Русский Журнал / Вне рубрик / Другие языки
www.russ.ru/ist_sovr/other_lang/20000615_novak.html

Ленин как отчим геополитики
Анджей Новак

Дата публикации:  15 Июня 2000

"Невежество, нищета и смесь туманных понятий в замороченных головах горсточки интеллектуалов - такой была Россия до Ленина и большевиков. Потребовался человек, который при всей любви к России отбросил все ограничения и стал прежде всего гражданином мира. Он соединял в себе невероятно смелое воображение и дисциплину ума, какими никто прежде не обладал не только в России, но и во всей тогдашней Европе. (...) Когда наступил Октябрь, только Ленин и сплотившиеся вокруг него большевики точно знали, чего они хотят и к чему стремятся. Именно поэтому стихийное движение миллионов не превратилось в волну разрушительной неразберихи, хотя очевидно, что где дрова рубят, там щепки летят", - сказал один польский интеллигент в 1968 году.

Смелое воображение и дисциплина ума, четкое осознание обращенных в далекое будущее целей и, прежде всего, поразительное по своим результатам умение соединить российскую и глобальную перспективу - вот точное определение идеи Ленина. Поразительно точное. По крайней мере, когда речь идет о той его идее, которая - после провала коммунистической утопии - выходит сегодня на первое место в происходящей в России переоценке идейного наследия вождя революции. Эту идею можно уложить в один, снова ставший модным, лозунг: геополитика! Именно с ней связана идейная эволюция современной российской компартии, именно ее будущий триумф предсказывают в своих публикациях Геннадий Зюганов, Александр Дугин и десятки их менее талантливых подражателей. При этом они рисуют картину будущего великой мировой державы, центром и колыбелью которой должен стать Кремль. Сторонников этой идеи не пугает ставшее теперь уже известным число жертв, понесенных при попытке воплотить эту идею в полном объеме: эти 80 или 100 миллионов человеческих "щепок", выброшенных в XX веке на "свалку истории". Быть может, стоит дать две небольшие исторические иллюстрации к этой идее и к этой картине будущего. Для одних это будет любопытной деталью, для других - предостережением.

Иллюстрация первая: предсказание Ленина

Начнем с простейшего объяснения. Ленин не был великорусским шовинистом. Россия, после того как ею завладели большевики, стала для него орудием борьбы за реализацию положений идеологии, которую он исповедовал: модифицированного им марксизма. Однако более всего Ленина и его партию характеризовала не приверженность марксистской доктрине, а то, что можно было бы проще всего назвать инстинктом власти, - стремление к максимальной концентрации максимальной власти на максимально большой территории. Свалившееся в руки большевиков наследство в виде огромного российского государства, масштаб геополитических перспектив и возможностей открывали стратегии Ленина чрезвычайно широкое поле действия. Аналогично этому универсальный масштаб избранной им идеологии позволял проводить политику, рассчитанную на окончательную победу в весьма долговременной перспективе. Самым главным было удержать власть. А поскольку базой ее была Россия, то геополитические интересы России стали интересами дела коммунизма.

На главном направлении этих интересов - на западе, в Европе, - лежала Германия. Без взаимодействия с ней сил России было, естественно, недостаточно, чтобы перекроить "весь мир (...) до основанья". Но великая мечта Ленина должна была неизбежно столкнуться с попытками конкурента воплотить свою собственную мечту о мировой империи - мечту, за осуществление которой в конце концов взялся Адольф Гитлер. История воплощения этих двух чудовищных "картинок будущего" и их военной кульминации записана на самых мрачных страницах XX века.

Ленин эту конфронтацию предвидел. Закладывая фундамент советско-германского сотрудничества во время войны с Польшей в 1920 г., он сознавал, что глобальный конфликт временных союзников будет неизбежным. Эта проницательность и понимание раскрыты в необычной, до сих пор нигде не опубликованной записи ленинского высказывания, которую в сентябре 1920 г. сделал швейцарский большевик Жюль Амбер-Дроз. Он находился в Москве на конгрессе III Интернационала (впоследствии был одним из его номинальных руководителей).

