсистемы "организма" противника, которые содержат потенциал его самоуничтожения. Информационная война так меняет поведение противника, чтобы его подчинить и/или изощренно спровоцировать на самоубийство (как и сама война, растянутое на длительное время). Все традиционные средства и технологии войны лишь обслуживают этот процесс в качестве элементов и подсистем.

Известно (и уже достаточно очевидно), что террористы в принципе действуют методами спецопераций западных вооруженных сил (см. "Военная мысль" #2 за 2001 г.). Каковы основные цели спецопераций в мирное время? Это, прежде всего, создание баз на территории противника, подрыв его экономического потенциала, нарушение структур и захват отдельных отраслей экономики (прежде всего их ключевых звеньев - банков, органов управления, информационных структур) путем инвестиций и создания транснациональных корпораций (ТНК). Более того, в современном мире множатся теневые финансово-идеологические группы (ФИГ; см. Восток. 2000, #3, С.90), которым их сверхприбыли и финансовая мощь позволяют игнорировать границы, суверенитеты и национальные законы. Ясно, что в условиях глобализации эти благоприятные для терроризма условия создаются достаточно просто. Элементарные меры контртеррора должны начинаться с регулирования именно этих сфер оптимальными для них средствами. Без указанных предпосылок самый отлаженный комплекс режимных, охранных, разведывательных и боевых действий антитеррора мало что даст. Прежде всего необходимы: правильные оценки угроз (ценностный элемент S1), скоординированность действий всех органов государства вокруг общей цели (целевой элемент S2), комплекс мероприятий предупреждения терроризма (понятийный элемент W); практические меры (элемент Р) не должны сводиться к устранению последствий терактов или возмездию (такая стратегия если и не пассивна, то лишена инициативы). Иными словами, духовный коэффициент стратегии (=S₁+S₂+W+P) должен быть величиной позитивной, преобразующей пассивную массу материальных средств в действенную силу - "совокупную мощь" (Р.Клайн).

Как показали недавние события, экономическая и военная мощь США в отсутствии коэффициента "" (с его позитивным значением) оказалась практически нулевой. (Переход от пассивной стратегии антитеррора к прямолинейно-активным операциям "возмездия" чреват превращением этой нулевой величины в величину отрицательную - своего рода бумеранг, который, пролетев мимо цели, убивает хозяина). При этом нельзя забывать, что свою относительную техническую слабость терроризм небезуспешно компенсирует дерзко рассчитанным, жестоким иррационализмом (в информационной войне это еще и гарантия неуязвимости).

В борьбе с терроризмом и в войне информационного типа речь идет не о простейшем стандартно-бюрократическом реагировании на сложившуюся обстановку (как это подчас происходит теперь), а об интегральной стратегии безопасности-и-развития - инициативной и перспективной (той самой метастратегии, о которой достаточно подробно писали генерал М.Тэйлор и американский политолог-ветеран разведки Р.Клайн). Только метастратегия позволяет так оптимизировать общественное развитие, что для корней терроризма не останется почвы. Главная гарантия в этой борьбе - фундаментальный, комплексный и творческий подход.

Истинные меры борьбы с терроризмом, разъясняет ветеран российской контрразведки, профессор Академии безопасности генерал С.В.Лекарев, включают следующией минимум элементов:

• бескомпромиссность ("человеческий" элемент С);

• предварительное агентурное проникновение (накопление "энергии" Е - предпосылок последующего успеха);

• заброска спецподразделений для ликвидации баз и лидеров (активные действия силовых структур - элемент М);

• превентивная стратегия в угрожаемом регионе, целенаправленное предотвращение терроризма (элемент S);

• санкции (включая демонстративные) в отношение государств-союзников терроризма (понятийный элемент W);

• оказание практической помощи в подготовке кадров ("технологический" элемент Р).

Тем самым шесть указанных элементов дают (по формуле А.Е.Снесарева-Р.Клайна) совокупную мощь Рр=(С+Е+М)(S+W+P) и ее конкретные воплощения - в любых масштабах. Она создается упомянутой выше комплексной метастратегией - согласованной работой всех сфер общества, всех органов госаппарата (метастратегию, или высшую стратегию, определяют как единую стратегию общественного развития); борьба с терроризмом (тем более его эффективное предотвращение) не может быть частичной и ведомственной.

В условиях современной информационной войны главный ресурс победы и поражения - организационный (то есть качество управления). Объемы информационных потоков, их техническое обеспечение сами по себе ничего не решают, если не суммируются в качестве управления обществом и государством, качестве внутренней и внешней политики.

Это качество зависит от того, какие знания сохраняются и развиваются, какие - скрываются и уничтожаются. Мера хаоса в управлении, экономике и политике измеряется избытком бюрократических и/или рыночных связей. Открытость системы (в т.ч. социально-политической) не только гарантия жизни, но и предпосылка возможной гибели.

Избыточная открытость - уже гарантия самоубийства. В информационной войне редко происходят непосредственные столкновения: угрозу представляют не столько бомбы и ракеты, сколько микробы сибирской язвы или компьютерные вирусы. Ведомственность и бюрократизм, снижая уровень госуправления, исключают качественную действенность антитеррора. Высшая стратегия устраняет весь этот хаос, разумно ограничив открытость защищаемой системы.

Отсюда настоятельная потребность разработки четкой и адекватной внешней и внутренней политики России как интегральной стратегии национальной безопасности-и-развития - метастратегии. Лишь исторически адекватная метастратегия способна поднять качество управления обществом и государством, снизить уровень общественных противоречий - а тем самым радикально уменьшить российскую "мишень" для международного терроризма и прочих серьезных угроз.

Настало время извлечь уроки из печального американского опыта - что полезно и для обобщения своего собственного.