В дни моей юности наука не была таким подслащенным продуктом, как сейчас. Сегодня знакомство детей и подростков с научными знаниями неизменно сочетается с разного рода неуместными шуточками, развлекательными историями, комическими комментариями, рок-музыкой, сексуальными намеками и современным подростковым сленгом. Мне же наука никогда не представлялась чем-то наподобие горькой пилюли, которую невозможно проглотить, если она не обсыпана сахаром. Нет, для меня наука - в особенности физика (поскольку физиком был мой отец) - сама по себе была преисполнена притягательной романтики и удивительных тайн.

Я и сейчас живо вспоминаю, как отец принес с работы несколько плакатов по ядерной физике, разъяснявших таинственную природу атомов и еще более таинственную природу частиц, из которых они состоят. Мне было около восьми лет, когда благодаря этим постерам я впервые узнал слова "электрон", "протон", "нейтрон", "фотон" и был просто заворожен веявшей от них таинственностью. Меня поражал сам факт того, что все вещи вокруг и даже мое собственное тело, оказывается, состояли из этих частиц и, вместе с тем, частицы было невозможно не только увидеть или потрогать, но и до конца понять.

Что могло быть более странным, а значит, обладать большим очарованием для ребенка, чем осознание того, что окружающий его реальный мир состоит из кажущихся совершенно нереальными частичек, напоминающих некие призрачные субстанции, да в добавок обладающие магическими свойствами вроде "длинноволновости" или "заряженности"? Разумеется, в то время я не имел еще ни малейшего понятия о квантовой механике, но уже тогда, благодаря этим плакатам, я проникся ее таинственным духом. И вот что важно: эти плакаты не были слишком уж упрощенными - художник не стал прибегать к распространенному клише и изображать частицы в виде маленьких бильярдных шаров, вращающихся вокруг ядра по идеально круглой орбите. Собственно говоря, главное, что мне удалось впитать в те юные годы, - это сам дух физики, мистический вкус познания глубочайших тайн вселенной. Мне казалось, что я словно столкнулся с тайной лицом к лицу, без всяких посредников, и не в качестве стороннего наблюдателя, а как участник их полной загадок и противоречий жизни.

Я считаю, что в основе любой науки лежит именно это ощущение тайны. Мне кажется, любым настоящим ученым движет именно стремление разгадать поставленную природой загадку. Я имею в виду чувство, подобное ощущению благоговения и таинственности, возникающее у нас, когда мы сталкиваемся с такими трудно осознаваемыми вещами, как безграничность космоса, парадоксальная неизменность скорости света или эфемерность мельчайших частиц материи.

Много ли найдется сегодня людей, способных ощутить нечто подобное? Есть ли у нас телевизионные шоу, помогающие вызвать такие чувства? Что общего у рок-музыки или комиксов (при помощи которых науку пытаются сделать более "удобной" для восприятия) с всепоглощающим ощущением таинственности?

Нужно признаться, даже во времена моей юности учителя старались приоткрывать нам тайны природы постепенно, начиная с наглядных примеров, вроде превращения гусеницы в бабочку или смены фаз луны. Такая неспешность всегда несколько разочаровывала меня. Я хотел услышать нечто странное, поистине загадочное, с головой окунуться в тайну. Используя старое выражение, можно сказать, что это словно бы "наэлектризовывало" меня.

Нынешние слащавые научно-популярные телепрограммы, конечно, только отвратили бы меня от науки, посмотри я их в детстве. Возможно, такое же печальное действие оказывают они и на современных детей, которых, как когда-то меня самого, завораживает тайна мироздания, которые предпочитают черно-белые диаграммы цветным глянцевым пособиям, способным лишь на поверхностное отображение научного феномена, но скрывающие и ретуширующие тайну науки. В детстве меня просто гипнотизировали графики, отражающие результаты физических экспериментов, - эти скрытые от невооруженного глаза взаимоотношения полуабстрактных для меня частиц, превращавшиеся на графиках в визуальный ряд. Задолго до знакомства с основами алгебры я уже нутром чувствовал магию и могущество математических уравнений, описывающих природу сокрытых от человеческого глаза уголков реальности. Именно благодаря этому чувству благоговения я и захотел потом изучать математику. Я не считаю, что детей нужно засаживать за изучение малопонятных графиков, не говоря уже об уравнениях. Но - я настаиваю - им необходимо передать ощущение, что в этих уравнениях и графиках кроются важные истины о мироустройстве. Истины, не постижимые для человеческого воображения никаким другим способом.

Сегодня благоговейное отношение к науке встречается крайне редко. Современное общество, похоже, пропитано глубоким, бессознательным предубеждением против науки. В кино, на телевидении и в художественной литературе ученые представлены бессердечными, лишенными чувства юмора болванами, которые готовы скорее хладнокровно убивать, чем улыбаться; скорее писать заумные формулы, чем влюбляться. И, пожалуй, еще важнее формирующееся в последние годы пренебрежительное отношение к науке как к средству познания мира; обратная сторона такого отношения - поощрение всевозможных так называемых "тайн" (жизнь после смерти, вторжение пришельцев, телекинез, ясновидение, экстрасенсорные способности и т.п.).

Неудивительно, что эта тенденция, присущая как массовой, так и "высокой" культуре, влечет за собой глубокие перемены в общественном восприятии науки. Широкая публика смотрит на науку без чувства благоговения и не склонна видеть в ней средство раскрытия тайн вселенной. Напротив, народ сегодня считает науку чем-то консервативным и прикладным, чем-то погрязшим в паутине скучной логики. Создается впечатление, что общество избавилось, слава богу, от постылых оков и теперь непредвзятое отношение к реальности получило, наконец, доступ к широкой публике посредством всевозможных телепередач, статей и книг об НЛО, экстрасенсах и прочих паранормальных явлениях. Однако, по моему мнению, наибольшая опасность таится не в том, что все большее число детей и взрослых попадает под влияние зачастую совершенно бестолковых теорий о пришельцах и ясновидении, но в том, что вместе с этой информацией они усваивают также имплицитное сообщение о том, что наука скучна, лишена таинственности, консервативна, ограниченна и вообще является негативной силой в обществе. Это сообщение не эксплицируется, но молчаливо подразумевается - возможно, неосознанно. Однако именно это обстоятельство делает его еще более опасным.

У меня нет готовых решений. Я не знаю, как быстро и легко возместить урон, принесенный науке за последние несколько десятилетий. Я даже не понимаю, что послужило причиной такого радикального изменения отношения к рациональному знанию. Пока мне остается лишь с печалью наблюдать за происходящим и беспокоиться за будущее рационального научного подхода, оплакивая утрату благоговейного отношения к подлинной тайне, которым еще совсем недавно имело счастье обладать наше общество.

Science

Сокращенный перевод Ильи Куна