Ну, разумеется, эта статья тоже про интернет, как и многие другие. Иногда мне кажется, что авторам не мешало бы хоть иногда просить извинений у читателей за слишком частое обращение к этому сюжету. Впрочем, в этом однообразии выбора темы нет ничего удивительного. Вокруг все делают вид, что будущее человечества, и каждого лично, зависит от всеобщего и безотлагательного подключения к сети. Пресса переполнена сообщениями о новых сайтах, тусовках on line и других выдумках электронных СМИ. Все это весьма напоминает всплеск лихорадочного возбуждения вокруг персональных компьютеров в 80-е годы!

Лично к вам, однако, весь этот ажиотаж не имеет никакого отношения. Вы по-прежнему плететесь в хвосте технического прогресса, абсолютно не болея душой за мировое будущее. С привычной неуверенностью садитесь вы за клавиатуру служебного компьютера и, путаясь в слабых своих познаниях, с трудом управляетесь с электронной почтой. Сослуживцы наперебой упрекают вас за полную отсталость от жизни.

А вот мир виртуального информационного пространства, не теряя времени даром, уже взрастил собственного супергероя - иначе говоря, фаната и мастера электронного серфинга (прошу прощения, но мне не приходит на ум более уместной метафоры). Как бы то ни было, но скользящий по воображаемым волнам интернета, он поразительно напоминает тех странных существ, которые, вскочив на роликовые доски, с грохотом обгоняют вас на улицах. У него полуотрешенное, бледное лицо подростка, проводящего многие часы за экраном компьютера в надежде встретиться и поболтать в сети с другими супергероями, далекими и незнакомыми, подобно ему, прилипшими к своим мониторам. Лично мне эти обитатели сети не кажутся личностями слишком уж привлекательными, однако они вызывают известный интерес у оптимистически настроенных строителей электронного универсума, как, впрочем, и у жадных до всякой новизны энтузиастов.

Итак, будем же откровенны: всем нам немного не по себе перед лицом грядущих перемен. Нас охватывает сомнение, а порой и острое беспокойство, но трудно сформулировать причину этой тревоги. Мы с недоверием относимся к миру новых технологий и коммуникаций, и сия сторона жизни не вызывает у нас ни малейшей симпатии. Мы хронически опаздываем, то и дело бросаемся догонять уходящий вдаль поезд технического прогресса, с трудом цепляемся за него уже на ходу, - но всякий раз так хочется опоздать, упустить и поглядеть с облегчением ему вслед. Техническая революция, выпавшая на долю всего лишь одного поколения, - это много. Но наше поколение пережило уже несколько технических революций. Интересно, сумеем ли мы наконец предоставить двадцать первый век на попечение тех, кто идет вслед за нами?

Но это лишь пустые мечты, а жизнь берет свое. И если только мы не пожелаем однажды удалиться в пустыню, то сами рано или поздно разделим судьбу обычных пользователей пресловутого интернета. Итак, попробуем вникнуть в то, что происходит, не закрывая глаза ни на наши сомнения, ни на страхи, ибо поняв их природу и сформулировав их суть, мы получим надежду обрести некоторую свободу действий. Что приятного в том, что нас слепо кружит в потоке истории? Однако мы неотделимы от своего времени, и в нашем положении вряд ли можно придумать что-нибудь более уместное, чем попытаться его осмыслить. Начать надо с анализа происходящих в мире (и в самих нас) перемен, взвесить сокрытые в них блага и опасности, научиться ко всему этому приспосабливаться. Я лично не верю в рождение нового человека - эту мечту начала двадцатого века. Более того, никто не может достаточно ясно предвидеть, каким будет мир завтра, особенно в области интеллектуального труда. Новые знания, идеи, суждения выстроятся в сложную комбинацию. Какую? Любые дискуссии на эту тему выглядят абсолютно умозрительными, поскольку никакой научной экспертизы в данной области не существует. Но надо признать, что некоторые новые процессы постепенно начинают формироваться уже и в наши дни, и к ним не мешало бы приглядеться повнимательнее.

Чтение, сочинительство, публикаторское дело - занятия древние и истинно благородные. Вокруг них издавна формировались науки, интеллектуальная жизнь и, в более широком смысле, - культура. Однако в настоящее время все менее четкими становятся их характеристики, контуры, и границы; требуют пересмотра и правила, их регламентирующие.

Пространство письма

Читатель, писатель и издатель часто совмешаются в одном лице. Теоретически же эти фигуры должны различаться своими функциями и статусом в культурной жизни. Писатель, под влиянием своего личного опыта, склонен активно воздействовать на устоявшиеся представления о жизни и на культуру в целом; он их обогащает, иногда - отвергает, но в любом случае предлагает свой особый взгляд на мир. Читатель, напротив, изучая чужой опыт, устремлен к приобретению новых знаний и к углублению своих личных представлений о мире. Задача издателя состоит большей частью в отборе материала. В первую очередь, он проверяет, насколько данный текст вписывается в современную культуру и будет ли он восприниматься читателем (текст должен отвечать запросам публики, соответствовать не только лингвистическим, но и эстетическим, моральным и политическим условностям, принятым в обществе). Помимо этого, издатель оценивает текст с точки зрения его оригинальности, правда, критерии в данном случае сильно варьируются в зависимости от типа издания и от вкусов того или иного издательства. Работа издателя, в этом смысле, напоминает проверку учителем школьных сочинений: баланс между желаемой степенью оригинальности и адекватностью современной культуре должен быть соблюден.