Вспомним, каков был исторический контекст, когда произносились эти слова. Большевики только что проиграли свою большую игру за экспорт революции в Европу. Проиграли ее под Варшавой в августе 1920-го. Этот провал имел огромное значение для дальнейшей тактики расширения красной империи. Попытки чуть ли не с ходу завоевать Европу сменились практикой систематической диверсии, нацеленной на то, чтобы с помощью управляемого из Москвы процесса разложения изнутри главных государств "капиталистического окружения" подготовить окончательную, лишь несколько отсроченную победу. Что касается военных действий, то большевистские власти в тот момент стремились уже только ликвидировать последний оплот контрреволюции на собственной территории. Этим оплотом были еще удерживавшие Крымский полуостров отряды генерала Петра Врангеля и созданное при нем правительство Юга России.

Что касается большой политики на европейской арене, то Ленин рассчитывал на одного союзника, заинтересованного - так же, как и большевистская Россия - в развале версальской системы, установленной после Первой Мировой войны державами-победительницами. Этим союзником, естественно, была побежденная Германия. Ленин прекрасно помнил, насколько он сам обязан поддержке германского генерального штаба, который с 1916 г. прокладывал большевикам путь к власти в России, а затем в течение 10 месяцев помогал им удержать эту власть (о размерах материальной и политической помощи, оказанной кайзеровским штабом большевикам, напомнил Ричард Пайпс в недавно изданной, в том числе в русском и польском переводах, книге "Русская революция"). Когда в августе 1920 г. провалился план дойти до Берлина "через труп белой Польши", Ленин немедленно понял, что теперь он может рассчитывать на постоянную помощь Германии в борьбе с возрожденным польским государством. Духовный отец Сталина еще в 1920 году предсказал будущий пакт Риббентропа-Молотова. Однако в своем воображении и амбициях он заходил дальше традиционного российско-германского раздела завоеванных польских земель. Он предвидел столкновение, которое началось 22 июня 1941 года и в конце концов привело Красную Армию в Берлин.

Достоверность приведенной здесь записи (не включенной, естественно, ни в одно издание Собрания сочинений В.И.Ленина), подтверждается опубликованными в последнее время другими выступлениями вождя революции осенью 1920 г., весьма сходными с ней по смыслу. Наряду с этими выступлениями, - из которых, бесспорно, самым важным было закрытое выступление Ленина на IX конференции РКП(б) 22. IX. 1920 года, опубликованное главной дирекцией Российских государственных архивов ("Исторический архив", 1992, #1), - фундаментальное значение для понимания утилитарной роли Германии в великих стратегических планах Ленина имеет его до сих пор не опубликованная переписка с агентом большевиков в Берлине Виктором Коппом (хранится в архиве бывшего Института марксизма-ленинизма в Москве).

Прежде чем предоставить слово Ленину, надо добавить еще кое-что. Цитируемая ниже запись сказанного им, раскрывающая самые тайные мысли и планы вождя большевиков, попала на стол к Юзефу Пилсудскому еще в конце сентября 1920 г., переданная через Второй (разведывательный) отдел Генерального штаба военным атташе польского посольства в Берне майором Зыгмунтом Олдаковским. Польская разведка, спустя менее двух лет после восстановления независимого польского государства, действовала, как швейцарские часы. Оригинал рапорта майора Олдаковского хранится в Институте Юзефа Пилсудского в Нью-Йорке (Документы Генеральной адъютантуры Главного командования Войска Польского, папка 29, л.д. 5239).

В.И.Ленин - Ж.Эмбер-Дрозу (первая половина сентября 1920):

"Я так часто повторял Троцкому, который наконец-то меня понял, что независимая Польша не представляет для нас большой опасности. Польша - это не Россия, и каково бы ни было ее правительство, оно не будет представлять опасности для нашей советской организации. Но мы решительно не можем разрешить, чтобы на юге России сформировалось буржуазное правительство, которое безусловно, станет полюсом притяжения для Украины и Центральной России, - это означало бы потерю столь ценных для нас источников продовольствия. Смертельную опасность для нас представляет Врангель, и его следует уничтожить любой ценой.

