Людмила Вильевна Леонова, бывший архивист и корректор солидного издания "Одесский мартиролог", работает служанкой. Может быть, из этого следует, что тяжелое наследие культа личности Сталина преодолено полностью и окончательно и надобность в преодолевателях отпала. Зарплату, во всяком случае, им платят символическую, а времени на добровольное и бескорыстное исследование архивов КГБ не остается после 12-часового рабочего дня. Зато благополучно выращена дочь, вскормлена, одета, обучение в университете оплачено по полной программе. Что-то приходится выбирать: детей своих живых кормить или права мертвых защищать. Совмещать как-то не получается. Интересно, были ли дети у той героини "Покаяния" Абуладзе, которая все время выкапывала жертву из могилы?

- Мы не думали о том, что в нашем возрасте пенсии не будет хватать даже на квартплату, что дети и внуки не будут обеспечены, - говорит Татьяна Степановна, в прошлом - метролог, а теперь - частная служанка и сиделка.

- Я видел, как вы ухаживали за больным, прикованным к постели. После вашей вахты родственники экономили на обезболивающих: он еще долго был умиротворенным, забывал о своих страданиях безо всяких лекарств. Но бинты, судно, пролежни... Не тяжело психологически?

- Тяжело, но не в этом смысле. Работа благородная, но ведь в нашем возрасте уже хочется покоя, свободы, а ты прикован к людям больным и не можешь обеспечить семью.

- У вас много подопечных?

- Больше, чем я могу осилить. Несмотря на нужность денег, приходится некоторым отказывать.

- Только тяжелобольные?

- Не обязательно. В одной семье я только готовлю и убираю. Да и при больных одним медицинским уходом нельзя ограничиться: приходится и убирать квартиру, и мыть посуду, и готовить. Тяжело скорее физически, но что же делать?

Елине Аркадьевне Савиловой (имена членов этой семьи по их просьбе изменены), бывшему педагогу-музыканту, всего за тридцать. Физически ей, наверное, легче, и она тоже, не мудрствуя лукаво, пошла в сиделки-уборщицы. В социальные работники - так это там называется. Подумать о будущем у Ели была возможность уже в новое время, и она, разобравшись что к чему, решила этот вопрос кардинально: эмигрировала в Израиль. Хотя сама еврейка наполовину и не с той стороны, что надо (еврейство считается по женской линии). Да и муж русский, и дети по всем статьям тоже, выходит, русские. Еля никогда не увлекалась ни сионизмом, ни иудаизмом, и из всех "еврейских" качеств в ней наверняка есть только одно: здоровый прагматизм. Вместе с Елей, мужем и детьми поехали и Елина мама Алла Ивановна, музыковед, и бабушка Татьяна Егоровна, русские вообще до такого колена, что бабушка даже в НКВД служила, с парашютом и рацией в тыл к немцам прыгала. Русские пианистки, в общем, в трех поколениях. Ивановна работает кем угодно, только не музыковедом. Егоровна получает свою очень повышенную пенсию как ветеран войны с фашизмом. Для тех, кто подзабыл историю, напоминаю, что чекисты-НКВДисты воевали именно против фашистов и добавки к пенсии им платят во всех странах антигитлеровской коалиции, а особенно в Израиле. А Еля, несколько лет поприслуживав, сделала небольшую карьеру: работает в том же израильском "собесе" менеджером.

Раиса Васильевна Краева, филолог и дистантный педагог, рассталась с мужем и осталась при трех малых детях. Она тоже еврейка наполовину, а дети ее - на четверть, но зато с той, материнской стороны. В Израиль их возьмут мигом, а пособия на детей там таковы, что мать-одиночка с тремя детьми, не работая, получает выше средней зарплаты. Их средней, а не нашей. Но воспитана Раиса Васильевна по отцу, в традициях украинской культуры, у них в семье всегда, и до революции, говорили по-украински, да не на "суржике", а на литературном полтавском диалекте. Потому уезжать не хочет, а здесь как детей кормить-то? Предыдущие примеры не подходят: если чужих нянчить, то для своих слуг нанимать придется. Тем не менее, выходы есть, и даже без мытья полов. Раиса Васильевна прекрасно знает не только украинский и русский, но и английский, имеет опыт работы с компьютером и Интернетом. А работа в Интернете - надомная, без отрыва от детей. При Раисвасильевных умениях всегда можно устроиться "автором контента". Посмотрите на сетевых досках объявлений по поиску работы - полно вакансий. Это вроде журналистики... Не, журналистика - это то, вы сейчас читаете, такой-то на жизнь не заработаешь, забава одна. "Контент" это... Анекдот есть такой дореволюционный о проститутке для академиков (когда они еще были элитой): "Пенис, - говаривала она, - это тот же член, только мягкий". Дык вот контент - это тот же текст, только рекламный. Но Раиса Васильевна не ищет мягкой жизни, а хочет работать педагогом-внешкольником. Она действительно прекрасный специалист, один из лучших не только в Одессе, но и на всем постсоветском пространстве. И любое из еще сохранившихся после приватизации учреждений этого профиля с радостью возьмет ее на работу на максимальную ставку... в 35$.

И все-таки я верю, что Раиса Васильевна выживет! Психологи говорят, что женщины гораздо быстрее мужчин адаптируются к новой обстановке, приспосабливаются к невзгодам, держат удары судьбы. В один голос говорят - я и женщин, и мужчин-психологов спрашивал.