В течение долгого времени подобное распределение ролей между писателем, читателем и издателем являлось единственным механизмом, регулирующим движение идей. Объясняется это тем, что в эпоху Ренессанса произошло размежевание литературы на частную (то есть рукописную и изгнанную в некотором роде из официальной культуры) и публичную, то есть формально признанную и издаваемую. Но благодаря развитию печатного дела литература постепенно преодолела собственный раскол и частичную маргинальность и в конце концов полностью восстановила свои позиции в культуре. Воплотившись в материальный объект - книгу, литература обрела символическое место своего обитания и хранения - библиотеку. Культура жадно поглощала все, что публиковалось. В итоге книга стала одним из ориентиров культурной жизни, а автор - высоким интеллектуальным авторитетом. Библиографические данные книги (имена автора и издателя, название, место и год издания) являются ее паспортом и одновременно инструментом, служащим для ее поиска. Каталоги и библиографические справочники содержат данные по всем опубликованным изданиям с уточнением, при необходимости, серий и коллекций; указываются места хранения редких книг. Таким образом, каждой книге и ее автору, отведено точное место во времени и пространстве, а это означает, что они навсегда занесены в реестры истории культуры.

Между тем, становится все более очевидно, что в виртуальном мире Интернета происходит невиданная доселе метаморфоза, ставящая под угрозу всю предыдущую практику использования пространства. Впрочем, поначалу интернет не производил впечатления чего-то действительно опасного для культуры. Напротив, достижения информатики, казалось бы, весьма способствовали укреплению уже существующей системы.

Культура могла равномерно вбирать, впитывать в себя литературу лишь до определенного исторического момента. Все изменилось во время краткого периода технической революции, сопровождаемого быстрым развитием промышленности и повышением уровня образования - то есть одновременно с теми процессами, которые возвестили о начале современной эпохи. Сколько книг! Еще Де Куинси впадал в панику при виде современных ему библиотек, так как границы человеческой жизни не оставляли надежды прочитать хотя бы десятую их часть. Оскар Уайльд, со своей стороны, сетовал на то, что на каждом шагу ему вдруг стали попадаться чересчур умные люди. Мог ли он тогда себе представить, что именно эти умники, их многочисленные дети и еще более многочисленные внуки устроят в 20-м веке настоящий книжный бум? Причина бума была не столько во всплеске графомании, сколько в росте уровня образования. Надо отдать должное университетам. Из их недр с такой головокружительной быстротой выплескивались научные статьи, труды и исследования, что в конце концов наступила эпоха своего рода информационной инфляции.

Если кому-то сегодня понадобится вникнуть в одну из научных проблем, то для этого ему придется просмотреть не менее нескольких десятков книг; исчерпывающее знание предмета потребует чтения сотни томов. Мы живем (и появление Интернета здесь совершенно не при чем) в эпоху гипертрофированной культуры, изнемогая под грузом написанного. Вот уже несколько веков, как человек не в состоянии прочесть всех нужных ему книг в течение своей жизни. Эпоха специализаций началась в конце 19-го века, и Бергсон считается последним философом, полностью овладевшим научными теориями своего времени. Мы уже далеки от этого. В 20-м веке общую систему знаний вытеснила философия и практика комментария, что само по себе в достаточной степени свидетельствует о переизбытке информации. Неужели развитие культуры таит в себе ее гибель? Каждый письменный текст порождает новые тексты, не давая читателю ни малейшей передышки. Естественно, что у многих возникает желание освободиться от гнета системы. Это, в частности, относится к большинству студентов, перешедших на чтение кратких, пережеванных резюме и дайджестов, издаваемых в виде небольших книжечек. Студентов можно понять: наша эпоха произвела и продолжает производить такое количество книг, что сроки, отведенные на их прочтение, не могут не измениться. Сейчас все чаще и чаще вместо первоисточников используются их сокращенные и упрощенные переложения. Этому не стоит ни радоваться, ни огорчаться - это не более чем факт.