Польша - придет время, мы и так завладеем ею, впрочем, планы создания "Великой Польши" льют воду на нашу мельницу, ибо до тех пор, пока Польша будет их лелеять, Германия будет на нашей стороне. Чем сильнее будет Польша, тем больше будет ненавидеть ее Германия, а мы сумеем воспользоваться этой ее неистребимой ненавистью. Против Польши мы всегда сможем объединить весь русский народ и даже заключить союз с Германией, в то время как существование независимой южной России будет вызывать опасность для Советской России, будет постоянным фактором раздора и вечной неуверенности.

Я не питаю особой симпатии к Германии, но мне легче использовать ее, чем кого бы то ни было иного, если задета ее гордость. Как победитель она была нам полезна, ибо разрушила мощь царского режима и заразила коррупцией высшие сферы, ведь вообще в том, что касается коррупции, немцы - большие мастера. Как побежденные, они также нам полезны - полезно их пассивное сопротивление в выполнении мирных условий и их тайные планы, то состояние возбуждения и беспокойства, которые нужны нам для осуществления нашего революционного дела.

Германия всегда будет нам помощником и союзником, ибо горькое чувство поражения вызывает в стране волнения и беспорядки, и немцы надеются, что благодаря этому им удастся разорвать железный обруч, которым их сковал Версальский мир. Они хотят реванша, а мы - революции. Временно наши интересы совпадают. Эти интересы разойдутся, и немцы станут нашими врагами в тот день, когда нам захочется проверить, что именно возникает на пепелище старой Европы - новая германская гегемония или коммунистический союз Европы ".

Иллюстрация вторая: "Валькирия" Эйзенштейна

Время, когда предсказание начало сбываться, наступило после 20-х годов. Шел 1940 год. В Москве как раз завершалось торжественное, как всегда, празднование 7 ноября - очередной годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Десять дней, с 5 по 15 ноября, Сталин не принимал никаких официальных гостей. Но он не бездельничал. 9 ноября он пригласил на свою кунцевскую дачу В.М.Молотова, председателя Совнаркома и наркома иностранных дел, чтобы продиктовать ему необычный, может быть, самый важный во всей его политической карьере документ: инструкции к переговорам с канцлером Третьего Рейха Адольфом Гитлером. На следующий день Молотов отправлялся в первую в своей жизни заграничную поездку - в Берлин. Прошло 14 месяцев чрезвычайно плодотворного для обеих сторон союза, и посланец Сталина должен был в непосредственной беседе с фюрером оценить конкретные возможности дальнейшего сотрудничества.

Пакт Риббентропа-Молотова от 23 августа 1939 г. и дополняющий его содержание договор о дружбе и границе между СССР и Третьим Рейхом от 28 сентября того же года не только окончательно утвердили раздел Польши, но и позволили Сталину спокойно занять Литву, Латвию и Эстонию, а также отрезать от Румынии Бессарабию и Северную Буковину. Гитлер был спокоен за "восточную стену", поэтому смог сконцентрировать свои силы на расправе с Францией и Великобританией и добился господства почти над всей континентальной Центральной и Западной Европой.

Осенью 1940 г., после проигранной в воздухе "битвы за Англию", у Гитлера оставался один недобитый враг - Великобритания (которая опиралась на свою огромную империю, а также пользовалась неофициальной, но вполне реальной помощью Соединенных Штатов). Окончательная расправа с Британской империей и новый передел мира (по крайней мере, его восточного полушария) не могли осуществиться без решения вопроса отношений с Советским Союзом. Сталин тоже знал, что пришла пора принимать решение, на чьей стороне активно выступить в этой войне, на чью сторону склонить чашу окончательной победы.

Как Гитлер, так и Сталин взвешивали возможность смертельной схватки друг против друга и готовились к ней по крайней мере с середины 1940 года. Однако оба самым серьезным образом рассматривали в качестве политической альтернативы укрепление взаимного союза. Эту идею питало общее для них враждебное отношение к системе буржуазной демократии, которую олицетворяли Англия и США. Но прежде всего, за этой идеей стояла геостратегическая концепция так называемого континентального блока, предполагавшая соглашение между основными континентальными державами Евразии. Осью этого блока должен был стать союз Берлина, Рима, Москвы и Токио.