А Люда Леонова купила квартиру - потрепанную, но в центре, вместо надоевшей хрущобы. "Как я мечтала жить под высокими потолками и у больших окон!" Старая хрущоба сыграла свою роль в наступлении новых времен: она была одним из главных центров диссидентской деятельности в Одессе 70-80-х благодаря родному брату Люды. Он - видный рыночник, либерал и демократ, уже третий срок мотает в парламенте. Далеко идут наши земляки, и как все переплетено в истории, как, простите за выражение, символично. И доплатить-то пришлось относительно немного, в долги, конечно, влезть, но отданы будут, пока здоровье есть: работодателей к Людмиле Вильевне стоит очередь. Все по дому - от сковороды на плите до паутины на потолке, по детям - от соски до английского языка. Не ищите таких слуг в кадровых бюро, их бережно передают из рук в руки по рекомендациям. В Америку уже приглашают бывшие земляки, детей нянчить. Да куда же, если квартира старая-новая еще не обжита?

Сан Ваныч - предприниматель нескольких малых предприятий. Жена у него как раз наоборот, корректор: пашет много, получает мало, но... больше мужа. Не идет бизнес у Сан Ваныча, не покупается наукоемкая продукция. Большие налоги, говорит Сан Ваныч - сам себе и директор, и секретарь, и бухгалтер, и слесарь-сборщик. Конечно, большие: он же их все скрупулезно платит. И с бандитами дел не имеет, никаких "крыш" не признает, долги не скачивает. И они его не трогают: а что с такого взять? Что, нетипичного я выбрал для очерка предпринимателя? Ненормального? Ну да. Мне бы хотелось, чтобы такие, как он, были нормальными. И чтобы доходы у них были нормальными. Наверное, я тоже ненормальный с такими хотениями, да?

Генеральный директор Сан Ваныч, в прошлом кандидат технических наук, конструктор техники для "оборонки" и космоса, морской офицер, спортсмен, прекрасно водит машину и сам ее, старенькую, чинит, к мастерам обращается только в крайних случаях.

- Саня, а ты бы того, как все... Ну, многие - "кастрюля", базар-вокзал, частное такси, в общем. Зарабатывал бы больше, а то ведь... даже на пиве экономишь.

- Не могу, - говорит субъект предпринимательской деятельности. - Если я сегодня кого-то везу, а завтра... глядишь... случайно встречаюсь с ним на деловом рауте. Неудобно. Несолидно. Я бы с таким "бизнесменом" контракта не заключал.

Комплекс слуги. Откуда он вообще взялся? Что, тоже тяжелое наследие комрежима? Нам что, пропаганда это внушала? Что-то я такой не помню.

В XIX веке чуть ли не треть городского населения России ходили в слугах, или в услугах. Служанки и лакеи, кухарки и повара, управляющие и ключники, дворецкие и церемониймейстеры, няни и кормилицы, гувернеры, гувернантки и репетиторы, прачки и белошвейки, консьержки и дворники, истопники и трубочисты, извозчики, сапожники и... фейерверкмастера, наконец. Служили-услужали, получали рекомендации - искали других хозяев или, напротив, жили в одной семье целыми династиями, передавая ремесло детям.

Ирина Геннадьевна Збандут работает уборщицей и няней. Эта фамилия для знатоков истории кино значит многое. В течение нескольких десятилетий фильмы Одесской киностудии были на втором месте по популярности у советских зрителей, опережая даже "Ленфильм" и уступая только столичным - московским. Здесь впервые появился в главных ролях Высоцкий, здесь сняты почти все фильмы Киры Муратовой (изучаемые теперь как классика в киношколах всего мира, в том числе - пресловутого Голливуда), здесь вышли на широкий экран и десятилетиями работали Говорухин, Тодоровский, Юнгвальд-Хилькевич. Здесь снимались и подзабытая классика "Весна на Заречной улице", и "Приключения Электроника", и нестареющий хит "Место встречи изменить нельзя", и... Список мог бы быть очень длинным. Геннадий Пантелеевич Збандут - бессменный директор Одесской киностудии этой эпохи расцвета одесской культуры. Номенклатура ЦК КПСС, в наследство он оставил только доброе имя и ленты, что до сих пор крутят-повторяют по всем русским (украинским, белорусским, казахским и пр.) каналам.

Прошлая революция - Великая Октябрьская - стала концом русского дворянства, нынешняя - Великая Криминальная - интеллигенции. Знаем, знаем, и те, и другие сами виноваты, страну просяпали. Или, наоборот, и те, и другие - невинные жертвы страшных масонов, коммунистов, стихийных сил (нужное подчеркнуть). Сколько версий ни напридумайте, а революция - всегда катастрофа. В 1920-х графья и князья расселись по водительским сиденьям парижских такси. В 1990-х конструкторы космических кораблей, математики и режиссеры встали за прилавки, взяли в руки сумки для шоп-туров, швабры, тряпки и бутылочки с сосками.

Не все, не все, ладно. Только не надо про Корзухиных, да?

Я не ощущаю себя в страдательном залоге. Был до революции педагогом, а теперь пишу себе контент за очень неплохую оплату. Еще и время остается педагогикой и журналистикой заниматься в качестве хобби. Пишу это я контент с чувством глубокого отвращения и ой как завидую профессиональной уже няне Ире Збандут: "Работа у меня счастливая, ведь плохих детей не бывает", - говорит она.

Революция, ты научила нас
Верить в несправедливость добра!

Ну, научила, научила. А жить-то надо. Пойти, что ли, и мне в гувернанты?