Метаморфозы

Издательский бум порождал проблемы разного характера, в том числе и практические. Много говорилось о трудностях хранения. К тому же, на один только поиск нужной литературы в библиотеке (или библиотеках) уходила масса времени. Поначалу информатика пришла на помощь именно в этой области: компьютеризация библиотечных и архивных каталогов во многом облегчила жизнь читателям и исследователям. Через несколько лет номера журнала Esprit наверняка сделаются доступными в интернете для всех желающих. С избавлением от множества сложностей, связанных с поиском и заказом книг в библиотеке, исследователь вновь может заниматься чтением, сбором информации, блужданием в поисках конкретной идеи, текста, цитаты. Упомянутое "блуждание" составляет, вероятно, самый творческий и любимый всеми этап исследования. Сегодня, однако, мало кто позволяет себе роскошь продлить это удовольствие, так как, предавшись ему, можно отстать по срокам. Представим себе исследователя, вдруг осознавшего, что замешкался или отклонился от заданной темы. Он начинает паниковать и дрожать от мысли, что теряет время. Ведь сколько еще нужно прочитать!

Иной раз случается так, что большие массивы информации, помещенные в сети или на компактных дисках, остаются вне поля зрения специалистов, из-за чего чей-то долгий и упорный труд может оказаться сведенным к нулю. Мне рассказывали, как один студент готовил диссертацию о туринской плащанице и, в частности, проделал колоссальную работу по выявлению новых исторических источников. Но вот однажды ему стало известно, что в "Патрологии" де Миня, выпущенной на компакт-диске, уже была опубликована большая часть из тех материалов, что он собирался представить в своей работе в качестве научного открытия. Я не знаю, выжил ли студент после перенесенного им шока, но эта история действительно имела место.

Информация в сети рассеяна, так сказать, в пространстве: у нее нет, как это бывало раньше, реального местонахождения. Ее невозможно отыскать глазами, как книгу на полке, дотронуться до нее рукой, перевернуть страницу. Заметим, что чтение как таковое превратилось в еще более серьезную проблему, чем поиск нужной информации. Современные технические возможности не обеспечивают, в частности, должного качества экрана, и с него трудно долго читать. Напечатать текст на принтере - тоже не самое лучшее решение проблемы. В результате перед читателем возникает толстая стопка бумаги по пятьдесят строк в двадцать пять слов на странице, и чтение оборачивается для него особого рода кошмаром, заканчивающимся неизменной мигренью.

С момента своего возникновения письменный текст всегда обладал определенным, закрепленным за ним местом в пространстве. Такое положение вещей может быть отчасти сохранено и сейчас с помощью сайтов, посвященных одной конкретной теме. Скажем, специалисты по шестнадцатому веку уже теперь имеют возможность черпать информацию из великолепного сайта университета Пуатье, где с точностью указываются координаты первопечатных экземпляров книг, адреса библиотек, как, впрочем, и данные о самих же историках-медиевистах. При нашей мании к классификации и хранению накопленного наследия богатые возможности информатики пришлись как нельзя кстати. Едва человечество начало задыхаться от избытка общей и справочной информации, как благодаря использованию компьютеров у него открылось что-то вроде второго дыхания.

Таким образом, возникновение интернета и компакт-дисков вовсе не означает полного уничтожения традиционного для письменного текста пространства. Точнее было бы сказать, что они это пространство переобустраивают, используя специальные, им присущие средства классификации. Так, на примере вышеупомянутого сайта университета Пуатье отметим, что с его помощью стало гораздо проще не только определять современное местонахождение древних классических текстов, но и получать доступ к их содержанию.

Деформация

И все же интернет, в качестве новой технологической базы и ультрасовременного способа публикации, дает повод для серьезных опасений. Самым главным является то, что он не гарантирует сохранности текста. Теоретически, разумеется, онлайновый текст не должен подвергаться никаким изменениям. Однако на практике любой читатель имеет возможность подкорректировать чужой электронный текст по своему усмотрению, то есть внести поправку, переставить местами куски, вставить что-то от себя. Попробуйте сами проделать что-нибудь подобное на своем компьютере, и тогда внесенные вами в чужой текст небольшие изменения никому не бросятся в глаза. Короче, если текст, отпечатанный на бумаге, всерьез защищен от чужого вмешательства и, тем более, от невидимых исправлений, то его электронная версия легко может быть подвергнута искажению. Текст на бумаге представляет собой физический объект, занимающий вполне определенное место в пространстве, тогда как его публикация в интернете имеет лишь виртуальную, временную форму. Мне возразят, что файл с текстом тоже может быть зафиксирован в пространстве - на твердом диске, на дискете, на компактном диске. Но я отвечу, что даже в этом случае файл не защищен от всевозможных перемещений и модификаций, от которых легко может пострадать не только его форма, но и его содержание. Следовательно, верить в то, что файл закреплен в пространстве, было бы иллюзией.

На протяжении веков письменная культура отличалась от устной тем, что поддавалась хранению - благодаря долговечности материала, который использовался для записей. Что же происходит теперь, когда я с легкостью вношу изменения в собственную статью о театре, вот уже несколько недель, как опубликованную на одном из интернетовских сайтов? И хотя данная статья никак не принадлежит к числу классических, все же нельзя не признать, что мои никем не замеченные исправления идут ей на пользу (а кому могло прийти в голову снять бумажную копию с первоначального варианта?). Словом, я собственноручно посягаю на незыблемую неприкосновенность письменного текста.