27 сентября 1940 г. Германия, Италия и Япония подписали в Берлине так называемый пакт трех держав, в котором определялись принципы нового раздела мира на сферы влияния. Двери в этот союз оставались для СССР открытыми - в день подписания пакта Молотов получил официальное сообщение о том, что Риббентроп готовит письмо с приглашением на переговоры в Берлин. 22 октября Сталин принял приглашение, пообещав, что Молотов приедет в столицу Третьего Рейха.

Риббентроп, горячий сторонник долгосрочного соглашения с Советским Союзом, сразу же информировал Токио о возможности расширить пакт и предложил следующий раздел восточного полушария: за Японией - Юго-Восточная Азия, за СССР - Индия и Иран, за Германией - Центральная Африка, за Италией - Северная Африка. Начальник разведывательного отдела Главного командования Вермахта (OKW) генерал Альфред Иодль уже с декабря 1939 г. разрабатывал план удара Красной Армии на индийско-афганском или закавказском (иранском) направлении. За десять дней до приезда Молотова в Берлин начальник Генштаба германских сухопутных войск генерал Франц фон Хальдер записал в своем дневнике, что Гитлер надеется на то, что Россия присоединится к антибританскому фронту.

Из найденного в архиве президента РФ и опубликованного впервые в конце 1995 г. документа - записанной Молотовым инструкции Сталина на берлинские переговоры ("Директивы И.В.Сталина В.М.Молотову перед поездкой в Берлин в ноябре 1940" // "Новая и новейшая история", 1995, #4) - мы можем узнать, каким был взгляд советской стороны на перспективу соглашения с Гитлером, которое изменяло судьбы всего мира. Цель визита Молотова состояла не только в том, чтобы выяснить позицию Германии и ее союзников (об этом шла речь в первом из 14 пунктов инструкции), но прежде всего в том, чтобы четко обрисовать масштаб конкретных имперских планов СССР. Главная директива Сталина была записана в пункте 16): "Подготовить первоначальную наметку сферы интересов СССР в Европе, а также в ближней и средней Азии, прощупав возможность соглашения об этом с Г. (а также с И.), но не заключать какого-либо соглашения с Г. и И. на данной стадии переговоров, имея в виду продолжение этих переговоров в Москве, куда должен приехать Риббентроп в ближайшее время".

В пункте втором был конкретизирован масштаб непосредственных аппетитов Сталина: "В переговорах добиваться, чтобы к сфере интересов СССР были отнесены...", - список требований был длинным: от Ирана и Турции до Шпицбергена. Но ключевыми были прежде всего требования, касающиеся фактического согласия Германии на советскую оккупацию Финляндии и раздел Турции (25 ноября 1940 г. в беседе с Георгием Димитровым Сталин поставил вопрос ясно: "Турок прогоним в Азию. Впрочем, что это за Турция? Там живет два миллиона грузин, полтора миллиона армян, миллион курдов и т.д. Турок только 6-7 миллионов"). Сталин требовал также гарантий для советского присутствия в Болгарии, контроля над Румынией и Венгрией, "учета советских интересов" в Иране; проявил интерес к Швеции, Югославии и Греции, а также требовал гарантировать права советской угольной концессии на Шпицбергене и свободный проход для советских судов через Эресунн (Зундский пролив).

Что касается Азии, то Сталин был готов отдать Японии Индонезию и подтвердить ее власть над Маньчжурией, добиваясь лишь почетных условий капитуляции для Китая Чан Кайши (Цзян Цзеши). Однако он хотел точно знать, как японцы представляют себе границы "восточно-азиатского пространства", которое они оговорили для себя в берлинском "пакте трех держав". Вопрос раздела Британской империи хозяин Кремля поставил в зависимость от успешного решения наиболее срочных вопросов - раздела Турции и передачи под советский контроль Болгарии. Он предлагал подписать общую декларацию четырех держав (Третьего Рейха, Японии, СССР и Италии) по этому вопросу и определить в ней "мирные" принципы частичного раздела империи: Великобритания должна немедленно отказаться от Египта, Гибралтара, всех подмандатных территорий и тоже немедленно вернуть бывшие немецкие колонии в Центральной Африке. Сталин колебался в вопросе "освобождения" Индии. Остальные колонии можно было бы временно оставить англичанам - хотя бы ради того, чтобы они не достались США.