Писателям, привыкшим работать на компьютере, хорошо известно, что уже изданный в сети текст всегда можно подправить, и тогда первоначальная редакция пропадает бесследно, если только она из-за каких-то особых соображений не была заранее записана в нескольких файлах. Выброшенная из текста фраза уже не восстанавливается. А поскольку исправления не оставляют на экране никаких следов (то есть улик) и не видно ни одного перечеркнутого или вписанного слова, то у многих возникает соблазн вносить все новые и новые поправки; и каждая новая версия означает исчезновение предыдущей.

Завершение работы над текстом - момент для многих мучительный. К концу отведенных сроков автор оказывается перед необходимостью оценить написанное и принять решение: публиковать или нет? Если автор решается на публикацию (даже не будучи полностью удовлетворенным своей работой), то его рукопись уходит в редакцию в завершенном и окончательном виде.

Что же касается текста, опубликованного в сети, то это не более чем work in progress, и поэтому сам факт его публикации не является для автора столь же важным и знаменательным событием, как издание его произведения на бумаге.

Мне могут возразить, что далеко не все журналисты способны работать по методу Флобера. Согласен. Но что будет, если, пользуясь случаем, кто-то захочет переписать историю? или закон? Journal officiel уже располагает своей электронной версией. Кроме того, государственные и официальные документы теперь все шире помещаются в министерских сайтах, и граждане знакомятся с их содержанием через интернет так же охотно, как и в печатном варианте. Классические учебники по юридическому праву издаются сейчас на компактных дисках. Но через год или два компакты утратят свое значение, не выдержав конкуренции с интернетом. Можно, конечно, надеяться на то, что все особо важные материалы будут издаваться на бумаге и храниться в каком-нибудь специальном месте, хотя бы в качестве исторических и документальных свидетельств. Но привычка - второй закон, и кому захочется куда-то ехать, чтобы что-то выяснять и выверять? Отныне информацию легко подделать. Вопрос лишь в том, кому и зачем это может понадобиться. В Японии в конце января [2000 г.] электронные пираты проникли в сайты нескольких министерств и подменили часть текстов своими манифестами, один из которых назывался "Правда о Нанкине, самой крупной лжи ХХ-го века". "Терроризм, - скажете вы, - официальные сайты должны лучше охраняться". Но данная проблема меркнет по сравнению с реальной опасностью ревизионизма куда более скрытого, действующего изнутри. Через некоторое время мы все можем очутиться в мире Оруэлла, где историческая правда существует в виде множества версий, и каждая из них меняется в зависимости от текущих обстоятельств.

Электроника превращает письменный текст из материи в род энергии. Подверженный искажениям, перемещениям и копированию, текст ныне лишен своего особого места в пространстве - книги, библиотеки. Он брошен в новую, расплывчатую реальность, одновременно чудесную и пугающую.

Чтение: новые подходы и новые навыки

Итак, условия хранения и распространения электронных текстов ставят перед человечеством новые проблемы. Тоталитарные страны в прошлом уже делали попытки переписывать историю, внося нужные им поправки в исторические труды и учебные курсы, корректируя все издания, вплоть до литературных произведений; повсюду уничтожались нежелательные властям изложения и версии событий, сжигались книги и документальные источники, изымались учебники, ужесточалась цензура. В демократических странах этого удалось избежать - в частности, благодаря тому, что любой историк мог обнародовать свой взгляд на исторические события, даже если он расходился с официальной версией. Просвещенный читатель, со своей стороны, всегда мог сравнить разные точки зрения и составить свое собственное мнение. Обилие печатных трудов и изданий служило хорошей подпиткой для многообразия интерпретаций прошлого, а использование бумаги гарантировало защиту текстов от исправлений и искажений.

В виртуальном мире бумажная основа текста отсутствует, а интернет-издания растут, как грибы после дождя. Оба эти обстоятельства сильно осложняют жизнь просвещенного читателя. Приведу пример из собственной практики. Недавно мне понадобился материал для заметки о тунисском кино, и я отправился в интернет в надежде почерпнуть в нем необходимую информацию. Поисковая программа предложила мне на выбор 200 сайтов, принадлежность и характер которых я не мог идентифицировать заранее, и одно это обстоятельство поставило меня в крайне затруднительное положение. Какие-то из этих сайтов могли оказаться, скажем, правительственными и потому слишком официозными; другие, напротив, могли принадлежать профессиональным ассоциациям, имеющим обыкновение размещать с их помощью скрытую рекламу. Возможно, некоторыми из них распоряжались экстремистские группировки, а какие-то являлись фан-клубами. Казалось бы, выяснить все это можно было бы путем простого сопоставления. Однако изучить 200 сайтов с этой точки зрения за отведенное мне время не представлялось никакой возможности. Не без некоторого внутреннего содрогания я пришел к выводу, что человек не способен обработать то изобилие несистематизированных сведений, которое содержится в интернете. Читатель, будучи человеком честным, наследником энциклопедистов, не стремящийся ни к чему иному, как сохранить независимость и самостоятельность своих суждений, - должен отныне прилагать неимоверные усилия, чтобы добыть себе нужную и объективную информацию.

А к слову сказать, в наше время критический взгляд на вещи особенно необходим. Продвигаясь по виртуальному пространству сети, читатель обязан проявлять куда больше осмотрительности и осторожности, чем того требовалось в относительно ясном и предсказуемом мире печатного текста. Но в какой форме должно выражаться это принципиальное недоверие к интернету? Не пользоваться им вовсе? Или, уповая на интуицию, все же заглядывать на сомнительные сайты никому не известных редакторов?

Многие, впрочем, не собираясь впадать в отчаяние, грезят о том, что рано или поздно неусыпным бдением некоторых специальных организаций в сети будет наведен необходимый порядок. Таким образом, отступая перед невозжностью контролировать информацию лично, мы вскоре захотим прибегнуть к авторитарным приемам, вроде введения цензуры. Скажут: "Необходимо запретить сайты неонацистов!" Это, конечно, верно. Но сначала нужно эти сайты выявить. Между тем, даже в области радио и телевидения довольно часто оказывается совсем непросто (а то и невозможно) доказать вредную общественную направленность той или иной программы или передачи. Ну, а в масштабах интернета подобная задача выглядит совершенно невыполнимой. Интернетовские сайты рождаются и умирают абсолютно бесконтрольно; их названия могут подразумевать все что угодно; их содержание и цели трудно определить с первого взгляда... И потом: им же несть числа! Какая цензура сможет управиться с тысячами сайтов, или с миллионами электронных страниц?

Данная проблема поднималась на мировом саммите в Париже 30 ноября и 1 декабря 1999 г. В ходе дебатов выяснилось, что рассчитывать приходится только на коллективную бдительность. Так называемые hot lines, то есть телефоны и электронные адреса поставщиков Интернета, возможно, будут содействовать выявлению и нейтрализации сайтов экстремистов, педофилов и им подобных. Из мнений, прозвучавших на саммите, можно извлечь уроки и более общего характера. Во-первых, превращение общей Европы в якобы "большую деревню" - образ, условный, но вызывающий неизменное раздражение у среднего европейца, - выглядит не таким уж утрированным с точки зрения коллективной бдительности. Мы воспитаны в городской среде, где роль по поддержанию общественного порядка издавна отводилась полиции, консьержкам, скрытым камерам. Но теперь, видимо, пришло время и всем остальным взять на себя эту заботу. В сельской местности полиция отсутствует, да и по вызову полицейские никогда не приезжают вовремя. Людям приходится самим себя защищать. И хотя эта особенность деревенской жизни справедливо подвергается критике и считается общественным позором, она может, тем не менее, служить моделью в отношении общественного поведения пользователей интернета.

Электронная сеть быстро расширяется, и мы едва ли сумеем противопоставить ей что-нибудь более эффективное, чем другую сеть, столь же динамично растущую, но состоящую из пользователей первой. Бдительность должна быть коллективной. Конечно, требуется еще какое-то руководство, частное или общественное, к чьей помощи можно было бы прибегнуть в особо серьезных случаях. В нынешней ситуации руководство должно быть исключительно частным, так как провайдеры являются пока единственными распорядителями сетей. Что же касается и без того нерасторопных государственных юридических служб, то они пока бессильны перед плохо поддающимся определению и обнаружению новым феноменом, и им еще долгое время предстоит оставаться в роли зрителей.

Еще раз хочется подчеркнуть, что при всей очевидной потребности в некотором руководстве, нужно попытаться избежать централизованного контроля со стороны полиции или государственной службы безопасности. Проявлять бдительность должны сами читатели интернета, и действовать надо сообща. В век современной информации - обширной, быстро меняющейся, рассредоточенной - позиция читателя не может оставаться прежней. Точнее говоря, пользователю интернета, как и раньше, следует воспитывать в себе качества просвещенного читателя (честность, объективность, независимость суждений), но ему необходимо пожертвовать былым индивидуализмом и ощутить себя существом общественным.

Мир без иерархии?

Не правда ли, предыдущие строки напоминают странный и неожиданный призыв к смирению. Не мы ли унаследовали от энциклопедистов убежденность в том, что частное суждение просто обязано быть свободным и независимым? Но дело в том, что в причудливом мире интернета все ориентиры сдвинулись, и мыслящая личность призвана теперь покинуть свое одиночество, чтобы объединиться с другими мыслящими личностями. Во всем этом есть что-то архаическое. "Виртуальная коммуна", коллективная бдительность, - в этих словах слышится что-то древнее, голос тех эпох, когда человек мыслил себя частью родового коллектива.