12 ноября 1940 г. поезд с Молотовым и его свитой прибыл на берлинский вокзал. Высокого гостя под звуки "Интернационала" (тогда гимна СССР) на перроне встречали Риббентроп, фельдмаршал Кейтель, рейхсфюрер СС Гиммлер. В тот же день начались переговоры - сначала с Риббентропом, а затем с Гитлером. На следующий день они были продолжены по тому же самому сценарию: Риббентроп и Гитлер разворачивали перед советским гостем геостратегические перспективы раздела мира в соответствии с "пактом четырех" (после того, как к оси Берлин-Рим-Токио присоединится Москва), экспансии СССР к Индийскому океану. А Молотов хладнокровно выполнял инструкции Сталина, выясняя прежде всего позиции Германии по вопросу передачи Турции, Болгарии и Финляндии под контроль Сталина. На такие уступки Гитлер не был готов идти. 13 ноября Молотов докладывал Сталину: "Хвастаться нечем. (...) Обе беседы (с Гитлером. -А.Н.) не дали положительных результатов".

Это были переговоры, во время которых - без преувеличения - наш мир был спасен. Вот еще одно доказательство роли Провидения в истории. Если бы Молотов получил от Гитлера одобрение по главным пунктам инструкции своего хозяина, если бы переговоры - завершенные (согласно плану Сталина) Риббентропом в Москве - увенчались повторением пакта от 23 августа предыдущего года, только уже не в европейском, а глобальном масштабе, - тогда судьба Великобритании была бы предрешена, Евразия и Африка были бы поделены между Третьим Рейхом, СССР и Японией. США в лучшем случае остались бы изолированной державой западного полушария. Вторая Мировая война закончилась бы триумфом не Сталина и Рузвельта, а Сталина и Гитлера. После вытеснения "буржуазной демократии" с поля боя, в результате возможного, почти неизбежного конфликта между прежними союзниками, миру была бы предложена малопривлекательная альтернатива: коммунизм или нацизм.

Для нас, поляков, в этой альтернативе вообще не оставалось места. В 14 пунктах Сталина Польша не была забыта. В отдельном 12-м пункте наследник Ленина желал получить подтверждение того, что Гитлер по-прежнему придерживается установленных в августе и сентябре 1939 г. принципов ее окончательного уничтожения. По этому единственному пункту у Молотова на переговорах в Берлине не возникало никаких трудностей. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в ответ на жест вежливости Сталина, которым стала впервые поставленная в СССР опера Вагнера (премьера "Валькирии" в постановке Сергея Эйзенштейна состоялась в Большом театре 21 ноября 1940), немцы выбрали оперу Михаила Глинки "Жизнь за царя", целиком посвященную триумфу российского оружия над "польскими панами" в 1612 году.

"Славься, славься из рода в род, славься, великий наш русский народ. Врагов, посягнувших на край родной, рази беспощадно могучей рукой", - эти слова из заключительного хора оперы Глинки прозвучали в конце 1940 г. в Берлине, как "мементо мори".

Отвергая протянутую, - может быть, слишком жадно и слишком близко к жизненным интересам Третьего Рейха - руку Сталина, Гитлер предопределил свой крах. Но не он один. Оба величайших преступника нашего столетия и всей истории человечества упустили свой великий шанс поделить между собой весь мир. Для "Великого Октября" 1917-го этот шанс был потерян в ноябре 1940-го. Окончательно.

Хотя, может быть, и не для всех. Смелость воображения и дисциплина ума, четкое осознание обращенных в далекое будущее целей, а прежде всего невероятное по своим результатам соединение российской и глобальной перспективы - все это вновь на повестке дня. Достаточно открыть "Основы геополитики" Дугина, "Географию победы" Зюганова, "Реванш истории" Панарина. Эта Москва, их Москва, слезам не верит. Щепки никто считать не будет...