А интернет уравнивает всех, стирает различия между функциями, уровнями и заслугами. Это равно касается людей, сайтов, текстов. Кто является автором? В реальном мире автором считается тот, чей труд был достаточно высоко оценен редактором и поэтому опубликован. В виртуальном мире автором может стать любой, этого следует всего лишь захотеть. А если виртуальный автор хотя бы в малой степени подвержен нарциссизму (что вообще-то свойственно графоманам), то он получает искомое удовлетворение от статистики посещаемости его сайта. Впрочем, эти цифры не имеют ничего общего ни с тиражами печатных изданий, ни с числом по-настоящему заинтересованных читателей. Мне часто вспоминается небольшое рекламное сообщение, появившееся в Le Monde около трех лет назад: "25000 читателей в интернете!" Речь тогда шла о маловразумительной диссертации, опубликованной в одном из интернетизданий.

Впрочем, для объективности приведу и противоположный пример. Некий всемирно известный профессор кардиологии по причине преклонных лет был вынужден выйти на пенсию. Намереваясь продолжать свою научную деятельность, но не переезжать для этого в США, он учредил свой собственный сайт в интернете. Его имя и авторитет ученого содействовали тому, что одинокий сайт со временем превратился в крупный виртуальный научный центр. Очевидно, что юридически жесткий реальный мир часто бывает беспощаден даже по отношению к людям весьма выдающимся, в то время как мир виртуальный, с характерными для него гибкостью и нерегламентированностью, оказывается той спасительной средой, где часть специалистов получает возможность продолжить свою деятельность.

Красивая история, но она не должна заслонять собой общей проблемы. На сегодняшний день интернет в основном заселяют непризнанные поэты и малоизвестные интеллектуалы. Сеть часто называют "помойкой", и действительно многие сайты разочаровывают и производят впечатление никому не нужных. Я уж не говорю о пресловутых homepages, где вы то и дело натыкаетесь на чьи-то дневниковые записи с фотографиями, сделанными во время каникул: "А за спиной моей кузины виден Монблан..."

Как производить отбор? Вопрос не праздный, поскольку провайдеры готовы снабдить вас автоматическими программами поиска. Их метод заключается в том, чтобы по ключевым словам составить перечень сайтов, более или менее соответствующих теме вашего исследования. Другим важным критерием отбора является статистика посещаемости сайтов. Надо признать, что последний критерий также не лишен основания: в конце концов, интересные сайты, действительно, пользуются популярностью. Однако не стоит забывать, что именно от степени посещаемости зависят рекламные тарифы, каковые являются основным источником дохода большинства владельцев сайтов. И как тут не вспомнить об изготовителях музыкальных дисков, скупающих собственную продукцию с тем, чтобы обеспечить ей первые места в хит-парадах? Логика провайдеров сети всегда была и остается исключительно коммерческой, и потому она часто противоречит интересам пользователей.

Совершенно очевидно, что в виртуальном пространстве отсутствует необходимая организация. Даже если в нем иногда и встречается некое подобие систематизации материала, то принцип этой систематизации, как правило, слишком произволен. Поиск информации в интернете сводится к интуитивному, если не сказать слепому, блужданию с весьма сомнительным шансом на успех.

В классической библиотеке методика поиска сохраняет определенную линейность: просмотр читателем необходимых библиографических указателей и списков должен неизменно завершиться сбором нужной ему информации. В интернете ориентироваться гораздо сложнее. Казалось бы, и здесь исходный принцип поиска заключается в "пролистывании" списков наименований. Однако любое из этих наименований может, в свою очередь, открыть новый список, и так до бесконечности. Библиотечный каталог теоретически исчерпаем, так как он имеет начало и конец (от ╚А╩ до ╚Я╩) и линейную структуру. Интернет же представляет собой мир без начала и конца, гигантскую библиотеку, чья информация систематизирована миллионом различных способов. Кропотливый исследователь может быть уверен, что в каталоге традиционной библиотеки он найдет данные на все хранящиеся в ней книги (подобно тому, как абсцисса обязательно в нужной точке пересечется с ординатой). В виртуальном мире, напротив, все встречи случайны. Конечно, и здесь существуют свои линии поиска, но эти линии ведут себя непредсказуемо: они сходятся, расходятся, переплетаются, обрываются; среди них нет ни главных, ни второстепенных, и в результате в сети весьма легко разминуться с нужной информацией.

В природе имеется аналог миру интернета: это заросли корневищных растений. Классический пример - баньяновая роща. Сложное переплетение корней лишено всякой структуры. Невозможно разобраться, где материнские корни, а где дочерние. Главный корень одного растения одновременно является придаточным корнем другого и т.д.

Баньяновый лес - место тревожное, ибо в нем нет ориентиров. Если продолжить символическое сравнение его с интернетом, то уместно добавить, что этот мир озадачивает современного человека еще и тем, что в нем отсутствует идея центра. А между тем, понятие центра и иерархическое видение мира органичны для нашей культуры. Они лежат в основе нашего восприятия истории (магистральные события, второстепенные события), наших эстетических представлений (иерархия ценностей, известность учителя и безымянность ученика); благодаря им мы ориентируемся в музее, в библиотеке, в книжном магазине. Крупные издатели, выдающиеся коллекции, великие классики втягивают в свои орбиты издателей средней руки, коллекции поскромнее, авторов менее значительных.

Новые веяния накладывают, конечно, свой отпечаток, и старые академические нормы (скажем, иерархия жанров) уже ушли в глубокое прошлое. Но и сейчас культура далека от того, чтобы впасть в бесформенное состояние. Несмотря на отказ от старых традиций, расцвет авангардизма и почитание плюрализма мнений, наша культура по-прежнему интуитивно держится за идею центра и иерархию ценностей, что и сохраняет ее от распада.

Меня, как и многих, пугает доминирующая в интернете анархия. Однако хочется верить, что рано или поздно, следуя логике рынка, анархическая структура сэволюционирует во что-то более упорядоченное. Экономическая история двух последних веков свидетельствует о том, что рассредоточение мелкого бизнеса, как правило, сменяется его концентрацией. В интернете уже намечается тенденция к образованию некоторых центров тяготения и к созданию сетей в сети. Во всяком случае, будущее интернета связано не с разрозненными homepages чьих-то родственников и знакомых, а с развитием крупных коллективных сайтов.

Публикация

Интернет - это не только витрина для размещения рекламы, но и полноценное электронное издательство, публикующее серьезные интеллектуальные статьи. Как всегда, отбор материала является задачей редакторов. Для сетевой аудитории их работа важна и с той точки зрения, что помогает читателю сделать выбор: гриф известного редактора всегда служит хорошей рекомендацией. Отрадно видеть, что редкое поначалу участие профессиональных редакторов в подготовке электронных публикаций постепенно приобретает характер общей практики.

Конечно, оцифровка библиотечных фондов, как средство для преодоления информационного кризиса, была и остается делом, безусловно, полезным. Но теперь в помощи начинают нуждаться и читатели интернета, поскольку им крайне трудно ориентироваться в его бессистемном богатстве. Необходима регулярная и динамичная информация, которую должны предоставлять мобильные и свободные в финансовом отношении структуры - например, соответствующие журналы. Будучи традиционными распространителями идей, журналы обычно знакомят читателей с интеллектуальными новостями и помогают им сориентироваться в различных направлениях современной мысли. Следовательно, проявление пристального внимания к новостям интернета (критика существующих сайтов, изучение тематических зон, выявление и анонсирование любопытных мест в сети и т.д.) было бы лишь естественным продолжением и расширением их исторически сложившейся роли. С другой стороны, журналы смогли бы посодействовать не только контролю, но и некоторой систематизации в сети, так как с их помощью читатели имели бы больше сведений о сайтах, поставляющих гарантировано надежную и интересную информацию.

Мои предложения ни в коей мере не лишают пользователя интернета столь ценной для него независимости суждений; напротив, у него должен появиться инструмент, благодаря которому сия независимость перестанет быть иллюзорной. На мой взгляд, заниматься самообразованием куда рискованней, чем оказаться в положении ученика. Ведь ученик обычно пытается интеллектуально сопротивляться своему учителю, часто даже вопреки влиянию и авторитету последнего. Конечно, любой из журналов окрашен в соответствующие идеологические тона. Однако, заранее уяснив себе это обстоятельство и делая на него поправку, читатель сможет свободно обо всем судить и легко ориентироваться в материале.

Чтение и письмо

В продолжение размышлений о суверенитете читателя нельзя не заметить, что интернет открывает перед ним сказочные возможности для творческого взаимодействия с интересующим его текстом.

Мы ни в коей степени не отказываемся от вышеизложенной критики в адрес современного Интернета и по-прежнему настаиваем на том, что роль вебмастеров и редакторов сети трудно переоценить. Но в то же время нельзя не признать, что отныне читатель может сделаться в некотором смысле и издателем.

Здесь требуется уточнение. Речь идет не о том, что вы устраиваете свой сайт и публикуете в нем стихи кузена или недавно приобретенного через Интернет друга. На мой взгляд, для подобных публикаций нужно отвести соответствующую нишу (интернет-клубы по интересам, форумы и т.д.), позволяющую публиковать то, что невозможно издавать в бумажном варианте. Впрочем, эта идея не нова, и в сети можно встретить исключительно удачные примеры ее воплощения.

Мы же имеем в виду иной сорт публикаций, ярче демонстрирующий способность читателя выступать в роли издателя. Для краткости приведем конкретный пример. В настоящее время преподаватели гуманитарных дисциплин располагают возможностью самостоятельно подготовить пособия к тем курсам лекций, которые они читают. Выбирая на свой вкус и располагая по своему усмотрению необходимые материалы: литературные тексты и комментарии к ним, критические и научные статьи, биографические сведения, списки вопросов, упражнения и проч., - любой преподаватель может составить учебник нужного ему объема и распечатать его на бумаге в сравнительно небольшом количестве экземпляров. Эта маленькая революция, вызывающая зубовный скрежет у издателей учебных пособий, предоставляет преподавателям полную свободу действий в рамках их программ.

Впрочем, подобное перераспределение ролей (читатель отбирает у издателя некоторые из его функций) имеет также и свои сомнительные стороны: кто и как, к примеру, сможет проконтролировать качество учебного пособия, составленного и изданного подобным образом? На самом деле, речь идет о нашем доверии к учителям, и в данном случае нам ничего не остается, как очередной раз подтвердить свое к ним доверие. Приведенный пример лишь в малой степени отражает новую реальность, благодаря которой читатель может по-новому распорядиться имеющейся у него информацией.

Следующим этапом эволюции должны стать электронные книги. Видимо, поначалу эта новинка будет нужна и доступна лишь специалистам узкого круга: скажем, адвокатам. Если, скажем, кому-то захотелось перечитать Бальзака, то нет ничего приятнее, чем взять в руки томик его прозы. А теперь представьте себе пятнадцатикилограммовое юридическое досье, рассортированное по разным папкам. И если удастся превратить всю эту гору бумаги в один компакт-диск весом не более пятисот грамм, одновременно облегчить классификацию и поиск документов, то эта метаморфоза будет граничить с переворотом (дворцовым, разумеется).

Мы пока не задаемся вопросом, с какой быстротой электронные книги начнут внедряться в наш быт или каким способом люди будут их читать - сейчас это никому не известно. Для нас исключительно важен сам факт, что электронные издания во многом расширят полномочия читателя. Например, вместо прежних неразборчивых пометок на полях, он сможет вводить (в виде сносок или непосредственно в текст) свои собственные комментарии, делать ремарки или приводить сравнительные цитаты из других текстов... Эти читательские пометы, разумеется, не должны заменять собой традиционные комментарии и примечания, выполненные специалистами. Но читатель сможет их дополнять, становясь в некотором смысле... соавтором. Почему бы не помечтать о том, что уже в скором будущем читатели начнут обмениваться своими исследованиями, догадками и замечаниями, и это позволит создать общими усилиями более совершенный, полный и точный комментарий к таким изданиям, как, скажем, "Мысли" Паскаля?

Вне всякого сомнения чтение будет становиться все менее и менее пассивным занятием. Эпоха обобществленных, стандартизированных, закрепленных книгами знаний и представлений постепенно отойдет в прошлое. Читатель станет одним из участников создания книги, и тогда не только издатель, но и автор уступит ему часть своих полномочий. Расплывчатыми, нечеткими сделаются различия между статусами автора, более неспособного защитить свой текст от чужого вторжения, и читателя, наделенного способностью дополнять и изменять чужой текст по своему усмотрению.

Такая эволюция представляется мне необратимой. Но поговорим и о отрицательных ее сторонах. Допустим, кто-то из учащихся использует чужой текст, взятый из Интернета, чтобы вставить большие куски из него в собственное сочинение. Он не так уж далек от плагиата, не так ли? В США, где подобные злоупотребления среди студентов приняли массовый характер, создали специальный контрольный сайт, позволяющий преподавателям выявлять процентном отношении степень копирования (то есть заимстования) в работах студентов.

Вообще, проблема заимствований затрагивает не только студенческий и научный мир; под сомнение поставлено понятие авторства в целом. До сих пор качество авторского текста оценивалось на основании ряда критериев, и в первую очередь с позиции индивидуальных и художественных свойств языка. Но в последнее время, когда в ход пошли автоматические корректоры текста, затушевывающие неповторимость авторского языка и стиля, с оценками стало сложнее. Дальнейшее разрастание сети лишь добавило неопределенности. Представьте себе, что вы находите в интернете интересующий вас текст. Но можете ли вы быть до конца уверенными в том, что он не был состряпан кем-то из отдельных кусков, нарезанных там или сям? Сейчас невероятно легко выдать себя за автора, присвоить себе чужую работу: скопировать, склеить... Плагиат существовал всегда, но теперь имеются все предпосылки для того, чтобы он принял массовый характер. Столь же повсеместной становится и подозрительность: ни один текст не может отныне внушать полного доверия с точки зрения своего "оригинального", то есть авторского происхождения.

Конечно, пока трудно вообразить себе, что может полностью исчезнуть все то, что испокон веков наполняло смыслом слово "автор". Вероятно, авторское своеобразие по-прежнему сохранится в стиле, в особой манере сочетать слова и фразы. Но создание идей - это совсем другое. Оскудевание философской мысли, развитие навыков комментария, чрезмерное изобилие текстов, о котором мы упоминали в начале настоящей статьи, - все эти тенденции усилятся параллельно с развитием интернета. На смену придет некто, кого не назовешь ни автором, ни созидающей личностью; трудно будет также сказать, читатель он или издатель. Попытаемся представить себе эту фигуру при помощи уже знакомых нам типажей: составителя комментариев, литературного технаря или - это уже из области музыки - компилятора музыкальных текстов, все более и более видящего себя на месте композитора. Но если быть до конца честным, черты этого будущего пришельца нам всем лишь предстоит узнать.

"Esprit", N 262, март-апрель 2000 г., Париж

Перевод Марии Эдельман